— Если будешь так говорить, то я… слишком быстро кончу, — хрипло усмехнулся он. Она поцеловала его подбородок, его щеку, его губы. — Ты предупредил меня, что сегодня не властен над — собой. — Я имел в виду другое. Но ты такая горячая, такая сладкая… теперь мне по-настоящему тревожно. Ощущая себя окончательно и бесповоротно раскрепощенной, Эвелин рассмеялась. — А вот это ты зря. Самое трудное позади. — Не соглашусь, — ответил Амарок. — То, что будет дальше, куда важнее. — Я дам тебе кончить, — сказала она, не уверенная в том, что он имел в виду. — Обещаю. Я не пойду на попятную. Со мной все будет хорошо. — Но я хочу, чтобы тебе тоже было приятно. — Он поцеловал ее в губы. — Чтобы тоже почувствовала, как это восхитительно. Это возможно? Мы можем попробовать? — Боюсь, что в такой позиции — вряд ли. А чтобы нам куда-то перейти, тебе придется из меня выскользнуть. Я же этого не хочу. Я бы хотела, чтобы мы не разъединялись всю ночь. Амарок поцеловал ее в губы так нежно, что она с удивлением посмотрела на него. — Значит, ты разрешишь мне сделать это еще раз? — спросил он. Эвелин закрыла глаза. — Пока получай удовольствие. Это самое главное, — сказала она ему и откинула голову назад, подставляя лицо и плечи струям воды и горячему пару. Амарока не пришлось упрашивать. Мог ли он мечтать, что это произойдет сегодня? Да он всего несколько минут назад был уверен, что этого никогда не будет. Хотя Эвелин с головой ушла в изучение двуногих чудовищ, которых она поселила в Ганноверском доме, он не представлял себе, что она останется здесь надолго, тем более сейчас, когда ее семья надеется на ее скорое возвращение в Бостон. Он же опасался просить ее, чтобы она никуда не уезжала: вдруг своей просьбой он лишь подтолкнет ее к отъезду? Если Джаспер явился за ней на Аляску, — если у него, как того опасалась Эвелин, есть некий садистский план, — для нее самое разумное отсюда уехать, и как можно скорее. Она исчезнет, обзаведется на новом месте частной практикой и постарается не попадать в фокус зрения СМИ. Он думал обо всем этом, пока мылся душе. Даже хотел ей это предложить — пока она не вошла к нему. После чего он уже не мог думать ни о чем другом, кроме как о ее гладкой влажной коже, о ее губах, что открывались навстречу его языку, и об этих тихих всхлипах, что срывались с ее губ, когда он трогал ее в нужных местах. Нет, от такого не отказываются, сказал он себе, тем более что он сам страстно этого желал. Он был близок к тому, чтобы кончить, ощущал в себе нарастающее напряжение. Казалось, что каждый мускул его тела вот-вот взорвется фонтаном сладостных судорог. Он как мог оттягивал этот момент. Кто знает, появится ли у него второй шанс быть с ней? Но ее ладони сжимали ему лицо, а ее губы со стоном впивались в его губы. Она как будто понимала, что он на грани оргазма и вряд ли сможет долго себя сдерживать. Он почти не запомнил тот момент, когда, чувствуя, что почти достиг пика наслаждения, успел выскользнуть из нее. Прошло несколько мгновений. Он задыхался, у него не получалось даже поцеловать ее, а его руки, устав поддерживать ее вес, уже начали дрожать. Но он не выпустил ее. Раз уж она преодолела свой страх, чтобы создать этот волшебный момент, он считал великим для себя счастьем разделить его с ней. — Ты это сделала, — сказал он, упираясь лбом в ее лоб. — Мы это сделали, — ответила она. — Это было… приятно. Очень. Опасаясь, что уронит ее, он поставил Эвелин на ноги, но отпускать не стал. — Давай я помогу тебе кончить, — прошептал он ей на ухо, поверх