Киркби вдруг поймал себя на мысли, что ему совершенно не хочется, чтобы Оливия Адамсон уходила. Чувство это было ему знакомо, но, по опыту, ничего хорошего из него не следовало. Сержант вполне справедливо не причислял себя к тем мужчинам, которые способны привлекать девушек, особенно похожих на Оливию Адамсон – порывистых и, как бы посчитала его матушка, легкомысленных и слишком уж современных. – У меня, мисс Адамсон, поручение от инспектора. Я должен задать вам определённые вопросы, и не завтра, а именно сегодня, – строго сказал сержант. – О, ну тогда, конечно. Я внимательно слушаю вас, – произнесла Оливия с таким невозмутимым видом, что Киркби подумалось, уж не издевается ли она над ним. Девушка устремила на него взгляд серо-голубых глаз. Верхняя пуговка её рубашки висела на двух нитях, сиротливо свешиваясь из петельки, ногти были настолько короткими, что казались обгрызенными. Заметив, куда смотрит сержант, Оливия быстро сжала ладони и скрестила руки на груди. – Мисс Адамсон, вы были знакомы с Айрис Белфорт? – начал сержант с обязательного вопроса. – Нет, – свидетельница покачала головой и невпопад призналась: – Знаете, сержант, меня раньше никогда не допрашивали. Киркби снова растерянно откашлялся. Всегда такой собранный и невозмутимый, в присутствии Оливии Адамсон он чувствовал себя идиотом и подозревал, что выглядит соответствующим образом. – Отвечайте на вопросы, пожалуйста, – жалобно попросил он, для поддержки схватившись за толстый блокнот в клеёнчатом переплёте, куда были внесены все важнейшие сведения по делу об убийстве в Гриффин-холле. – У вас есть постоянный адрес? – Мы с братом снимаем две меблированные комнаты в пансионе. Это в Бремерси. Мы живём там уже два года. Вполне приличный пансион и, главное, недорогой. – В Гриффин-холл вы приехали по приглашению мистера Крэббса? – Именно так, – Оливия кивнула и, скинув туфельку, подогнула одну ногу под себя. Такая непринуждённая поза, вряд ли уместная во время допроса в связи с убийством, как ни странно, не казалась ни развязной, ни вызывающей. – Вы сразу приняли решение приехать? – Ну, можно и так сказать, – после короткой паузы ответила Оливия. – Мне подумалось, что будет любопытно вернуться сюда на какое-то время. Счастливые детские воспоминания – это порой единственное, что хоть чего-то стоит. – Расскажите, с кем из гостей мистера Крэббса вы поддерживаете отношения. – Да почти ни с кем. Разве что с дядей Себастьяном. Мы с ним иногда обедаем или встречаемся выпить чаю. Правда, это происходит довольно редко, ведь он всегда страшно занят. Он пишет книги, и очень хорошие, но ему пока не везёт – его почти не публикуют. – А с тётушкой, мисс Розмари Сатклифф? – Нет, с тётушкой Розмари мы не видимся. Она живёт в Йоркшире и никогда не выбирается в Лондон. Строго говоря, она нам приходится не тётушкой, а двоюродной бабушкой, – пояснила Оливия сержанту. – Но она всегда на Рождество присылает нам собственноручно вышитые наволочки для диванных подушек. Очень красивые, если вы, конечно, любите подобные вещи. Нам с братом немного совестно, но мы их дарим нашей хозяйке, тогда она неизменно приходит в восторг и не поднимает квартирную плату до марта, а иногда и до апреля! Оливия разразилась простодушным смехом и всплеснула руками, приглашая сержанта вместе с ней посмеяться над такой удивительной практичностью. Против воли тонкие губы Киркби изогнулись в улыбке: он и правда счёл такое решение бережливым и исполненным здравого смысла. От смеха Оливия Адамсон чуть раскраснелась, как бывает со всеми обладателями тонкой и бледной кожи. Она поудобнее устроилась в кресле, будто зашла просто поболтать со старым знакомым, а не давать свидетельские показания по делу об убийстве. – Ну а с Вивиан Крэббс или четой Хоггарт вы поддерживаете отношения? – С Грейс мы виделись последний раз, когда были ещё детьми. Потом мы все разъехались и встретились вновь только вчера. А Вивиан приехала на день раньше из Америки. Вы заметили, что она похожа на кинозвезду? – поинтересовалась Оливия. – Только дедушка не позволяет ей сниматься. Говорит, что это запятнает семейную честь Крэббсов. А по мне, так ничего страшного. Теперь такое вовсе не зазорно, правда ведь? Кикрби неопределённо пожал плечами. На самом деле сверкающий мир кинематографа необычайно его привлекал – все эти шикарные автомобили, роскошные красавицы с капризными личиками испорченных детей, сметающие всё на своём пути чувства и смертельные опасности, – каждая новая лента фабрики грёз вносила удивительную остроту в упорядоченное и скучное существование сержанта. Порой, когда он давал