— Я же вам совсем не нравлюсь, верно? — Нет, нравишься, — возразила Сонгён. — Вы лжете. Вы даже совсем меня не знаете, — сказала Хаён, голос которой вдруг стал каким-то хриплым и скрипучим. — Люди могут тебе нравиться, даже если ты почти их не знаешь. Мне действительно хотелось поладить с тобой, — искренне произнесла Сонгён. Перемена была совершенно неожиданной, но, пожив с ребенком, она уже поняла, что такое на самом деле семейная жизнь. — Папа вас любит. А я… а я нет, — холодно произнесла девочка. Сонгён почувствовала себя задетой. Не зная, что сказать, она отхлебнула из чашки. — Все, чего я хочу, — это жить с папой, — пробубнила Хаён с подавленным видом. — Ты и будешь жить с ним. Но сначала тебе придется ему рассказать, — ответила Сонгён, отпивая еще молока. Ей хотелось поскорей спровадить Хаён обратно в ее комнату. Хаён, которая тихо наблюдала, как она пьет молоко, вдруг улыбнулась и прошептала: — Хотите, расскажу вам один секрет? При виде этой улыбки Сонгён почему-то испугалась — глаза у Хаён сверкали, и вид у нее был совсем другой, чем буквально секунду назад. Сонгён вдруг почувствовала удушье. Захотелось убежать в ванную и нагнуться над унитазом. — Вы знаете, как умерла моя мама? — продолжала Хаён. Умерла она, предположительно приняв какое-то лекарство. Но улыбающееся лицо Хаён, похоже, подразумевало нечто другое. Сонгён стало дурно от ужаса. — И как… как же она умерла? — произнесла она. — Она умерла, выпив немного молока, как вы сейчас, — последовал ответ Хаён. — Папа велел мне подсыпать это в молоко, если она очень, действительно очень-очень меня обидит. — Какое-то лекарство? — Он дал его мне. Сказал, что тогда она крепко заснет. По-моему, она умерла, потому что я слишком много насыпала. В голове у Сонгён образовалась пустота. Руки и ноги занемели, и она постоянно потирала ладони. Голова тоже отяжелела. — Это был наш с папой секрет. Он велел мне выбросить остаток лекарства, но я не выбросила, — произнесла Хаён, вынимая что-то из кармана и протягивая Сонгён. На ладони у нее лежала маленькая коричневая бутылочка. Почему Сонгён сразу об этом не подумала? Это было для него проще простого — он ведь врач, может раздобыть любой препарат. Припомнилось, как остро он реагировал, стоило ей упомянуть о его бывшей жене. Сонгён думала, что это из-за душевных травм, которые нанесла ему эта женщина, но, оказывается, имелась и другая причина. Интересно, вскользь подумала она, каковы были его истинные намерения, когда он давал Хаён отраву. Дал потому, что ему было невыносимо видеть, как его дочь страдает от собственной матери? Или это был план освободиться от своей бывшей жены? Ничто не подсказывало, почему на самом деле он всучил Хаён эту дрянь, но она их всех убила — свою мать, бабушку, дедушку… А теперь настала очередь и Сонгён. Сонгён помимо воли улыбнулась. Хаён наклонила голову набок, явно не понимая, почему она улыбается. Сонгён вновь и вновь мысленно возвращалась к тому ужасному опыту, через который девочка прошла ночью. Но ребенок давным-давно пересек ту грань, где от ее забот был бы хоть какой-то толк. Глубокими большими глазами Хаён наблюдала за изменениями, происходящими с Сонгён. Глаза ее поблескивали от предвкушения. Сонгён боялась того, во что этот ребенок может вырасти. Что ждет ее в будущем? Она терялась в догадках, что же превратило Хаён в чудовище. Ее мать, которая жестоко обращалась с ней, или отец, давший ей отраву? Или сама Сонгён, позволившая ей совершить еще одно убийство? Сонливость волнами накатывала на нее, путая мысли. Как странно… Она-то думала, что выспалась, — почему же так клонит в сон? Сонгён пошатнулась, и Хаён бросилась к ней, выхватив у нее чашку. Сонгён без сил рухнула на кровать. Хаён со знанием дела прикрыла ее одеялом, словно только этого и дожидалась. Крепко обхватила ее обеими руками за талию и прошептала: — Знаете что? До вчерашнего дня вы мне вообще-то нравились. Сонгён не могла нормально разглядеть ее лицо, потому что набрякшие веки постоянно опускались. Она припомнила лицо Ли Бёндо. Казалось, будто сам дьявол играл их судьбами, всучив его ей в руки. А потом этот дьявол убил Ли Бёндо, создав на смену ему другого монстра. Нового дьявола, который должен был завершить начатое дело, когда Ли Бёндо не стало. Хаён, все еще совсем маленькая, невинно улыбалась, даже не подозревая о кознях дьявола. Или, может, она сама была этим воплощением зла… Но это они — ее мать, ее отец, все остальные — пробудили это зло к жизни. Сонгён знала, какой конец ожидает Хаён. Ли Бёндо наглядно продемонстрировал ей это своей собственной смертью. Интересно, подумала она, какой вид будет у Хаён, когда однажды, в далеком будущем, она осознает, что жизнь ее подходит к концу. Последнее, что услышала Сонгён перед тем, как окончательно провалиться в забытье, был детский голосок у самого уха: — Приятных снов… мамочка. * * * notes Примечания 1 Сеул разделен на 25 муниципальных округов (гу), имеющих статус самоуправления, которые, в свою очередь, включают в себя 522 административных района (дон). Здесь и далее — прим. пер. 2 Сыннемун — «Великие южные ворота», построенные в 1398 г., — один из старейших архитектурных памятников Сеула, входящий в список национального достояния Республики Корея под первым номером. Практически заново восстановлены после пожара в 2008 г. 3 Речь идет о вещем сне «тхемон», который видит ожидающая ребенка мать или ее близкие родственники. Все, что видится в таком сне — фрукты (яблоки, хурма, вишня, каштаны), животные (тигры, змеи, золотые рыбки), природа (реки, радуги), дети и драгоценности, — трактуется в соответствии со старинными верованиями. Считается, что такой сон может указывать на пол будущего ребенка. 4 Празднование первой годовщины со дня рождения ребенка (Толь) — один из наиболее важных корейских ритуалов. Ребенка, наряженного в традиционный костюм ханбок, сажают в центре стола, а вокруг него расставляют еду и предметы, символизирующие разные профессии. По тому, какой предмет возьмет в руки ребенок, предсказывают его наклонности и будущее. При этом на стол принято выставлять суп из морской капусты (миёккук). Согласно верованиям, этот суп особенно полезен женщинам во время беременности и при кормлении ребенка грудью, и подают его в напоминание о страданиях матери при родах. 5