— Зимой кроме него здесь обычно никто не нужен, — пояснила Эвелин. — Но… — Скажите мне, что у него есть хоть какой-то опыт в деле расследования убийств. Эвелин задумалась. Сказать что-то негативное — значит выразить свое недоверие Амароку. — Я должен понимать это как «нет»? — Он поймал нескольких браконьеров, незаконно убивавших животных, — промямлила она. — Вы сказали — животных? Эвелин потерла виски. — Он уделяет большое внимание защите местной — фауны. — О да, поистине бесценный опыт, — заметил Грин. Буквально каждое его слово сочилось сарказмом. — Теперь мне понятна ваша тревога. Скажите, у него хотя бы есть мозги? Он предан своей работе? — Абсолютно! «А еще он хорош в постели», — кисло добавила она про себя. Хотя у нее самой по этой части практически не было опыта, она легко могла представить себе, на какие подвиги он способен с женщиной. Увы, его любовные таланты вряд ли спасут ее или ее детище. Эвелин снова переключила внимание на телефонный разговор. — Желаю вам успехов в вашем заснеженном царстве, — сказал Грин. Впрочем, по его голосу не похоже, что он верит в то, что в ближайшие дни все обойдется без душевных травм. Она бы так ему и сказала, но в данный момент ее внимание занимало другое. Найдя наконец нужное электронное письмо, Эвелин его открыла. Она ожидала увидеть в списке Даниэль знакомые имена и не ошиблась. Например, там обнаружилась парочка надзирателей — Дин Сноуден и Стив Дугалл, — что жутко рассердило ее. Еще несколько — из числа офисных служащих. А также «Тим». Тимом был доктор Фицпатрик, хотя Эвелин с трудом представляла себе этого ханжу и зануду в постели с Даниэль. В его глазах связь с кухонной помощницей наверняка была ниже его достоинства. Кроме того, Тимом также звали работавшего в их заведении слесаря. Внезапно она заметила нечто такое, отчего она даже шлепнула ладонями по столу и вскочила со стула. — О господи! — Что такое? — тотчас спросил ее незримый собеседник. — Ничего. — Черт, она забыла, что еще не положила трубку. Она тотчас попыталась придумать какую-нибудь отговорку. — Просто увидела паука. И вообще, мне нужно идти, — сказала она и положила трубку. Несколько секунд она стояла, пытаясь отдышаться. Голова шла кругом, а перед глазами плыли четыре буквы — те самые, что огрели ее, словно кузнечный молот. Нет, этого быть не может, подумала она. Но ведь, значит, все-таки может? Ей был известен лишь один мужчина по имени Хьюго. В ожидании того, кто мог ответить на ее вопросы, она расхаживала позади стула. Прежде всего ей хотелось знать, почему Хьюго оказался в списке у Даниэль, который она вела в маленьком черном блокноте, и как он туда попал. Амарок не добавил к присланному списку никаких цифр. По всей видимости, не придавал им особого значения. Но Эвелин было интересно знать, добавила Даниэль к имени Хьюго длину его члена или нет. Если нет, то, возможно, она не спала со всеми мужчинами из блокнота, а лишь вела список тех, с кем хотелось бы переспать, или же тех, что подкатывали к ней в кафетерии. Может даже, они демонстрировали ей свое мужское достоинство. Потому что она никак не могла заниматься сексом с Хьюго. Равно как ни с кем из заключенных, чьи имена тоже значились в списке. Если только не… Эвелин было крайне неприятно это «если только не…». Чему способствовало наличие в блокноте имен надзирателей, Дина Сноудена и Стива Дугалла. Не исключено, что у них имелась некая договоренность с Даниэль. Например, они разрешали ей заниматься сексом с заключенными, а деньги, которые получали за это, делили между собой. Эвелин была наслышана, что заключенные подкупали надзирателей, чтобы разжиться сотовыми телефонами, сигаретами и даже наркотиками. В других тюрьмах такое случалось сплошь и рядом. Могло случиться и здесь. И если заключенные подкупали надзирателей ради телефонов и сигарет, то что мешает им подкупить стражей порядка ради секса. Но разумеется, только не с работницами тюрьмы. Тем более такой тюрьмы. Эвелин хорошо знала своих коллег и симпатизировала большинству — за исключением Тима. Впрочем, наличие в списке имени Хьюго было не единственной причиной, почему она хотела поговорить с ним. Он отчаянно предупреждал ее о том, что должно случиться что-то нехорошее. И оно случилось. Кроме того, он опасался, что надзирателям станет известно то, что он хотел ей сказать. Теперь ей было понятно почему. В тюрьмах не любят стукачей. Вздохнув, она повернулась и села на стул. Раньше она была уверена, что Джаспер вернулся. Хьюго