– Какие еще аспекты? – Чайку, говорю, пойдем попьем. Раз нам обоим не спится. – Чайку? Мне послышалось? – Нет, дорогуша. Напои гостя чаем, а то заболтала, весь сон разогнала. Я пожала плечами и выпрыгнула из-под одеяла. Поправила длинную, до колен, ночную рубашку и пошлепала босыми ногами к кухне. По поводу совместного чаепития я ничего против не имела. Егор бесшумно поднялся за моей спиной и я, ощутив чужое дыхание, обернулась и вздрогнула – так близко он оказался. – Напугал. – Кажется, тебе просто нравится пугаться, Саш. – Кажется, кому-то надо ошейник с колокольчиком надеть! – Ошейник? М-м… – протянул он довольно. – Хорошо, учту. Только не мне. Я чувствовала, что разговор снова переваливается на скользкую поверхность, где каждое слово может перетечь в бурю. Его голый торс тоже оптимизма не прибавлял, уже сильно царапая по нутру и вызывая неясное томление. Да и Егор не собирался увеличивать расстояние между нами: наоборот, он приближался медленно, будто бы давал мне шанс очнуться и сбежать. Быть может, это такая стратегия – действовать настолько медленно, что жертва замирает и не замечает этого движения? Как я замерла прямо в дверном проеме, на самой границе между светом на кухне и темнотой комнаты, в двадцати сантиметрах от мужчины. И уже знала, что когда он поцелует, то я наверняка отвечу – это как рефлекс, утоление неосознанного желания. Однако он, почти коснувшись моих губ, чуть разомкнул свои и наклонил голову набок, не сокращая последней дистанции. Я тоже приоткрыла рот, неосознанно, плавно выдохнула, позволив ему поймать теплый воздух. Мы не целовались и не отстранялись друг от друга, балансируя в миллиметре друг от друга. Меня простреливало до мурашек, глаза сами собой закрылись, будто тело уже погрузилось в ласку. – Саш, – Егор говорил на грани слышимости, я почти не разбирала слов, а ловила их дыханием на губах. – Я с ума от тебя схожу. Не поверишь, но я поплыл почти с первого взгляда, как бы по-дурацки это ни звучало. Потому и правды не видел. В тебе же все кричало, что ты не Ангелина, а я так был занят собственными терзаниями и тем, что умудрился запасть на единственную дочку Камелина, что просто не видел очевидного. Ты не представляешь, насколько мне стало проще. Димка ждал, когда я колотить мебель начну, а я как дурак пытался не улыбаться во все тридцать два. От его слов почему-то кружилась голова. Я не отвечала и не открывала глаза, чтобы продолжать это тягучее состояние недопоцелуя. Егор положил руки на мою талию и медленно притянул бедра к себе, но, по всей видимости, тоже наслаждался этой странной близостью и не разрушая ее. – Ты будто прямо под меня сделана, Саш. Всё в тебе. Когда-нибудь все эти проблемы закончатся, но мне нужно знать прямо сейчас: есть ли надежда, что ты забудешь, как неправильно началось наше знакомство? Потому что я не отступлюсь – ты это тоже лучше знай прямо сейчас. Я распахнула глаза, будто бы была под гипнозом, а затем резко очнулась. Не от его тона – он все так же шептал, ласково удерживая меня на одной с ним волне, а от смысла сказанного. Егор уловил изменение и тоже замер в ожидании. И поторопил, видя, что я не могу подобрать подходящих слов: – Я тебе совсем не нравлюсь? Но минуту назад я бы руку дал на отсечение, что это не так, ведь ты поддаешься, реагируешь, наслаждаешься не меньше, чем я. Пусть это пока не та же симпатия, но ее начало. – Не нравишься, совсем, – ответила сдавленно. Он заглядывал мне в глаза, ища признаки лжи. И, безусловно, их находил. Фальшь была хотя бы в том, что я до сих пор не нашла в себе силы вырваться из его рук и шагнуть из дверного проема – или в свет, или в темень. – Почему? – вопрос был глупый, но Егор пытался разобраться, вытянуть из меня чуть больше, чем я говорила. И мне удалось наконец-то сформулировать: – Потому что я пока не знаю, кто в этой истории герой. Вы выставляете Камелина злодеем, но на самом деле вы такие же. Точно те же методы. Да и историю я слышала только с одной стороны. Называй меня моралисткой или кем угодно, но лично я вижу: ты и твой главный враг почти одинаковые. Отступил сам Егор. Он прошел на кухню, остановился перед темным окном, потер основанием ладони глаза. – Ты не совсем справедлива, Саш, – сказал после долгого молчания тихо. – Мы с Димой не такие беспредельщики. Я об этом думала – о, у меня была куча времени, чтобы подумать как раз над этим: – Егор, а разве Камелин беспредельщик? Вы оба живы. Я, конечно, ни черта не смыслю во всяких криминальных разборках, но мне кажется, что ему проще было нанять снайпера – и сегодня, и пятнадцать лет назад. Вы воюете не первый год, если бы он был совсем отмороженным, то уже давно вас всех уничтожил бы. – Ты не веришь в то, что он сделал с Лизой и моими родителями? – Верю! – я