Иккуко громко фыркнула в трубку. — Есть вещи куда важнее, чем деньги, Сакура. — Ага, и что же? — Свобода! Он был рад, что глазные линзы не вынуждали его глаза работать как-то отлично от обычной человеческой физики, потому как сейчас он бы закатил глаза так далеко, что увидел бы собственный затылок. — И любовь! — Пожалуйста… хватит. Ты делаешь мне больно. — Ну конечно! — возмутилась Иккуко. — Такой черствый сухарь, как ты, ничего из этого не понимает! Пришло сообщение, и Сакура отвлекся от болтовни сестры. Однако, вместо ожидаемого нытья Ямаоки о новой эпизоде «Кехиме» или даже нового оповощения от Юасы там значилось сообщение о переводе денег. Три тысячи иен. Сакура моргнул. Именем отправителя значилось «Ваташи Шоунен», что было сущей бессмыслицей, плюс ко всему он попросту не знал таких людей. Может, это кто-то ошибся? Или это была Кайя… она-то любила конспирации разного толка. Но это было глупо — для нее, она не стала бы таиться и просто позвонила бы ему сразу на деку. Открыв сообщение, Сакура увидел вложение. Ссылку, судя по всему — на картинку. Чуть подумав, открыл и ее — и замер, увидев там изображение Оками-тян. Очень злой Оками-тян, грозящей пальцем — это был известный мем в кругу тех, кто смотрел «Кехиме», но об этом знали лишь… трое: Ямаока, Хотару Кайя, и первые двое точно не стали бы таиться, а последняя… ну, он сомневался, но тоже вряд ли. Иккуко бы тоже не стала слать ему денег, она их только клянчила, плюс прямо сейчас они с ней говорили! «Не балуй», — значилось на той картинке. Он задумался и, решив, что, может быть, это все же был именно Ямаока, балующийся с переводами — обычно он отдавал чипы напрямую — Сакура вновь окунулся в речи сестры: — У тебя даже девушки нет! Он резко скосил взгляд на дверь, за которой скрылась Хотару, и шумно сглотнул. — Та крутая наемница тебя еще не бросила? Наверняка послала тебя, зануду, к черту! И я ее понимаю! — О-о-о, нет, что ты, — хмыкнул Сакура. — Мы все еще живем вместе. Не стоило уточнять, что делали они это скорее вынужденно, и он не то, чтобы одобрял. Но Хотару была настойчива, плюс все эти подозрительные дела с «Йошиварой»… В общем, пока что это было оптимально. И удобно. А еще Сакура мог смотреть лично за тем, чтобы она не пила, хотя вот вчера все же упустил моментик. — Врешь. Гони фотку. — Ну, ее сейчас нет, — удивился Сакура, — тут только ее куртка. Этого будет достаточно? — Я бы, конечно, подумала, что ты ее спер, — цокнула сестра, — но я знаю, что ты извращенец другого плана, а она явно не та, кто отдаст тебе свои модные шмотки просто так. Давай фотку куртки, — и, получив ее наконец вместе с намеренно раздражающим селфи, хмыкнула: — Ого, неплохо. Ты стал почти успешным человеком. — Иди к черту, — с улыбкой ответил ей Сакура. — Все, шутки в сторону. У меня к тебе по-настоящему важное дело. Затем он перестал улыбаться. — Я открыл счет в банке на твое имя. Ты же знаешь о моих темных делишках, да? Не надо мне тут у-кать в трубку, я об этом не треплюсь налево и направо! — возмутился Сакура, который по пьяни именно этим и занимался. — В общем, новое дельцо… оно довольно опасное. Поэтому я подумал… Он кратко изложил ей свою мысль о том, что не хотел бы потерять накопления в случае своей смерти. Это был самый логичный вариант из возможных. Во-первых, он действительно ничего не потеряет, если откинется, во-вторых, это заставит Иккуко ценить то, что она имела. Даже если он в итоге не умрет. Она была не глупой девочкой, наверняка все поняла бы. … ну или он ошибался, потому как Иккуко возмущенно ощерилась: — Ты что, решил использовать меня как подстраховку?! Чтобы пришли за мной?! — Кому ты нужна, бестолочь! — рявкнул Сакура в трубку. — Я говорю, что если со мной что-то случится, то, когда ты станешь взрослой и поумнеешь, ты сможешь снять эти деньги. Иккуко помолчала, явно обдумывая сказанное. Затем она осторожно поинтересовалась: — А что с тобой должно случится? — Кто знает, кто знает, пока-а-а-а! И, не дожидаясь ответа, он бросил трубку. Потом потер виски. Боже, как же это было сложно. Он услышал чужой голос в последнюю секунду, мужской, и взмолился богам, что если это окажется Нико, то его тут же ударит молнией. Ладно, разговор не задался вообще. Видимо, придется объяснять свою гениальную схему матери… Но одна мысль о том, что будет, когда она