шума воды. Она покачала головой. — Не сегодня. — Но я готов. — Он начал слизывать с ее плеч, груди, живота капли воды. Эвелин остановила его. — Возможно, что из этого ничего не выйдет. Потому что это невозможно. — Конечно, возможно! Тебя кто-нибудь целовал там? Ну… после всего, что с тобой случилось? — Никто и никогда, ни до, ни после. Джаспер… он был слишком брезглив. Такое было ему противно. — Я рад. Потому что мне — нет. Наоборот, я хочу попробовать тебя на вкус. Но она вновь остановила его. — Давай не будем рисковать. Хотя бы сегодня. — Но почему? Ты ведь не думала, что позволишь мне войти в тебя. А потом взяла и впустила. Этот урок мы уже прошли. — Все не так просто, Амарок. Ты сам сказал, что физическая близость требует доверия. И это так. Но целовать меня там… это требует чего-то большего, чего-то такого, на что я, наверное, еще не способна. И мне не хочется знать, так это или нет. Не торопи меня. Дай мне отпраздновать мой первый маленький успех. Он не стал с ней спорить. — Лично мне понравилось, — сказал он. — От и до. Эвелин просияла довольной улыбкой. — Хорошо, что ты такой молодой и сильный. Мужчина постарше наверняка не продержал бы меня на руках так долго. Амарок насупил брови и пристально посмотрел на нее. — Что такое? — спросила она. — Не желаю ничего слышать про мой возраст. Я бы предпочел, чтобы он тебя не волновал. Хотя знаю, что волнует. — Моя помощница открыто вздыхает о тебе, как будто уверена в том, что ты просто не можешь быть мне интересен. — Возможно, ее мнение не имеет никакого отношения к возрасту. Вдруг ты дала ей понять, что тебе в принципе неинтересен любой мужчина. — Ты так считаешь? — Да. Но нам не требуется ее одобрение. Мне наплевать, что она думает. На лице Эвелин заиграла улыбка. — Что такое? — спросил Амарок. — Я до сих пор не верю, что мы это сделали. У меня такое чувство, будто я только что врезала Джасперу кулаком по физиономии. Амарок усмехнулся такому сравнению. — Как только тебе захочется врезать ему снова, ты мне скажи. С удовольствием помогу тебе. — Думаю, нам пора спать, — сказала она и шагнула из душа, но Амарок поймал ее за руку. — Ты идешь в мою спальню? Она встретилась с ним взглядом. — Тебе не кажется, что это слегка страшновато? Господи, она все еще боится. — Это почему же? Ведь ты уже там спала. — Я имею в виду эмоциональную сторону. — Так вот почему ты боишься? Тебя пугают собственные чувства? — Как-то все это неожиданно. Нужно прийти в себя. — Ты думаешь, со мной по-другому. Но, согласись, это ведь самое главное — что мы оба чувствуем одно и то же! В глазах Эвелин возникло сомнение. — Я не хочу влюбляться в тебя. — Потому что я младше тебя? Я угадал, Эвелин? — Нет. Потому что любовь — это самый большой риск. С этими словами она шагнула из душа, взяла полотенце и вышла из ванной. Из чего Амарок сделал вывод, что сегодня ему спать одному. Пройдя по коридору, он остановился у ее двери. Может, войти и вновь поговорить с ней? После того, что случилось между ними, он страстно желал чувствовать ее рядом с собой. Но сегодня она преодолела не одну преграду. Может, хотя сегодня она и отдала ему свое тело, ей, чтобы прийти в себя, временно требуется личное пространство. Она сама пришла к нему в душ, напомнил он себе. Может, через пару дней она придет к нему в постель. Но, как оказалось, ждать ему не пришлось. Хотя он валился с ног от усталости и потому, прежде чем рухнуть на матрас, даже не стал включать свет, он мгновенно понял, что в спальне его ждет не только один Макита. * * *