воскликнула импульсивно, поскольку сам Егор в это верил. – Но и что-то не вяжется, согласись. Может, и у Камелина есть какие-то границы? Ведь и ты хотел ему смерти, но так и не решился. Это все-таки не та черта, через которую любой с радостью перескочит. Наверняка я делала ему больно такой откровенностью. Егор имел право на ненависть и месть, но вряд ли предполагал, что я обе воюющие стороны вижу примерно в одном свете. Почему-то каждый о себе думает лучше, чем есть на самом деле, а историю пишут победители. Вот кто в этой истории выиграет, тот и объявит себя положительным персонажем, добившимся справедливости, а проигравший будет сидеть в тюрьме или нищете и кусать локти. Я боялась и его ярости – на его месте я бы точно разозлилась. Но Егор долго молчал, а потом поднял лицо. Поймал в темном стекле мое отражение и тихо сказал: – Однако даже Камелина кто-то любит. Замуж за него идут. Сколько уже их было? Я же, по-твоему, не могу рассчитывать даже на симпатию? – Откуда тебе знать про его отношения? Может, он просто покупает этих девиц… например, московскими квартирами? Егор усмехнулся, поняв намек: – Саш, а ты не слишком утрируешь мои отрицательные стороны? От ответа меня спас совсем уж неожиданный стук в дверь, заставивший взвиться на месте. В самом, самом лучшем случае мы просто громко разговаривали посреди ночи, чем вызвали возмущение соседей, и те явились скандалить. Ничего приятнее я придумать не смогла. Тем временем, пока я перебирала варианты один другого хлеще, Егор прошел мимо, аккуратно отодвинув меня с прохода, и глянул в дверной глазок. Уже через секунду я услышала знакомый голос с привычной не слишком эмоциональной интонацией: – Какого лешего вас занесло в Чертаново? О, а ты полураздет или полуодет? Я и сама удивилась, что смогла вдохнуть, зато вопрос прозвучал сипением: – Дима?! Как ты нас нашел? На нас жучки, какая-нибудь крутая навигация? А если и Камелин бы таким же образом на нас вышел?! Вроде бы у моей паники были основания, однако Егор откашлялся в кулак, чтобы скрыть смешок, и успокоил: – Я ему скинул СМС, Саш. Ты как-то уж слишком сильно погрузилась в главную роль шпионского фильма, – и тут же бессердечно добил образом хозяина квартиры: – Заходи, Дим. Поздно уже, сейчас все расскажешь, и ночь здесь проведем. Только все лежачие места уже заняты. Чай будешь? Мы как раз собирались… Глава 19 И как-то в собственной квартирке стало тесновато, захотелось выйти на малюсенький балкон и глотнуть воздуха. Или продышаться без двух пар внимательных глаз. Но пришлось смириться – или хотя бы сделать вид, что меня это вовсе не беспокоит. И что мне безразлично, что я перед ними в ночнушке, ночь ведь! А эти двое… о, они явно видели, что я волнуюсь, и пока еще держались из последних сил, чтобы не акцентировать на том внимания. – Не поделитесь, чем вы тут занимались до моего приезда? – Дима все оттягивал серьезный разговор, концентрируясь на привычных подколках. – Ругались! – уверенно заявила я. Егор, глядя прямо на мой профиль, добавил не без игривой провокации: – И целовались. У меня хватило смелости посмотреть на него и отрезать: – Ничего подобного! Это был не поцелуй, а… а разговор на близком расстоянии! Егор подхватил на той же ноте: – И это гораздо интимнее, чем поцелуй! Спорить сложно – ощущения «на грани» часто воспринимаются острее, чем когда за грань уже перешагнешь. Но я была бы не я, если бы не спорила: – Неправда! Не выдумывай, Егор! – Повторим? Ну, для чистоты эксперимента. – Лучше повторим то, как мы ругались! – И это тоже, но в прошлый раз получилось как-то не очень эмоционально, совсем без огонька. Целуешься ты явно жарче, чем ругаешься. Но это ничего, пообщаешься со мной – станешь импульсивнее. Я тихо рыкнула, а в стороне раздался голос Димы, спокойно попивающего чай: – Я сюда уже заведенный пришел, или по ходу дела завелся? Ребят, я сейчас будто бы начало самого лучшего порно-ролика смотрю. Егор хмыкнул: – Перемотал бы ты уже на следующую серию, а то мне самому напряжение кажется перезатянутым. Он протянул ко мне руку, но я слегка отодвинулась, выпрямила спину и уставилась прямо на Диму, упорно переводя разговор на менее спорную тему: – А ты почему здесь? Решил, что Камелин уже не явится? Дмитрий покачал головой. – Напротив. Он уже явился, и мы все обсудили. Договорились до подписания пакта о ненападении. – Что?! – мы спросили это хором, а Егор еще и на ноги вскочил. Протяжно выдохнул и переспросил немного тише: – И ты молчал? – Я не молчал. Я вас слушал. От вашего диалога у меня всё поднимается, а от моего рассказа у вас всё падать начнет. Чувствуешь разницу? Я вообще ничего не понимала, а Егор, снова усевшись на место, вдруг сощурился и спросил другим тоном, явно уже предчувствуя плохие вести: