Минутами или часами позже мы сидим друг напротив друга за обеденным столом. Между нами две кружки кофе, скомканный листок и слова, льющиеся из нее потоком. Она рассказывает все, каждую деталь, которую помнит, и которую придумала сама, когда складывала факты воедино. Её речь спокойна и лаконична, я чувствую, что эти воспоминания она не просто хранила в себе, а подпитывала их ежечасно. Лея запинается лишь раз, рассказывая о том, что случилось после ее увольнения. Знаю, об этом говорить ещё труднее, это был долгий болезненный путь к Алисе. И я не дурак, видел ее сына. Но твердо решил для себя: пока не хочу этого знать. Она сейчас здесь, так что, очевидно, я никогда не покидал ее голову, пусть даже и был там главным злодеем. — Почему Алиса Селезнева? — ненароком спрашиваю ее. — Мне показалось это забавным — девочка из будущего, против девочки из прошлого. И еще тонкая аналогия: Селезнева — Уткина. Селезень — Утка, понимаешь? Я тихо смеюсь, сжимая кружку с остывшим кофе в руках. Это моя девочка, стук сердца не будет врать. И этот ее слегка приподнятый уголок губ даёт мне надежду. — Губы? — Ты уже спрашивал. — Я ими болен, — я почти смущен. — Я видела с кем ты… Тех, кто пришел мне на смену, — ее лицо снова жесткая маска, взгляд отведен в сторону. — Я должна была соответствовать. — Ты хорошо подготовилась, — сглатываю комок горечи, отпиваю мерзкий растворимый кофе, пытаюсь собраться с мыслями. — Но мне нравилась и та Лея. — Что ж, ее больше нет, — резко говорит она и встает из-за стола. Ополаскивает свою кружку под краном и вновь поворачивается ко мне. Между нами снова метр расстояния и недоговорок. Хрупкий мир, установленный пережитым ранее моментом близости, готов дать трещину в любую минуту. Я должен что-то сказать, срочно вернуть доверительную атмосферу, потому что то, что я хочу предложить ей дальше — требует доверия. — Я посмотрел все части "Звездных войн", — растягиваю на губах мягкую улыбку. — Последние — отстой! — сразу хватается за излюбленную тему. — А мне понравилось. Особенно "Скайуокер. Восход". — Потому что ты ни фига в этом не разбираешься! Там же сюжет высосан из пальца! Я молчу вообще про Кайло Рена, ТАКОЕ просто не может быть сыном Леи и Хана! — Зато спецэффекты… — Арр, мужчины! — всплескивает она руками. — Только картинку вам и подавай! Я тихо смеюсь. Она по-прежнему светится, как новогодняя ёлка, стоит затронуть эту тему. Недоуменно смотрит на меня, а затем тоже расплывается в полуулыбке. Это огромный шаг навстречу. Гигантский. — Отдай мои запонки, — зачем-то говорю я. Её лицо тут же меняется. Мягкое выражение сменяется чёрствым, ужесточая каждую черточку. И я сразу же жалею, что заговорил об этом. Рано, слишком рано. — Они никогда не были твоими, — отрезает она. — Ты их не заслужил. Когда я дарила их тебе, я думала, все по-настоящему. — Это стало таким к тому времени. — Я помню твое выражение лица, когда ты их получил, оно врезалось в память. Засело вот здесь, — она стучит пальчиком по виску. — И когда я узнала правду, все стало на свои места. Она отворачивается и больше не смотрит на меня. Почему я все порчу? Почему не могу удержать улыбку на ее губах. Ах да, недостаточно доверия. — Ты рассказала мне свою правду, готова теперь услышать мою? Без прикрас, без лжи, пусть и некрасивую? Лея возвращает мне свой взгляд, переводит дыхание и отворачивается к плите. — Поставлю ещё кофе. Смотрю на дно своей кружки и невольно морщусь. — Лучше чая. Лёгкий смешок не удается скрыть даже за грохотом чайника. — Наша с Русом игра началась случайно, — начинаю я, вглядываясь в напряженные плечи Леи. Мой голос звучит приглушенно, но, кажется, все равно разрывает пространство. — Был корпоратив, он тогда только устроился к нам работать. Все уже изрядно поднабрались, я скучал возле бара. Рус периодически появлялся там, брал два бокала шампанского и шел покорять крепость в виде нашей Алевтины — она тогда работала главным финансистом. Такая, знаешь, синий чулок, но не без достоинств. Все знали, что она кремень, на работе даже не улыбнется. А тут какой-то молодой прыщелыга из маркетинга. В общем, было забавно наблюдать. В очередной раз, когда он пришел за новой дозой алкоголя, дабы растопить ледяную оболочку Алевтины, я сказал, что ему ничего не светит. Мало того, что дамочка явно постарше его, так ещё и на должности гораздо выше, занимаемой им. Тот только фыркнул и сказал: поспорим? В тот вечер они ушли вдвоем. Это было самым интересным событием за долгие месяцы, и как-то незаметно, мы с Русом сдружились. Сначала я был просто наблюдателем. Мне нравилось бросать ему вызов и смотреть, удастся ли ему покорить новую вершину неприступности. А потом сам включился в игру. Это было круто. Мы выбирали объект, заключали пакт о ненападении в дни соперника и… — Дни соперника? — вклинивается в мое повествование Лея. — Да, мы чередовали дни, когда бросались в наступление. День — он, день — я. Чтобы не вставлять друг другу палки в колеса. — Теперь кое-что встало на свои