— Последняя жена Гарзы. Пенни покачала головой. — Пока ничего не приходило. Может, оно даже к лучшему, подумала Эвелин. В нынешней ситуации она не осмеливалась никуда уезжать, — даже на несколько дней, сколь важным ни было бы это интервью. Ей почему-то казалось, что, если она не останется в Хиллтопе, чтобы защитить свое детище, она наверняка его потеряет. Нет, она не позволит Джасперу или кому-то другому отнять у нее больше, чем она уже по-теряла. — Сообщи мне, если что-то придет, — сказала она Пенни, закрывая папку. — А пока уточни мой график и найди в нем время, которое я могла бы уделить нашему новому обитателю. Пенни сделала брезгливую мину. — Этот Гарза всем противен. — Он, конечно, это заслужил, но с другой стороны, вдруг он поможет нам узнать что-то новое и важное? Пенни зажала кружку с кофе под мышкой, чтобы стащить рукавицы. — Как часто вы намерены с ним встречаться? — Через день. — Начиная с какого дня? Может, ей не стоит торопиться? Он все равно никуда не убежит. — В этом месяце я слишком занята. Пусть обживется тут у нас пару недель. Внеси его в мой график на февраль. — Если он нужен вам раньше, его можно записать на время Хьюго Эвански. — На время Хьюго? — После вчерашнего вы ведь больше не будете с ним встречаться? Нет. Она ему так и сказала. Но это значит, что она должна найти ему другого психотерапевта. Она же не знала, к кому обратиться. Только не к Фицпатрику. Даже если он уже регулярно встречается с Хьюго в каких-то своих целях — что освобождало его от проведения сеансов общей терапии, — он вряд ли захочет взять чужого пациента, тем более что вину за случившееся он полностью возложил на нее. В кабинете напротив зажегся свет. Народ подтягивался на работу. — Доктор Тэлбот? Эвелин вновь переключила внимание на свою помощницу. Может, лучше не тянуть резину? Вдруг у нее получится утихомирить Гарзу и тем самым решить хотя бы одну проблему? — Это сработает. Поставь его в мой график вместо — Хьюго. — А кто возьмет Хьюго? — спросила Пенни. — Я сообщу тебе позже. Пенни засунула рукавицы в карман. — Это все бесполезно. — Что именно? — уточнила Эвелин. Пенни обвела рукой кабинет, как будто указывала на всю тюрьму. — Все. Вся ваша работа и самопожертвование. — То есть ты согласна с теми, кто утверждает, что мы так и не научимся лечить психопатов? — Я к этому склоняюсь. По крайней мере, я ни у одного не заметила никаких улучшений. — Пойми, Пенни, то, к чему я стремлюсь, невозможно достичь за три месяца. — Что, если времени у вас просто не будет? Вдруг нас всех в ближайшие несколько дней убьют? — Новых смертей не будет, это я тебе обещаю. — Боже, как же ей хотелось в это верить! Она даже вышла из-за стола и пожала плечо своей помощницы. — Главное, никуда не ходи одна. Рассчитывая выскользнуть из административного здания пораньше, чтобы не столкнуться ни с кем из коллег, Эвелин взялась собирать папки. Обойдя свою юную ассистентку, она поспешила к двойным дверям, что вели в тюремный корпус. И едва не столкнулась с Расселом Джонсом, стремительно вышедшим ей навстречу. — Ой, извини! — воскликнул он, когда она в последний миг успела отступить в сторону. — Ничего страшного. — Эвелин взялась за ручку двери, но он ее остановил. — С тобой все в порядке? — Да, лишь немного опаздываю. — Она ждала, когда он отступит в сторону, вместо того, что загораживать ей дорогу. — Фицпатрик рассказал мне вчерашнюю историю с Хьюго. Прими мое искреннее сочувствие. Это просто хрень какая-то. Если Фицпатрик был жуткий педант во всем, то Рассел был его полной противоположностью. Сейчас на нем была рубашка в клетку — с галстуком! — и мятые брюки. Залысины не давали определить его возраст, но Эвелин видела его личное дело. Ему было всего двадцать восемь — самый младший член их команды. Она всегда старалась симпатизировать ему. Своими круглыми, чуть обвисшими щеками он напоминал ей сенбернара — забавная ассоциация, если учесть его мрачный взгляд на жизнь. — Что заставило тебя поверить ему? — спросил он. В его голосе слышался упрек. В попытке приуменьшить значимость случившегося