— Вообще-то он не нападал на меня… вернее, и да и нет. Амарок подошел к плите, чтобы налить себе еще кофе, и встал с чашкой в руке, опершись бедром о стол. — Это как понимать — и да, и нет? Теперь, когда у нее была возможность поразмышлять над тем, что произошло, ей стало понятно: все было бы совсем не так, задумай Хьюго и впрямь что-то с ней сделать. — Теперь я склонна думать, что с его стороны это была лишь уловка, чтобы поцеловать меня. Заключенные месяцами, а то и годами обходятся без женщины, хотя, если информация в блокноте Даниэль верна, для Хьюго период воздержания был коротким. И не только для него одного. — А по-моему, он попытался бы взять все, что только мог, — возразил Амарок. — А поскольку ты начальница, он наверняка был склонен предаваться фантазиям о тебе. — Вообще-то полицейские тоже, — заметила она. Амарок поднял чашку с кофе. — Мы делаем это без расчета на вознаграждение. Интересно, подумала Эвелин, что было бы, если бы он сейчас подошел к ней и поцеловал? Наверно, ей понравилось бы. — По крайней мере не все твои поклонники заключенные, — сказала она. — Трудно принимать комплименты от изголодавшихся мужчин. Но вернемся к тому, что я говорила. В действиях Хьюго не прослеживается намерения меня убить. Он не ударил меня, не применял физической силы больше, чем то было нужно, чтобы прижать меня к стене, не пытался меня душить. Или изнасиловать. Ничего подобного. — То есть лишь поцеловал и полапал. Может, на большее у него просто не было времени? — Он вполне мог успеть сделать что-то похуже. — Эвелин перенесла чашку с кофе на стол в надежде, что это поможет ей выбросить из головы мысли о том, а не поцеловать ли ей Амарока. — В Сан-Квентине у него было столько же времени, но меня тогда отвезли в больницу. Что дает основания утверждать, что в этот раз все было не так. Сомневаюсь, что я подвергала себя реальной опасности. Правда, учитывая мою реакцию, теперь мне даже стыдно в этом признаться. — Любая на твоем месте отреагировала бы точно так же, — возразил он. — Возможно. Но он не был на меня зол, не пинал, не душил. Он лишь поцеловал меня и прижал к стене. После чего сказал, что наш убийца — Фицпатрик. — Фицпатрик? — Амарок шагнул к столу. — Ты можешь в это поверить? — Это как сказать. По какой такой причине Хьюго Эвански назвал именно его? Эвелин пожала плечами. — Фицпатрик самая важная фигура в Ганноверском — доме. — Помимо тебя. — Да, помимо меня, — поправилась она. — Может, Хьюго его ненавидит? — Я бы не удивилась. Его ненавидят почти все. Его подход еще более спорен, чем мой, и некоторые его эксперименты… неприятны. — В смысле? — Он любит изучать реакцию психопатов — или отсутствие таковой — на боль. Губы Амарока собрались в хмурую линию. — Эксперименты с электрошоком? — И это тоже. Недавно через них прошел Хьюго. Судя по тому, что он говорит про Фицпатрика, они встречались с ним почти каждый день. — Заключенных заставляют участвовать в экспериментах? — Разумеется, нет. Скорее их заманивают. Большинство выражают готовность при первой же возможности, ибо это единственный способ получить то, что им нужно. — И каково вознаграждение? — По-разному. Дополнительная прогулка, книги, марки, киносеансы, вторая порция десерта, сигареты. — На что рассчитывает Эвански, оговаривая Фицпатрика? Эвелин мучил тот же самый вопрос. — Понятия не имею. Скорее всего, ему просто скучно и он пытается внести в свою жизнь разнообразие. Те, кого я изучаю, наговорят вам что угодно, несут самую несусветную околесицу. Обычно эти истории призваны представить их в благоприятном свете. Думаю, эти же мотивы двигали и Хьюго. — Это как понимать? — Он представил себя в качестве моего спасителя и защитника, как будто он больше других знает о тех, кто задумал меня уничтожить. В ответ на ее слова Амарок задумчиво потер подбородок. — А что известно Фицпатрику про Джаспера? — спросил он. От его слов ей стало слегка не по себе. — Он в курсе его склонности придавать жертвам эротические позы, если ты это имеешь в виду. — Потому что… — Потому что мы обсуждали мой случай. — В мельчайших подробностях? Эвелин задумалась о разговорах, которые они вели за последние пять лет. Как они долгими часами обсуждали поведение Джаспера, повлекшее за собой первое нападение. Как вместе гадали, что привело его на Аляску прошлым летом, долго ли он сможет прятаться и попытается ли он снова убить ее. — Да. Похоже, ее ответ ему не понравился. — Меня ты почему-то не стала посвящать в подробности. Отказалась дать мне ознакомиться с твоим делом. — Мне бы не хотелось, чтобы ты узнал все, что тогда случилось. — Это почему? Она стыдливо отвернулась. — Потому что я хочу спать с тобой. Когда она обернулась, то увидела на его лице голодное выражение — слегка расширенные зрачки говорили о том, что ему хочется того же. Нет, он не сделал даже попытки приблизиться к ней, однако, когда заговорил, в его голосе ей послышалось понимание. — Это что-то меняет? — Я не хочу тащить все это вслед за собою в постель. — По крайней мере ты смотришь на это серьезно, — сказал Амарок и решительно кивнул. — Что вселяет надежду. — Что такое «это»? — Мы. Но что значит это «мы»? Эвелин не рискнула спрашивать. Ни он, ни она не были готовы ответить на этот вопрос. — Итак… вернемся к Фицпатрику. Независимо от того, что сказал Хьюго или кто-то другой, он может быть убийцей? — Нет. Амарок засунул руки в тяжелую куртку, висевшую на крючке рядом с дверью. — Но разве в свое время ты не сказала бы то же самое про Джаспера? 15