— Доктор Тэлбот! Укоризна в голосе Бернстайна лишь усилила ее тревогу. Даже если ей и хотелось получить ответы на свои вопросы, усугублять состояние Хьюго не входило в ее планы. — Все хорошо, Хьюго, — сказала она, выпрямляясь. — Пока молчите. Мы поговорим потом, когда вы вернетесь. Оба понимали: его шансы вернуться минимальны. Несмотря на ее просьбу помолчать, Хьюго попытался заговорить. — Это, должно быть, Фицпатрик. Он… хочет уничтожить тебя, клянусь тебе! По спине Эвелин пробежали мурашки. Кто знает, вдруг Хьюго осталось жить всего несколько минут? Сможет ли он подтвердить это дикое обвинение, сделанное на смертном одре? И с той же убежденностью? Ведь от этого он ничего не выиграет? Откуда это презрение к Фицпатрику? — Откуда вам это известно? — спросила она. Бернстайн больше не мог терпеть ее самоуправство. Оттолкнув ее в сторону, он покатил каталку прочь. Но Хьюго схватил ее руку. — Ты ведь мне веришь? Скажи мне… что ты мне веришь. Тебе угрожает опасность. Она зашагала рядом с ним. — Это не Джаспер? — Кто такой Джаспер? В иной ситуации он бы вспомнил. Раньше он уже говорил ей, что это Джаспер — до того, как охранники вытащили его из камеры, когда он напал на нее. Не только она изучала его; он тоже успел изучить ее жизнь. Он часто говорил ей, что психиатры даже хуже, чем психопаты. — Ладно, какая разница, — сказала она. — Вы, главное, держитесь. Вот увидите, врачи сделают все, что в их силах. — Эвелин? Услышав, как Хьюго второй раз назвал ее по имени, Бернстайн нахмурился. — Для вас она доктор Тэлбот, — строго произнес он, однако Эвелин промолчала. Учитывая то, что перенес Хьюго, а также то, каково ему было сейчас, она решила не заострять на этом внимания. Есть гораздо более серьезные вещи. Например, убиты Лоррейн и еще одна женщина. Как жаль, что кто-то подделал ее подпись и в результате Хьюго получил опасное для жизни ранение. Печально, что тот, на кого она привыкла полагаться, кому привыкла доверять, возможно, является причиной всех ее неприятностей. Так что на данный момент быть для заключенного просто Эвелин отнюдь не входило в первый десяток ее проблем. — Что такое? — спросила она у Хьюго. — Я знаю… ты думаешь, что я не способен на любовь. Но… Его глаза были закрыты, и она подумала, что он больше ничего не скажет. Что было бы даже к лучшему. Ибо это звучало, как очередное свидетельство того, что он к ней неравнодушен, а точнее, на ней зациклен. Она опасалась, что то, что он собрался сказать, поставит ее в неловкое положение. Но тут медсестра остановила каталку, чтобы проверить поступление физраствора из капельницы, и Хьюго получил возможность продолжить. — Если я кого-то и любил, то это… тебя, — закончил он свою мысль. Эвелин стоило неимоверных усилий, чтобы не расплакаться. — Я это ценю. — Надеюсь, ты будешь скучать по мне… — Хьюго вымучил гримасу, которая, по идее, должна была быть улыбкой. — Хотя бы чуть-чуть, — добавил он. Но затем врач и медсестра выкатили его в коридор и быстро направились к лифту. Эвелин осталась стоять, глядя в узкую щель, которая служила окном. Интересно, сумеет ли присланный из Анкориджа вертолет совершить посадку в такую погоду? Снегопад прекратился, но под яркими огнями по периметру тюремного забора порывы ветра гнули деревья почти до самой земли. Она представила себе, как вертолет врезается в бок здания, и содрогнулась. Умоляю тебя, господи, не дай этому случиться. Ей ни к чему ответственность за еще одну утраченную жизнь. — Даже если я не буду по тебе скучать, я все равно тебя не забуду, — пробормотала она наконец в ответ на вопрос Хьюго. 