Эвелин выбрала легкомысленный тон. — Сам знаешь, как это бывает. Порой мы слишком легко проникаемся симпатией к этим парням. — Я бы не сказал, — возразил он. — Например, мои меня порой пугают. «Вряд ли больше, чем те, которыми занимаюсь я», — по-думала она. Увы, узнав Рассела поближе, она пришла к выводу, что он по темпераменту не подходит к тому, чем они здесь занимаются. Психопаты видят собеседника насквозь и быстро определяют его слабые места, а потом их эксплуатируют. Рассел был слишком мягок, чтобы им противостоять. В результате он был вынужден сносить от них оскорбления и чаще, чем другие врачи, отказывался от того или иного пациента. Не помогало и его мрачное отношение к жизни в духе ослика Иа-Иа: Сегодня точно будет метель. Боюсь, сегодня мы не сможем выбраться с парковки… Я бы завел собаку, но когда мне с ней проводить время, если я постоянно торчу в Ганноверском доме? Моя девушка приедет ко мне не раньше следующего месяца. Готов поспорить, она просто ищет отговорки. Да и зачем ей вообще приезжать в это жуткое — место? Это его нытье могло тянуться бесконечно. Неудивительно, что Эвелин старалась не попадаться ему на глаза в конце рабочего дня. С нее хватит того, что в этом далеком, заснеженном уголке Земли она вынуждена обходиться без солнечного света. Не будь Джонс любимым студентом Фицпатрика, она бы никогда не приняла его на работу сюда. — Возможно, у тебя иммунитет против их шарма, — сказала она. — Или же ты, в отличие от меня, с первого взгляда видишь их насквозь. Вообще-то она в это не верила, но Джонс купился на ее комплимент. — Им меня никогда не провести! — Как хорошо, что ты в нашей команде! — Эвелин на-деялась, что этой порции лести хватит, чтобы Расс сдвинул свою тушу в сторону, но, похоже, он еще не закончил с ней. — Он уверяет, что не переживет, если ты больше не будете с ним встречаться. Но ты смотри не клюнь на его удочку. Это все чушь собачья. Если я что-то и узнал для себя о психопатах, так это что они не в состоянии отличить дерьмо в своей голове от реальности. — Ты разговаривал с ним? — спросила Эвелин. — С кем? С Хьюго? Нет, я только что вышел из комнаты для писем. Как и в любой тюрьме, вся входящая и исходящая корреспонденция строго контролировалась. Обычно этим занимался кто-то из охраны, но иногда, если на то имелись причины, психиатры тоже совали свою нос в почту. Хотя читать чужие письма было довольно неприятно, Эвелин считала это необходимым злом. Поскольку часто лишь от ее слова зависело, получит кто-то из заключенных менее строгий режим — работу полегче внутри тюрьмы, перевод в камеру с более мягкими условиями содержания или даже условно-досрочное освобождение, — они были горазды изображать улучшение. Вот почему было полезно знать, что они пишут домой. Нет, они, конечно, знали, что их письма читают. Эвелин же всегда поражало, как часто многие при этом пробалтывались и писали то, что думают. — Было что-нибудь интересное? — спросила она. — Целая стопка писем Хьюго, которые он написал тебе. Похоже, он не ложился всю ночь. Эвелин растерянно заморгала. Она никогда не читала почту своих пациентов. — Ты их прочел? Рассел расплылся в виноватой улыбке. — Некоторые. Не удержался. Вообще-то я пришел туда за чем-то еще, но потом увидел их. — И что в них говорится? — Он извиняется, что напугал тебя. Говорит, что поддался порыву. Просто хотел поцеловать и больше ничего. И так далее в том же духе. — Рассел с отвращением мотнул головой. Его дряблые щеки тоже качнулись. — Можно подумать, ты ему поверишь. Может, это безумие с ее стороны, но она ему верила. Более того, она пришла к такому выводу еще до того, как узнала про его письма. — И каково твое впечатление? — спросила она. — Чего он пытается этим достичь? — Это ясно как божий день. Он умоляет тебя, чтобы ты оставила его своим пациентом. Он говорит, что больше не будет просить у тебя никаких разговоров наедине. Мол, ему нет в этом необходимости, потому что он уже сказал тебе то, что хотел сказать. То, что убийца — Фицпатрик? На сегодняшний день это самая его большая ложь.