узнает о подобных аферах (точнее, какой крик будет стоять), быстро вынудила Сакуру отбросить эту мысль в сторону. Возможно, все же придется позвонить отчиму. Да, не хотелось… Но он хотя бы не станет на него орать. Наверное. Сакура не был уверен, было ли ему просто все равно или не совсем. Через секунду Иккуко перезвонила, и он с сомнением взглянул на трубку. — Какого черта ты снова бросаешь трубку?! — бушевала на том конце провода сестра. — Тебе надо отучиться от этих двоих идиотских привычек! — Не нужно, — прорычал Сакура. — Я что, слышал голос Нико?! Ты опять с этим маленьким гаденышем?! — Какая разница! Тут вопрос в другом! Ты куда намылился?! — в ответ Сакура промычал что-то нечленораздельное и кокетливо засмеялся, всеми силами намекая, и голос Иккуко зазвучал куда серьезней, что для нее было весьма неожиданно после всего бестолкового диалога до: — Ты это серьезно? Про все то, что с тобой может случится? — Слушай… Я не знаю, хорошо? Я надеюсь, ты не услышишь об этом в новостях, — он нервно икнул. — Я надеюсь, что не услышу об этом в новостях. Трубка молчала; видимо, в этот раз Иккуко по-настоящему переваривала информацию. Она всегда знала о его делах, но редко когда они были настолько опасными. Если Юаса решил пойти против «Накатоми» — это вам не с местными бандами разбираться. Сакура пусть и мог назвать себя шиноби, но не того ранга, как, например, та же Хотару или ее ненавистный красавчик: они работали с крупной корпой и исполняли дела куда более сложные, чем он до этого. Пока что ему везло, но сложно было сказать, насколько долго это продолжится. — Есть такая вещь, — внезапно начала Иккуко, — как визуализация желаний. Если ты будешь повторять одно и то же, то в какой-то момент оно случится. И карма когда-нибудь тебя покарает. Вот ты постоянно ноешь, что у тебя мало денег, поэтому у тебя их и нет! Сакура возмутился — потому что денег не было исключительно из-за покупки всякого мерча с Кехиме, а еще потому, что это была сущая бессмыслица для человека, который жил логикой и фактами — и возразил: — Это глупо. — Нет! Если ты будешь говорить о том, что с тобой что-то случится, то так оно и будет! — Ну-у-у, я надеюсь, что все же этого не произойдет, — кисло отметил Сакура. — Но надо подготовится на черный день. Знаешь, в конце концов рациональные люди именно так и поступают. Иккуко вновь помолчала и тише, словно шепча, проговорила: — Это рационально, но бесчувственно. — Лучше радуйся, что у тебя в случае чего появится куча денег. Хотя, конечно… лучше бы не появилась. — Ты думаешь, деньги мне заменят тебя? Сакура так и замер, смотря на трубку. Он подозревал, что именно к этому и сведется этот диалог. Не был уверен насчет Иккуко, но с матерью — да. Но он сам говорил о том, что они были жутко похожи, не было ничего удивительного… Он нервно рассмеялся, стараясь сбавить градус напряжения: — Хорошо подлизываешься! — Сакура, это серьезный разговор. Он мгновенно перестал улыбаться. — И что ты хочешь, чтобы я ответил? — Пообещай, что с тобой будет все в порядке. — Я ничего не могу обещать. В ответ донеслось громкое сопение. — А вот… хороший брат бы пообещал. — Что ж, — с вялой ухмылкой заметил Сакура, — видимо я все же плохой брат. — Ты сказал об этом маме? Нет? И не говори. Мы с тобой это… еще обсудим. Когда ты вернешься с этого дела. Все это… — Иккуко замялась, явно подбирая слова, — пора прекращать. А если не получится, то будет хуже для тебя. И… вот! Мы с тобой поговорим! И ты станешь хорошим братом! Намного лучше, чем сейчас! Если я вернусь, подумал Сакура. Если мы сумеем провернуть дело, если ничего не пойдет не по плану. Тогда, может, он и правда станет лучше. Но сейчас впереди маячила лишь неизвестность, и он не хотел давать заведомо ложных обещаний. Неопределенность была тем, что Сакура не любил больше всего, и следующее дело ею просто воняло. Не потому, что он не доверял планам Юасы. Просто, если в деле были замешаны «Накатоми», ждать надо было чего угодно. — Только после того, как ты станешь хорошей сестрой. — Я — лучшая сестра, которую только можно найти! — вспыхнула Иккуко. — Ага, конечно. Школу ты тоже прогуливаешь потому, что лучшая? — А ты будто не прогуливал! — когда Сакура с довольным смешком дал отрицательный ответ, она возмутилась: — Да ладно, хватит врать! Не верю, чтобы ты и не прогуливал!