18 Учитывая избыток женщин в наши дни, то, что я сделал, не так уж и страшно. В любом случае, я отлично провел время. Рудольф Плейль, серийный убийца из Германии Арчи Рубин сидел в пикапе Амарока. Мотор оставался включенным, чтобы салон грелся изнутри. Такой допрос не устроить у Арчи дома. Потому что дома у Арчи была жена, а вскоре из школы вернутся и дети. Не хотелось также терять время на то, чтобы доставить Арчи на патрульный пост, тем более что ему предстояло провести беседу еще не с одним человеком. — В чем дело, Амарок? — спросил Арчи. Он явно нервничал. — Миа наверняка мучается вопросом, зачем тебе понадобилось говорить со мной. Жена Арчи стояла у кухонного окна, глядя на них. Она не собиралась скрывать своего любопытства. — Ничего, пусть лучше мучается, чем слышит наш с тобой разговор, — ответил Амарок. Арчи заерзал. — Я вляпался в неприятности? Амарок не ответил. Если Арчи и вляпался в неприятности, то не столько с законом, сколько с законной супругой. — Скажи мне, когда ты в последний раз видел Даниэль Коннелли. Арчи не стал увиливать от ответа. — В «Лосиной голове» в прошлую пятницу. А в чем дело? — А ты ничего не слышал? — Она пропала. Все в городке об этом только и говорят. Но клянусь, я ей ничего не делал. Если хочешь, я готов пройти допрос на детекторе лжи. Амарок посмотрел в окно на его жену. — Все не так просто. У тебя был секс с Даниэль? Арчи выругался и уставился на свои ботинки. — Я должен понимать это как «да»? На лице Арчи возникло пристыженное выражение. — Должно быть, я перебрал. Я был там с Биллом Тейтом. Ты ведь знаешь, какой он. — Все знают, какой он. Шумный, с широкой, как бочка, грудью и длинной бородой, он был душой любой компании. — Проблема в том, что я спрашиваю тебя не про Билла. — Сам знаю. Но он сказал, что это делают все. Что она всякий раз, когда приходила в «Лосиную голову», снимала себе мужиков. Арчи вздохнул и взъерошил пятерней волосы. — Она любила, чтобы с ней вытворяли разные вещи, и чем грязнее и грубее, тем лучше. Но то, что я с ней делал… это ничего не значит. — Но секс с ней у тебя был. — С тех пор как я повредил спину и не могу работать, у нас с женой возникли проблемы. Мы едва сводим концы с концами, а ведь нужно платить за дом, за бензин, покупать продукты… все это жутко напрягает. Да что тебе объяснять, ты сам все понимаешь. У меня уже давно не было женщины, которая бы давала мне с такой охотой. — Арчи на минуту умолк. — Искушение было слишком велико, чтобы перед ним устоять. Но я люблю свою жену, — поспешил добавить он. — И хотел бы, чтобы у нас с ней все стало по-старому. — Сомневаюсь, что этот разговор вам поможет, — хмуро ответил Амарок. — А ей обязательно знать, о чем он? — спросил Арчи, сжимая и разжимая кулаки. В его глазах застыла мольба, от которой Амароку стало слегка не по себе. — Это при том, что происходит? Да вскоре весь город будет в курсе, причем до мельчайших подробностей. — Но ведь… у меня дети. Амарок не стал это комментировать. Ему меньше всего хотелось разрушать чью-то семью, но послужной список Арчи свидетельствовал против него. Одно время тот подвизался на буровой одной из здешних нефтяных компаний, но складывалось впечатление, что ему вечно что-то мешало — то травмы, то неуживчивый характер. — Кто еще был с Даниэль в тот вечер? — спросил Амарок и мысленно отругал себя за то, как его угораздило не заметить, что почти все мужское население его родного городка трахало эту новоприбывшую девицу. Наверное, потому, что сам был слишком зациклен на своих непростых отношениях с доктором Тэлбот и вверенным ей учреждением. Он наблюдал за ними с расстояния, не замечая ничего, кроме собственного желания и досады — желания по отношению к докторше и досады по поводу того, что не смог предотвратить открытие рядом с собственным домом тюрьмы, в которой содержались самые мерзкие представители рода человеческого. Арчи печально усмехнулся. — Ты шутишь? Да практически все, кто был в баре. Чем я хуже? Вот и я решил не отставать от них. Кстати, другие парни тоже были женатики.