— Вот как? Эвелин гордо вскинула подбородок, давая понять, что не собирается сдаваться. — Именно. — А что заставило тебя вчера войти в камеру к Хьюго? После того, как я предупреждал тебя этого не делать? — Никто, но… сейчас мы говорим о другом. Фицпатрик шагнул к ней. — Ну, хорошо, а кто распорядился привезти сюда Энтони Гарзу? Да, это тоже было ее единоличное решение. Однако появление в Ганноверском доме знаменитого психопата, когда здесь их и без него полно, вовсе не значило, что тем самым она подвергает риску жизни других заключенных. Приказа о его переводе на общий режим она не подписывала. — Это не моя подпись! — Вы были очень расстроены, — тихо сказала Пенни. — Вдруг вы… вдруг вы надеялись, что Энтони Гарза проучит — Хьюго? — Что? — такой интерпретации своих действий Эвелин никак не ожидала, тем более от собственной помощницы. Она резко развернулась к Пенни. — Неправда! Фицпатрик счел нужным добавить свое мнение. — После смерти Лоррейн ты сама не своя. Эвелин казалось, что на нее ведут наступление по всем фронтам. — А тебя ее смерть не трогает? Прекрасная женщина мертва. Возможно, Даниэль тоже. У Фицпатрика на щеке дернулась мышца. — Согласен, это печально, однако не затрагивает меня столь же глубоко, как тебя. Я не был близок с Лоррейн и едва знал Даниэль. Здесь, на Аляске, он вообще не был близок ни с кем. Наверно, именно поэтому ее шокировало, когда он попытался завязать с ней интимные отношения. — Если ты обвиняешь меня в том, что я переживаю из-за Лоррейн, что ж, ты прав. Лоррейн наверняка продемонстрировала бы большую преданность, нежели Пенни. — Дело не в том, что ты переживаешь эту трагедию, — сказала Фицпатрик. — Ты сама сказала мне, что, по-твоему, Джаспер вернулся! — Очень может быть. — Неужели? — переспросил Рассел, как будто это его удивило. — После прошлого лета меня мучил вопрос, есть ли у тебя повод для беспокойства. Фицпатрик одарил коллегу колючим взглядом, однако заговорил с Эвелин. — Я наблюдаю за тобой, Эвелин. Последнее время тебя стало не узнать. Мы все это заметили… — Он на миг умолк, как будто собираясь с мыслями и сдерживая эмоции. — Может, тебе стоит взять отпуск? И куда поехать? Чем заняться? Он пытается прибрать к рукам Ганноверский дом, управлять им без нее — чем, собственно, и занимался, как только понял, что она не собирается становиться его любовницей. Но она этого не допустит. До сих пор ее энергия, ее инициатива, ее видение двигали их вперед. Ну, хорошо, в свое время он поддержал ее кандидатуру, что, безусловно, помогло ей сдвинуть проект с места. Как молодому психиатру, новичку в этой области, ей требовалась рекомендация специалиста, для того чтобы те, от которых все зависело, к ней прислушались. Но он не работал и вполовину тех сил, как работала она, не болел всей душой за их общее дело. Ему были безразличны как те, кого они изучали, так и невинные люди, которых они пытались обезопасить своими исследованиями. — Надеюсь, ты шутишь! — выдохнула она. — Боюсь, что нет. Может, если ты скажешь прессе, что подписала приказ о переводе по ошибке и что теперь — тебя временно отстранили от работы, это их удовлетворит и… — Ты не имеешь права отстранять меня от работы! Такой приказ могла отдать Дженис Холт, их начальница из Федерального бюро тюрем. Но в данный момент Дженис была в Новой Зеландии, чтобы присутствовать на свадьбе дочери. Если только она не смотрела новости или ей не позвонили с работы, Дженис вряд ли даст о себе знать до того, как вернется к работе на следующей неделе. — Мы должны предпринять какие-то шаги, успокоить людей, прежде чем ФБР вычислит, кто совершает эти убийства, — сказал Фицпатрик. Эвелин впилась ногтями в подушечки ладоней. — ФБР не собирается присылать сюда своих людей, Тим. — Это почему же? — Не видят в этом необходимости. Фицпатрик всплеснул руками. — Тогда помоги нам бог! Эвелин вскинула подбородок. — Только не делай