тоже сказал, что Лоррейн погибла из-за нее. Мол, убийца выбрал ее потому, что Эвелин любила ее. Она с легкостью приняла эту версию, потому что та отвечала всем ее страхам и сомнениям. Но ведь Хьюго мог это просто придумать, с тем чтобы ее напугать. Мужчины, которых она изучала, были готовы сказать что угодно, лишь бы ее смутить или напугать. Ну хорошо, а чем она объяснит подброшенную ей в постель отрубленную руку? Когда надзиратель привел к ней Хьюго, на губах последнего играла язвительная улыбка. — Ага, теперь вы готовы меня выслушать, — сказал он и самодовольно ухмыльнулся. Дверь закрылась, щелкнул замок, и Эвелин заняла свое место за столом по другую сторону прозрачной перегородки. — Вы хотите начать наш разговор с выпадов в мой адрес? — Почему бы нет? Мы ведь не друзья. Таких слов она от него не ожидала. Раньше он всегда выказывал желание к сотрудничеству. — А мне казалось, что мы друзья. Что заставило вас изменить мнение? Хьюго молчал. Когда он пытался защитить ее, она отвергла его помощь, и вот теперь он наказывал ее за это. — Как вы сегодня себя чувствуете? — спросила она, пытаясь найти нейтральную тему. — Уже лучше? — Великолепно. С какой стати мне чувствовать себя плохо? — ответил он, как будто их последняя встреча ничуть его не расстроила. — Из-за Лоррейн, — напомнила она ему. — А, это!.. — Он пожал плечами. — С какой стати мне переживать, что ее убили. Эта глупая сучка ничего для меня не значила. Эвелин стиснула зубы. Хьюго удалось поставить ее в невыгодное положение, и теперь он откровенно этим пользовался. С трудом верилось, что когда-то он ей нравился. Она сделала вид, будто его слова не задели ее, для чего пришлось взглянуть на ситуацию объективно. Это был очередной пример того, что она уже заметила, читая интервью с Тедом Банди. Как и Тед и другие психопаты, Хьюго, похоже, не запоминал сказанного им же всего несколько минут назад и часто противоречил самому себе. Большинство людей не замечали этих на первый взгляд ничего не значащих оговорок, возможно, потому, что нечасто общались с психопатами, а значит, не видели такой связи. Для нее же это было очевидное доказательство того, что мозг психопата работает не так, как мозг обычного человека. Хотя за речь обычно отвечало правое полушарие, у психопатов за речь отвечали оба — и правое, и левое. Нет, конечно, психопаты были в этом не одиноки. Это же касалось заик и страдающих дислексией. Но участие обоих полушарий хотя бы отчасти объясняло то, почему речевое поведение Хьюго было столь противоречивым. — Хочу у вас что-то спросить, — сказала она. — О чем?.. — О Даниэль Коннолли. На его физиономии, словно у Чеширского кота, появилась довольная ухмылка. — Приятная девушка. Гораздо приятнее вас. — Приятная в каком смысле? — Она… не задирает нос. — Признайтесь Хьюго, у вас был с ней секс? Брови Хьюго поползли вверх. — Это каким же образом? Сами знаете, какие здесь правила, — ответил он, хотя ухмылка никуда не пропала, а сами слова прозвучали неубедительно. — Вы могли договориться с кем-то из надзирателей. — Не знаю, о чем вы. Кстати, они предпочитают, когда их называют офицерами исправительного учреждения. Уж кому как не вам, такой строгой и правильной, это знать. Эвелин нарочно употребила слово из лексикона заключенных в надежде расположить его к себе. — Так вы мне не скажете? — Что именно? — Как вы попали в список, который вела Даниэль? — Понятия не имею, о чем вы, — презрительно процедил он. — Я хотел вам помочь, но вы отказались меня выслушать. — А теперь вы отказываетесь мне помочь. Хьюго молча мотнул головой в сторону камеры видеонаблюдения. Он что, намекает, что ничего ей не скажет, пока их разговор слушают другие? — Произошло еще одно убийство, — сказала она. — Вот как? — Он выпрямился. — О нем пока ничего не слышно. Почему все молчат? Эвелин показалось, что он и впрямь не в курсе. С другой стороны, психопаты мастера лгать, так что полагаться на его реакцию не стоит. — Пока это держится в тайне. Хьюго впился в нее глазами. — И что это? — Жертва еще не опознана. — Но она имеет к вам отношение. — Она? Откуда вам известен ее пол? — Неужели он знает, что это Даниэль? — Нетрудно догадаться. — Хорошо. Но почему это второе убийство должно иметь ко мне какое-то отношение? — Потому, — в голосе Хьюго появились снисхожительные нотки, — что иначе это не имело бы смысла. Он вас ненавидит. — Кто он, Хьюго? — спросила Эвелин, поерзав на стуле. — Джаспер, кто же еще. — И… откуда вам это известно?