волю своему воображению, его посещали фантазии – не менее яркие, чем увиденный фильм, – о случайной встрече с обворожительной девушкой, попавшей в беду, или об участии в раскрытии хитроумного заговора, в общем, что-то такое, что разорвёт вереницу серых будней. Оливия смотрела на сержанта Киркби, погрузившегося в мысли, явно не имеющие никакого отношения к ведущемуся допросу. Его глубоко посаженные круглые глаза были прикрыты, отчего он стал похож на задремавшую сову. Ей подумалось, что сержанта наверняка дразнили в школе, ведь дети так жестоки. Затянувшуюся паузу прервал гонг, созывающий гостей к ужину. – У нас есть ещё минут пятнадцать, – спокойно сказала Оливия и пояснила с улыбкой: – Я не пойду переодеваться. Эта традиция всегда мне казалась лишённой всякого смысла, а уж в доме, где произошло убийство, такая церемонность и вовсе нелепа. – У нас есть сведения, что вчера между мистером Крэббсом и несколькими его гостями произошли… размолвки, – Киркби испытующе посмотрел на свидетельницу. Оливия запрокинула голову и искренне рассмеялась. – Как вы изящно выразились, – похвалила она его и с удивлением отметила смущение сержанта. – Размолвки! Да это были настоящие скандалы! Дедушка Матиас был просто вне себя. Его возмущению не было предела – крики из лаборатории были слышны даже в холле. Бедолага Вивиан вышла от него просто невменяемая – я, по правде говоря, думала, что она в обморок на лестнице грохнется. – И в чём там было дело? – Как в чём?! В деньгах, конечно! – Оливия прикусила нижнюю губу и хитро посмотрела на сержанта, будто раздумывая, говорить дальше или нет. – Вы ведь уже поняли, что она прибыла прямо из Америки вовсе не для того, чтобы подышать свежим воздухом в сельской глуши. Она единственная из всех гостей, кто не получил приглашение от дедушки Матиаса. – Ну а инцидент с миссис Хоггарт? Что вы можете сказать об этом? – спросил Киркби, аккуратно занеся в протокол услышанные ранее сведения. – Всё то же самое. Грейс, видимо, просила у дедушки денег для своего мужа, чтобы он мог стать партнёром в фирме. Дедушка отказал ей. Разразился бурный скандал. – И всё это происходило каждый раз в лаборатории? Или где-то ещё? – Да, именно там. У дедушки там хранится коллекция сушёных бабочек, которую он обожает всем показывать. – А вы тоже там побывали? – Нет, – Оливия, улыбнувшись, покачала головой, – мы с братом приехали вовсе не за тем, чтобы просить у дедушки денег. – Могу я узнать, зачем же вы приехали, мисс Адамсон? – Киркби весь подался вперёд. Оливия опустила глаза и выпрямила спину. Поза её стала выглядеть принуждённой, будто она с величайшим усилием заставляла себя сидеть в кресле и отвечать на вопросы сержанта, испытывая при этом сильное неудобство. – Знаете, – начала она негромко после длинной паузы, – есть такие места, что как бы консервируют чувства, которые вы испытали в них. Если эти ощущения были для вас мучительны, то вы никогда больше не захотите вернуться туда. Если же вы были счастливы там, то рано или поздно попробуете вернуть себе хоть малую часть тех чувств, которыми наслаждались когда-то. Для нас с братом Гриффин-холл стал и тем и другим. Мы решили приехать, чтобы поставить точку. Оторваться от тех воспоминаний, что долгое время причиняли нам боль. Наше детство большей частью не было счастливым, но мы повзрослели и не хотим, чтобы прошлое имело над нами власть. Поэтому мы и решили вернуться на пару дней сюда, чтобы вспомнить то время, когда были детьми, а после оставить всё в прошлом и двигаться дальше без этого тягостного груза. Пока Оливия Адамсон говорила, на её виске быстро-быстро билась голубая жилка. Без улыбки, без страдальческих гримас, она рассказывала Киркби свои потаённые мысли, и такое доверие и открытость с её стороны поразили его. Выговорившись, она с усталым вздохом откинулась на спинку кресла и принялась рассматривать линии на расправленной ладони, машинально водя по ним указательным пальцем. – Думаю, что мне понятны ваши чувства. Благодарю вас за то, что были так откровенны со мной, – наконец, сержант нашёл подходящие слова.