— И ты абсолютно ненатурально удивляешься, потому что и сам читал тот форум? — И ты чертовски проницательна, — вздыхает обречённо. — Надо пресечь, иначе так и будут таскаться. Тёща просила, на самом деле, ей Арина звонила. Мол, как же я с батенькой душевнобольным управлюсь, коли денежек у меня не будет? — вещает язвительно и сплёвывает. — Ты куришь, что ли, опять? — спрашиваю грозно. — Нет, — бурчит недовольно и тут же отвечает правду: — Да. Закуришь тут! Даже не думай меня пилить! — Да я молчу… малышу, наверное, приятно, когда его пепельница целует… Андрей так глубоко вдыхает, что кажется, будто мой телефон раздувается. — На месте в десять, — говорит на выдохе. — Раньше там делать нечего. — А тёща?.. — Адрес знаешь, зовут Светлана Сергеевна, я предупрежу, номер скину. — Я сейчас поеду, пока время есть, минут через двадцать буду. — Договорюсь, но… — чёртово «но»! — ты уверена? — Боишься, что я украду твоего ребёнка? — выпаливаю язвительно, не выдержав. — Маш, зачем ты так… — бормочет Андрей, — я ж как лучше… ладно, как знаешь. Даю отбой и морщусь. Вот кто меня за язык тянул? — Ты жа-а-лка-а-я… — тяну нараспев, проходя мимо зеркала. 5.3 — Мария, проходите, — мягко улыбается Светлана Сергеевна, пропуская меня в квартиру. В одной руке полотенце, в другой — видеоняня. — Глебушка спит, золотой мальчик, никаких с ним забот, все дела успеваю сделать… ой, простите. Женщина осекается и смотрит на меня с жалостью. «Отлично…» — ворчу мысленно, вымучивая ответную улыбку. — Всё в порядке, — отвечаю спокойно. — Я не займу у Вас много времени. — Чай, кофе? — засуетилась Светлана Сергеевна. — Или, может, пообедайте? Есть суп, картофель, но он жареный… Вам можно жареное? «Я что, больная?!» — вспыхиваю про себя, продолжая старательно улыбаться. — Спасибо, ничего не надо. Мы можем просто поговорить? — Да, конечно… но… о чём? — она смотрит на меня с недоумением, которое явно переигрывает. — Вы же знаете, что дом стал весьма популярен в последнее время, в силу слухов, разумеется, но любой слух не рождается на пустом месте. От собственного сравнения корёжит, но женщина не обращает внимания, кивая со всей серьёзностью. — Сам Юницкий, он… — начинаю с более безопасной темы, тщательно подбирая слова, — были ли предпосылки для помешательства, как по-Вашему? — Что Вы, нет! — ахает Светлана Сергеевна, жестом указывая на диван и садясь на почтительном от меня расстоянии, как будто от меня можно чем-то заразиться. — Дмитрий человек исключительно здравомыслящий. Даже после всего случившегося его разум всё так же светел. Мы часто разговариваем по телефону, вспоминаем Аллу, обсуждаем новости… если бы не все эти бредни о призраке… — Вам не приходило в голову, что ему не привиделось? Что это реальный человек и он с ним действительно общался? — спрашиваю очевидное, но по её снисходительной улыбке понимаю, что сморозила глупость. — Конечно, — отвечает с кивком, — однако, он разговаривает с ним и в присутствии других людей. И, как Вы понимаете, никто, кроме него, его не видит. Разводит руками и опускает их на колени. Весь её чванливый образ излучает самодовольство в крайней степени, заставляя мои внутренности подрагивать от раздражения. — Понятно… — бормочу невнятно, пытаясь скрыть подкатившую к горлу злобу. — А что же Ваша сестра? Она тоже видела нечто подобное? Дом своеобразный, он мог повлиять на сознание… — Не говорите ерунды, — отвечает неожиданно грубо. — Алла погибла по совершенно иным причинам! — Каким же? — спрашиваю тут же. Женщина морщится и отводит взгляд. — Просто уснула в ванной, у неё было много хлопот по дому, иметь горничную слишком накладно, она всё тянула на себе. — Зачем же было покупать такой дорогой дом в самом дорогом районе, если накладно за ним ухаживать? — всё-таки не удержалась от колкости и тут же получила аналогичный ответ: — Знаете, Мария, то, что с Вами случилось… всё это Вас сильно ожесточило, — я стискиваю зубы, чтобы не врезать ей хорошую пощёчину, а она продолжает: — Или это работа так повлияла… в любом случае, Вы слишком резки и совершенно не понимаете, о