места, — тяжело выдыхает она. — Продолжай. В моих руках оказывается горячая кружка с чаем, вместо остывшей ещё с час назад. - У каждого была своя тактика. Рус был таким "хорошим парнем" для всех, надёжным плечом, лучшим другом. У меня…другая схема, — сглатываю комок в горле. — Ресторан, роза, неуместные комплименты, — рубит, словно ножом Лея. — Да, — говорю приглушенно. — У меня было конкурентное преимущество — должность. Обычно, этого было более, чем достаточно. В купе с нехитрым ухаживанием срабатывало неплохо. — Зачем? Почему вам это было нужно? — У каждого своя причина. У Че — желание мести всем представительницам женского пола за несчастную первую любовь. У меня — нежелание чего-то большего. Это сложно понять, но я никогда не хотел отношений. Ещё в юности, смотря на брак моих родителей, на болезненную привязанность отца к матери и ее постоянное стремление втоптать его в грязь, я точно решил: не хочу быть от кого-то зависимым. Поэтому всегда выбирал самый лёгкий способ взаимоотношений: без обязательств. Мне казалось это правильным. Самой честной схемой отношений. — Но девушки так не считали… — Я никому ничего не обещал. Никогда. Ни разу не говорил, что хочу от них что-то больше, чем одна ночь. Но многие… додумывали сами. Мне это казалось даже забавным. Кто-то принимал последствия спокойно, кто-то бесился, были и скандалистки. Но все они знали, на что идут, когда после пары встреч соглашались ехать со мной в квартиру, все добровольно раздевались, добровольно делали первый шаг. Не моя вина, что они рассчитывали на продолжение. — Звучит все равно мерзко, — холодно говорит Лея. — Возможно. Просто… это был единственный приемлемый вариант для меня. Если девушка задавала вопросы, я всегда был честен и говорил, что ей не на что рассчитывать. Но на удивление мало кто их задавал. — Я задала, а ты обманул. Сказал, что мне не что надеяться, а потом, что передумал. Почему солгал мне? — Это была не ложь. То есть… возможно, частично. На тот момент я уже понял, что не в силах себя остановить, но ещё не понял, что готов на что-то большее. Я попросил Руса остановить игру. Мне казалось, этого будет достаточно, чтобы успокоить свою совесть. Он не послушал. Тогда я решился дать шанс… нам. Не думал, что из этого что-то выйдет, не надеялся, когда соглашался на это твое: давай узнаем друг друга получше. Но это сработало. Я сам не понял когда, но это начало работать. Впервые в моей жизни. — Я не понимаю. — Все было по-настоящему. Пусть началось из-за глупого соревнования, но все что было после того разговора в моем кабинете — настоящее. И в тот день, когда ты подарила мне запонки, я понял, что дороги назад нет. Это было болезненное осознание, словно все мои кости сломали, и они пытались срастись заново. Я понял, что придется во всем признаться Русу. Всем. И что когда-нибудь придется признаться тебе. Хотя я бы сделал что угодно, лишь бы ты никогда этого не узнала. И когда я подумал, что ты все узнала и решила мне так недостойно отомстить… Боже, я не знал, чего хочу больше: убить тебя или молить тебя о прощении. Но в итоге не сделал ничего из этого. Просто отпустил. Ты разочаровалась тогда во мне, я в тебе, никакого будущего больше быть не могло. В моих глазах была теперь только девочка, которая из чувства мести решилась на мошенничество. Я не хотел ее знать. И чувство вины, что именно я сделал это с тобой, отравило все годы после. Я заканчиваю, и между нами повисает тягостное молчание. Лея смотрит на свои руки, добела сжимающие кружку с нетронутым чаем. Я жду ее реакции на мое признание. Я буду ждать сколько нужно. Глава 54. Алиса Я уже знаю, какую власть имеют слова. Они могут вознести тебя до небес или разрушить твою жизнь. Так уже было однажды. И вот опять. Что мне делать с этим его признанием? Разве стало лучше, легче теперь? За столько лет я научилась жить с горькой правдой, научилась направлять свой гнев и обиду в нужное русло. Благодаря тем словам, много лет назад, у меня появилась цель, я точно знала, чего хочу и упорно к ней шла. А он пришел и снова перевернул все с ног на голову. У меня же был план. Через два дня должна была начаться моя новая прекрасная жизнь, где больше не будет бессонных ночей, сгрызающего меня чувства ненависти, испепеляющей жажды мести. А что делать мне теперь, а? Я злюсь на него. Снова. Потому что опять оказалась в эмоциональной ловушке. Потому что сердце так громко стучит от этого его: все было по-настоящему. Потому что не прошло и часа, как я умирала от его нежных поцелуев, хотела их, дрожала от переполняющей меня эйфории. Господи, дай мне знак, как быть теперь? — Мама! — разносится звонкое в дальней комнате. Я подскакиваю с места и несусь к сыну, даже не взглянув на мужчину напротив. В темной комнате, освещенной лишь маленькой настольной лампой, мой ребенок плачет. Сидит в кровати весь мокрый и дрожит. Я сажусь рядом, убираю прилипшие к его лбу пряди и поглаживаю по спине. — Что случилось, милый? — Мне страшно. — Чего ты испугался?