Я хотела сказать ей, что мне жаль. Что я была глупа. Что я была эгоистом. Что она была права. Что я нуждалась в ней. Что мне, наверное, всегда будет немного стыдно просить о помощи, но что я постараюсь, очень постараюсь стать лучше. Что я говорила то, чего не должна была говорить, и хотела бы вернуть свои слова назад. Что она этого не заслужила. Что мне чертовски жаль, что я оттолкнула её, и не могла бы она, пожалуйста, простить меня? И что Давид украл у меня Блэр на Рождество. Я знаю, что не должно было произойти ничего подобного, что бы заставило меня просить о руке помощи… Но, если бы она могла найти в себе силы обнять меня и позволить мне немного поплакать, я была бы очень, очень благодарна ей за это. Когда я подъехала к дому Артура и Эшли, её машина стояла на подъездной дорожке, и я могла видеть свет в переднем окне дома. По привычке я припарковалась на другой стороне улицы; у Артура был гараж, полный слишком дорогих машин, чтобы парковать их на улице, поэтому я старалась не загораживать выезд на случай, если он будет работать, или что-то в этом роде. Как оказалось, это не имело значения. Я постучала в дверь, а не позвонила в звонок. Леона была в постели, предположила я, так как ей уже явно пора было спать. Никто не ответил сразу, поэтому я постучала ещё раз, чуть громче. Не успела я постучать в третий раз, как дверь открылась, и я услышала стук своего сердца. – Кэти? – наконец, сказал Дани. – Что ты здесь делаешь? Конечно, это должен был быть он. – Могу я поговорить с Эшли? – спросила я. – Её здесь нет. Я тупо уставилась на него. – Что? – Она… они с Артуром уехали в горы на выходные, – сказал он, – я здесь присматриваю за Леоной, потому что… Он запнулся. Это было прекрасно, поскольку у него не было причин заканчивать предложение. Он присматривал за Леоной, потому что мы с Эшли поссорились, и она не могла попросить меня присмотреть за ней. Потому что мы с Эшли больше не были друзьями. – О, – сказала я, затем тяжело сглотнула, – хорошо. Ну, скажи ей, что я заходила, если ты не против, и что я пыталась ей позвонить и… и это всё, я думаю. – Чушь, – прямо сказал Дани, – что случилось? – Ничего не случилось. – Кэт. – Я в порядке. – Да? Ты в полном порядке? – Я так и сказала. Он поднял бровь. – Так ты зашла после того, как не разговаривала с моей сестрой или с кем-то из нас в течение почти недели, потому что ты в порядке? Ты выглядишь, как чёрт. Я засмеялась. Это был фальшивый смех, но я засмеялась. Или издала какой-то звук. – Да уж. Ты точно знаешь, как польстить даме. – Ты знаешь, что я имею в виду, – сказал он, не смеясь, – ты плакала. Ты буквально всё ещё плачешь. Я усмехнулась, вытирая ладонями мокрые щёки, о которых я даже не подозревала. – Нет, не плачу. Я в порядке. Я была рада тебя видеть, Даник. Я собираюсь пойти и… – Кэт, – медленно произнёс он, нахмурившись, глядя мимо меня, – где Блэр? Я не была полностью уверена, что мне удалось сказать что-то вразумительное, но, независимо от того, ответила я ему или нет, руки Дани подхватили меня и прижали к себе, когда я развалилась на куски, рыдая на его груди в дверях дома Артура и Эшли. Глава 14 Дани Райт когда-то был рок-звездой. Дани слишком много пил, слишком много курил и спускал слишком много денег на выпивку, курение и дурь. У него был вспыльчивый характер. То есть, он и сейчас такой, но раньше было хуже. Он был полон гнева, которого я одновременно боялась и понимала. У него были все основания злиться после той жизни, которую он прожил, но от этого не становилось легче. Я никогда не боялась Дани, но я боялась, что гнев может отравить его. Его, человека, который яростно защищал своё эго, потому что это было всё, что у него было. И превратить его в монстра, который осознаёт, насколько велика его власть, когда он контролирует ситуацию. Но этого никогда не происходило. И никогда не случится. Потому что в своей основе он был добрым. Он знал, что хорошо, а что плохо. Может, он и оступался время от времени, когда был… Боже, как неправильно говорить «был моложе», когда он всё ещё был так чертовски молод, но он учился. Он вырос. Он решил стать лучше, контролировать гнев и боль, которые преследовали его с тех пор, как он был моложе, чем Блэр и Леона сейчас. И это был тот Дани, которого я знала. Это был Дани, от которого было так трудно держаться подальше, о котором я думала так, как не должна была думать, потому что ему был двадцать один, а мне решительно не двадцать один, и к тому же я была подругой его сестры… ну. Раньше я была лучшей подругой его сестры, наверное. Дело в том, что Дани, которого я знала, был более зрелым, чем должен был быть. Он был уравновешенным и милым. Он был весёлым и улыбался, что оказывало на меня гораздо большее влияние, чем его угрюмый хмурый вид. Поэтому видеть, как он потерял контроль над собой, когда я, наконец, смогла рассказать ему о том, что сделал Давид, было ужасно. Но не так страшно, как то, что он пытался предпринять. – Ты не можешь, – шипела я, делая выпад вперёд, чтобы выхватить у него свой телефон. Он отдёрнул его от меня, стоя твёрдо. – Кэт, он… ты что, серьёзно?! Ты не можешь мыслить здраво. Он похитил Блэр! Я звоню в чёртову полицию. Это многое говорило о том, насколько я доверяла Дани, что я чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы оттолкнуть его и попытаться снова взять свой телефон. Инстинкт заставлял меня никогда не ставить себя в положение, когда мужчина может толкнуть меня, ударить или отбросить, но с ним он молчал. Но я не была способна осознать это. Не тогда, когда я была втянута в тихий, но интенсивный разговор-битву, чтобы вернуть свой телефон, прежде чем он сможет сделать всё ещё хуже, позвонив в грёбаную полицию, и не разбудить Леону и Пенни, которые спали в совершенно новой спальне Леоны. – Это не я плохо соображаю, – прошептала я в ответ. – Он похитил твою… – Прекрати это говорить! – высота моего голоса повысилась, так как громкость не могла. Его глаза, казалось, вспыхнули от гнева.