чём говорите. — Именно поэтому я тут, — отвечаю, улыбаясь по возможности добродушно. — Нужно понять, разобраться. Будет невероятно обидно, если Арина выручит за этот дом, погубивший Вашу сестру, сущие гроши. А идёт всё именно к этому. — Всё дело в Дмитрие, — говорит сухо, — Аллочка никогда не хотела жить в этом доме, но он словно обезумел ещё в тот момент, когда увидел объявление о продаже. Он даже занял, чтобы собрать нужную сумму, много. Конечно, он всё вернул, у него был крупный проект, он успел его закрыть, но… уже тогда было понятно, что до добра это не доведёт. Из динамика видеоняни послышался слабый плач и женщина тут же поднялась. — Знаете, я представляла Вас другой, — сказала она, поглядывая на меня свысока, — мне неприятен этот разговор, я прошу Вас уйти. — Всего хорошего, — отвечаю с едва уловимой издёвкой, от которой становится стыдно. У неё сестра скончалась, дочь в тяжелом состоянии, ей тяжело держать себя в рамках, зачем я уподобляюсь? Но, раздражение от её слов охватило такое, что дрожали руки, и от него требовалось срочно избавиться. Не долго думая, я схватила телефон и позвонила тому, кто был виновен во всех смертных грехах по версии моей мамы. — Кому ещё ты рассказал? — спрашиваю зло. — Серёге за кружкой пива? Другим коллегам? Все знают, да?! — Рассказал что? — начал бормотать Андрей, торопливо вышагивая куда-то, где его не смогут услышать. — Ты прекрасно знаешь что! — рявкаю на всю машину. — Не строй из себя идиота! — Ты о… Маш, я никому не рассказывал, с какой стати? Это слишком личное и… разве что Лизе. Но это всё! — Лиза — матери, эта — ещё кому-то, и пошло-поехало! — не унимаюсь, продолжая говорить на повышенном тоне. — Какое ты вообще право имел говорить?! Это моё дело, ясно? Только моё! — А я, по-твоему, мимо проходил?! — рычит так неожиданно громко, что я отодвигаю телефон подальше. — Одна ты это пережила! У одной тебя горе! Он замолкает так же внезапно, как и начал орать. И возразить ему мне абсолютно нечего. Сижу, насупившись, помалкиваю, жду, когда отпустит теперь и его. — Что случилось? — спрашивает через пару минут спокойно. — Да надо было маску нацепить, твоя тёща боялась заразиться бесплодием, — фыркнула презрительно. — И я вот тут сижу такая вся из себя немощная и думаю — ну вот как так надо вырубиться, чтобы в ванной утонуть? И вот ещё что — почему же следователь по делу не назначил экспертизу на наркотики и алкоголь? Странно так, Андрюш, не находишь?! — Назначил, — ответил глухо. — И провели. Я просто… не хотел выносить сор из избы. — То есть, мадам была бухая в дрова, я верно уловила? — уточняю так едко, что самой от себя противно становится. — Да, — отвечает Андрей тихо. — Маш, я же сказал, несчастный случай. Можно было просто поверить мне на слово, но ты сама протащилась к тёще… — вздыхает ещё, стервец, вгоняя меня в тоску. — Отговорить тебя — всё равно что локомотив остановить на ходу. — Сама виновата — эту тему можешь обсудить со своей бывшей тёщей, — говорю язвительно. — Про то, что Юницкий в долг брал, чтобы элитный домик прикупить, ты тоже знал? — Что? — опешил Андрей. — Что? — передразнила, всё ещё испытывая крайнюю эмоцию. — Маш, перестань… — вздохнул в трубку, вновь заставляя чувствовать вину. — Встретимся вечером — обсудим. Времени будет предостаточно… А пока, я тебя умоляю, не ввязывайся ни во что. Алло? Маш?.. Нажимаю отбой и ставлю мобильный на зарядку, тут же трогаясь с места. — А был ли мальчик? — злорадно хмыкаю вслух. Что, если Юницкий просто притворяется психом, сообразив, что долг отдать не в состоянии? Затеял эту историю с психушкой, надеялся выкрутиться, но начали прессовать его дорогую дочурку и дом спешно пришлось продавать. А если не начали, то, вполне возможно, он же и мешает этому, оттягивая момент. Зависит от того, сколько он занял и у кого… За размышлениями я сама не поняла, как свернула в старый город, двигаясь к мосту через реку. Этот дом точно магнитом манит… наваждение какое-то! — Просто посмотрю на него… — пробормотала себе под нос и через пятнадцать минут выходила у высокого забора.