– Может быть, вам известен кто-то ещё, кто посещал лабораторию? Оливия нахмурила высокий гладкий лоб и посмотрела в окно, принимая какое-то сложное для себя решение. – Да, известен. Думаю, что и для вас с инспектором этот факт не является сюрпризом. Перед самым ужином мы с Филиппом застали выбегающим из лаборатории Майкла Хоггарта. И сразу же после этого из чулана, который находится рядом, вышла Вивиан Крэббс. И вид у неё, знаете ли, был донельзя взволнованный. *** Когда Оливия вошла в столовую, все, кроме Матиаса Крэббса, уже сидели за столом. Тётушка Розмари, очень по-хозяйски отчитывающая Энглби за промашку в сервировке ужина, осуждающе посмотрела на девушку и, прервав свою назидательную отповедь, произнесла в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь: – Да уж! В моё время девушки знали, в каком виде им надлежит являться к ужину. И речи не было о том, чтобы одеваться в мужскую одежду и заставлять других ждать себя. – Тётушка Розмари совсем распоясалась, – шепнул Филипп сестре, когда она села. – Так и фонтанирует нравоучениями и уроками этикета. У Энглби уже руки трясутся. С трудом подавив желание чихнуть, Оливия сделала вид, что уронила носовой платок и, молниеносно за ним нагнувшись, успела шепнуть брату: – На самом деле убить хотели не Айрис! Яд был только в чашке дедушки Матиаса! В этот момент подали первое блюдо. Все с аппетитом принялись за еду, не обнаруживая и тени угрюмой подавленности. Филипп с ошеломлённым видом попытался было расспросить Оливию подробнее, но тут Майкл Хоггарт привлёк всеобщее внимание. Его звучный мальчишеский голос прорвался через звяканье столового серебра и заставил всех отвлечься от трапезы. – Я так понимаю, что никто больше не стремится покинуть Гриффин-холл, а, уважаемые? – Тон Майкла, несмотря на улыбку, был не слишком-то вежлив, и это заставило Себастьяна Крэббса нахмуриться. – Надеюсь, в скором времени кто-нибудь из вас сможет похвастаться успехами в поисках. Мне, к сожалению, такой возможности не представится. Но я самым искренним образом желаю всем вам удачи, не сомневайтесь! Особенно тебе, Грейси! Грейс сидела напротив мужа, но на его тираду не обратила никакого внимания. Она аккуратно разрезала на мелкие квадратные кусочки поданный ей ростбиф и не поднимала глаз от мешанины в тарелке. – Мисс Вивиан, наверное, накупит умопомрачительных нарядов, – с мечтательной ноткой произнёс Майкл. – Кружева, элегантные шляпки, модные туфельки… Нет ничего приятнее глазу, чем со вкусом одетая хорошенькая женщина. Вам ведь это отлично известно, мисс Крэббс, не правда ли? Вивиан, так же, как минуту назад и Грейс, проигнорировала слова Майкла. Горячий бифштекс под её ножом продолжал сочиться розово-красным соком, но она не могла себя заставить проглотить хотя бы кусок. – А вот что вы, тётушка, будете делать, когда отыщете камень? – повернулся Майкл к Розмари Сатклифф с развязной ухмылкой на лице. – Будете держать его в сафьяновом мешочке под подушкой? Или закопаете в саду под рододендроном? Тётушка Розмари, пребывающая в воинственном настроении после полицейского допроса, прекратила накалывать на вилку грибы и овощи, поданные к мясу, и внимательно посмотрела на Майкла. Её голубые глазки сощурились, губы презрительно изогнулись. – По-моему, молодой человек, вы пьяны, – злорадно заявила она. – Ваше воспитание и так оставляет желать лучшего, это ясно всем присутствующим. И к тому же вас совершенно не касается, как я собираюсь распорядиться своей находкой. Получив от тётушки Розмари отпор, Майкл жизнерадостно расхохотался и поднял бокал, не дожидаясь, пока Энглби его наполнит. – Так держать! Вот это я понимаю, боевой настрой! Вот на кого бы я поставил! А что, давайте заключим пари: ставлю десять фунтов на то, что первым, кто отыщет свой камень, будет тётушка Розмари! Кто присоединится? – Да прекратите вы уже! – не выдержал Себастьян Крэббс. – В доме произошло убийство, девушку ещё даже не успели похоронить. – Но мы-то ведь живы, – возразил Майкл без тени смущения. – Айрис Белфорт окончила свой земной путь, но и я, и моя жена, и вы, и тётушка Розмари, и красотка Вивиан, и близнецы, и Крэббс, и даже Энглби – старина, это я про вас! – мы-то все живы! И нам ещё долго будут нужны и ростбиф, и драгоценные камни, и наряды, и… в общем, всё, что удовлетворяет наши земные нужды. – Уверен, что ваши земные нужды удовлетворить сполна крайне сложно, – язвительно сказал Себастьян Крэббс. – Что поделать, таким уж я создан, – примирительно поднял ладони Майкл. – Всегда желай большего – вот мой жизненный девиз! Только неудачники верят в справедливость. Остальным приходится брать судьбу в свои руки. За разговорами он то и дело отхлёбывал из бокала, раз за разом опустошая его и делая знак Энглби восполнить потери. Лакей подходил к столу с непроницаемым лицом и, склоняясь с подчёркнутой церемонностью, медленно наполнял бокал на три четверти. – А вы, Твидлдум и Твидлди7? Уже определились, как поступите со свалившимся богатством? Приятно, наверное, строить планы на будущее, когда оно обещает быть радужным, – и Майкл хотел сказать ещё что-то, но Грейс его опередила.