— Предлагаю самый простой вариант. Спросить у него. — А он так прям взял и ответил, — хмыкнула с сомнением. — А, да похер, на самом деле. Спровоцируем, посмотрим на реакцию, а там, глядишь, события начнут развиваться пошустрее. Если он затеял какую-то пакость, придётся активизироваться, раз уж мы его подозреваем, иначе план может накрыться. — Уверен, что хочешь, чтобы он ускорился? — Хочу ускориться сам, — ответил хмуро, — хочу два полноценных свидания, для начала, а вся эта хренотень вокруг мешает сосредоточиться на самом важном. — Миш, я не на столько романтична, чтобы поверить в эти россказни о любви с первого взгляда, — сказала укоризненно. — Ну, мне ж не восемнадцать, в самом деле. — Ладно, с большим и светлым я загнул, — прикрыл левый глаз и озорно сверкнул правым. — Но ёкнуло. Каждый раз, когда вижу тебя — как будто кто-то под спину толкает. Ладони зудят и в остальных местах тоже. — Вот последнее уже чуть больше похоже на реальность, — ухмыльнулась и отодвинула тарелку. — Не лезет больше. Поехали усложнять. — Но то было пять лет назад, Манюх… — протянул загадочно, бросая деньги на столик и поднимаясь. — На сегодняшний день желание переспать с тобой приобрело совсем другой размах. — О, Боги, ты что же, планируешь переспать со мной дважды? — ахнула, прикрыв рот ладонью и вылупив глаза. — Да за что мне такое наслаждение?! — Остри, остри, — хмыкнул многозначительно, помогая отодвинуть тяжёлый стул. — Кстати, раз уж я за рулём своей тачки… — Сначала дело, — отрезала строго, но он всё равно взял меня за руку, едва мы вышли на улицу. «Ёкнуло…» — вздохнула мысленно. — Матвей через мат новостями не поделился? — спросила уже в машине. — Второй дежурный в реанимации, прогноз радует, — ответил серьёзно и плавно тронулся с места. — Больше ничего сказать не успел, начальство на ковёр вызвало. Пропесочат его там по полной программе… лишь бы дело не отобрали, это будет совсем печаль-беда. — Надо ускориться, — вздохнула, понятия не имея, как это сделать. — Я уже, — улыбнулся Воронов, — Степана попросил узнать, есть ли другая недвижка у владельцев заброшенного дома, обещал перезвонить до обеда. Солью Матвею, это будет быстрее, чем по официальным каналам. — Может, самим съездить, а? Я паричок какой-нибудь нацеплю, линзы, одежду поярче, ни в жизнь никто не узнает. Да мало ли риелторов женщин? Или вообще другой повод придумать, себе дачу ищу, например… — принялась разглагольствовать вслух. — Я заинтригован, но, скорее, замаячившей на горизонте ролевухой, — хмыкнул Миша и добавил серьёзно: — Матвей чётко выразился — нельзя. Найдём другой способ выяснить, к тому же, Суриков вот-вот… — договорить он не успел, в подстаканнике зазвонил его мобильный. — Стёпа, — констатировала со смешком, мельком взглянув на экран. — Вспомнишь лучик… — хохотнул Воронов. — Ответь по громкой, гарнитура далеко. Я тут же выполнила указания, а он сказал громко: — Внимательно тебя слушаю! — Недвижки нет, — коротко ответил Степан. — Сорян, мужик. — Чёрт… ладно, спасибо, дружище, я в неоплатном. — Ты знаешь, что мне надо, — ответил Степан лукаво. — Хрен тебе, забудь, как мокрый сон! — возмутился Миша. — Да лан те, хорош, разочек, с неё не убудет, — продолжил Суриков, а я напыжилась, пытаясь не выпалить какую-нибудь гадость. Не выдержала и показала телефону фигу. — Не, ну ты можешь попробовать, конечно, — засмеялся Воронов, — но этот поезд ушёл. — Спорим? — приободрился Суриков. — Не, — протянул Миша довольно, — мне это нахер не упало. — Ты стал дико скучным после того, как… И только мне стало интересно, как Воронов нахально перебил его: — После того, как в конце тоннеля забрезжил свет. Всё, отбой. Молча поставил телефон в подстаканник и прибавил газа, оставив меня сгорать от любопытства. 7.3 Мы поднимались в лифте, Миша мял мою руку и смотрел прямо перед собой, так и не открыв рта до самого офиса Елисеева. — Нервничаешь из-за предстоящей встречи? — спросила я осторожно. — Что? — очнулся Воронов и перевёл на меня взгляд, устремлённый вглубь самого себя. — А, не, Манюх. Не нервничаю, просто задумался. — Ну-ну… — буркнула, а он продолжил массажировать мою руку. — В прошлый мой визит он был не слишком-то любезен. — Да забей, — отмахнулся беспечно и развернул к себе, озорно глядя мне в глаза. Лифт тоненько пискнул, останавливаясь на нужном этаже, Миша наклонился и с чувством поцеловал меня, протянув довольно: — Кайф… — В лифте тоже классика? — хмыкнула, слегка отстранившись, чтобы успеть выйти. — Смотря о чём ты… — ответил бархатным голосом. Скользнул рукой от талии к бёдрам и лёгким шлепком подтолкнул к дверям. Отвлекаюсь от всех этих невинных шалостей, смотрю прямо перед собой и вижу Елисеева. Двери начинают закрываться, Миша придерживает их одной рукой и бросает хмуро: — Есть разговор. — Вот тут ты чертовски прав! — отвечает Елисеев недовольно и тыкает в него пальцем. Разворачивается и идёт к своему кабинету, а мы, наконец-то, покидаем лифт. — О чём он? — спрашиваю у Миши шёпотом. — Сейчас узнаем, — хмыкает и пропускает меня вперёд через дверь, закрывая её за собой. — Ты долго впрягаешь, Михаил! — с ходу принимается Елисеев отчитывать. — Пять лет! Стыдно! И даже не начинай мне про свои жизненные обстоятельства, я ещё в первом семестре наслушался! — Семестре? — уточняю у Миши шёпотом. — Григорий Васильевич со скуки подрабатывал в моём ВУЗе, — ответил тихо, продолжая смотреть на Елисеева. — Собственно, так нелёгкая и свела. — Не со скуки, а чтобы наставлять таких долбодятлов, как ты, — скривился Елисеев. — Интересные у тебя методы, Василич, — хмыкнул Миша. — Как понимаешь — так и объясняю, — рыкнул Елисеев. — Довольно пререканий. Сама жизнь тебя на руках носит, подсовывая солому под твою наглую задницу, и я до кучи, нихрена не ценишь! — А, так мне спасибо надо сказать, что ли? — ахренел Воронов. — Естественно! — возмутился Елисеев. — Спасибо, — ответил Воронов после паузы. — Это Вы, — начала я медленно, — Купидоном, что ли, заделались? — Не романтизируй, — поморщился Елисеев. — Мне просто впадлу впрягаться в этот геморрой с тысячью трупов, это суета для молодых. Но то, что их число стремительно начало расти, не устраивает по многим причинам. — Ну да, ценник падает, свои кровные уже не отбить, — хмыкнула, плюхаясь в кресло.