вид, будто все потеряно. Вот увидишь, Амарок справится. — Разумеется, справится, — Фицпатрик закатил глаза. — Только не дай своей влюбленности бежать впереди тебя. — Доктор Тэлбот влюблена в Амарока? — спросила Пенни, явно отказываясь верить собственным ушам. Фицпатрик пропустил ее вопрос мимо ушей, Эвелин тоже. Хотя, если честно, она бы ответила. Ее кровь кипела яростью, и сдержать ее было трудно. Фицпатрика явно мучила ревность. Это было понятно по его голосу. Хотя он и делал вид, что она интересовала его не слишком сильно, что он пытался поцеловать ее лишь потому, что они проводили много времени вместе, а значит, по логике вещей, были «парой», ее отказ оскорбил его до глубины души. Понимание этого заставило ее задуматься о чем-то — другом. — Погоди, — сказала она. — Ты был в курсе моей личной встречи с Хьюго. Эта внезапная смена тона ее голоса стала для него сюрпризом. — В курсе были все. В таком закрытом мирке, как тюрьма, слухи распространяются мгновенно, особенно если давать людям повод для пересудов. Эвелин проигнорировала его выпад. — Но я сказала тебе первому. Более того, сказала, — почему. — И что из этого? — Тебе было известно, что он утверждал, будто располагает информацией по убийствам. Эвелин не стала говорить ему про черный блокнот Даниэль, но он вполне мог быть в курсе происходящего. Что, если он опасается, что эти факты получат огласку, а значит, на его имя ляжет пятно? Может, именно по этой причине он и сожалел, что приехал сюда? Потому что не знал, как это решение отразится на его профессиональной репутации и дальнейшей карьере? — Я пытался направить тебя на путь истинный, — продолжал увещевать ее Фицпатрик. — Пытался убедить, что любые его слова — это лишь уловка, призванная помочь ему положить на тебя свои лапы. И я оказался прав. Он заманил тебя за ограждение и набросился на тебя. Не совсем так. Да, Хьюго ее поцеловал, но не сделал ей ничего плохого. — Ты смотрел видеозапись того, что произошло? — спросила она. Было видно, что он взвешивает последствие каждого из двух возможных ответов. — Так да или нет? — не выдержала она. — Признавайся. Сделать это проще простого. Спасибо цифровому веку. Архив их бесед с заключенными можно просмотреть с любого компьютера, главное знать логин и пароль. Лишь видеозаписи с камер наблюдения удалялись ежемесячно, ибо их хранение требовало больших объемов долговременной памяти. Фицпатрик застегнул белый халат. — Разумеется, смотрел. Отчасти причина этих видеозаписей в том и состоит, чтобы иметь возможность хранить ценную информацию, которую не в состоянии сохранить человеческая память. Запись дала мне возможность увидеть, что, собственно, произошло и как сильно ты пострадала. Не забывай, Эвелин, что здесь, в тюрьме, ты располагаешь внушительной властью. Важно, чтобы ты распоряжалась ею мудро. Он уже во второй раз упомянул власть. — Или же ты возьмешь бразды правления в свои руки, я правильно поняла? Если мы не можем управлять Ганноверским домом вместе, ты накажешь меня за то, что отвергла твои ухаживания, и станешь править единолично? В его глазах промелькнуло нечто такое, чего она не видела раньше. — Ты зашла слишком далеко! — Скажи, Тим, это ты подписал этот злополучный приказ о переводе? — спросила она. — Ты обвиняешь меня в том, что я подделал твою подпись, чтобы очернить тебя в глазах коллег? — Или даже хуже. Ты пытался заткнуть Хьюго рот? Фицпатрик посмотрел сначала на Пенни, затем на Рассела. — О боже! Теперь очевидно, что она не в себе. Она совершенно утратила связь с реальностью! — Тим… — Рассел сделал попытку его успокоить, но Эвелин знала, что Фицпатрик вряд ли к нему прислушается. Да и он сам вряд ли осмелится спорить с собственным наставником — куда более опытным и на двадцать два года его старше. — По-твоему, это я нарушил дисциплину? — спросил Фицпатрик у Рассела. — Что я пошел на нарушение всех наших внутренних правил?