Занятно, но факт: каждый второй птенец влетает в двери моей школы совершенно безголовым. Они мечтают поступить, готовятся, но первое же испытание отключает мозги даже у тех, у кого они есть. За десять лет моего пребывания на посту директора, никто не выставлял караульных в первую ночь. Картина всегда была одна – после хорошей охоты и сытного ужина кадеты расслаблялись и позорно проигрывали горстке напавших в ночи иллюзий. Тем удивительнее было оказаться в роли условно убитого. Меня. Условно. Убили. И, главное, кто! У нас есть правило: по завершении испытаний (и при вылете с отбора) все дают магическую клятву. Никто из кадетов не может рассказать, что именно происходило, каким испытаниям я их подвергал. Разумеется, отбор не так уж далёк от непосредственной учёбой, но про неё тоже молчат – уже добровольно. Чтобы не портить «удовольствие» тем, кто придёт потом. То есть знать новобранцы вроде и не должны, но, если немного пораскинуть мозгами, всё элементарно. Настолько очевидно, что проще не придумаешь! Только до сегодняшней ночи никто работать головой не спешил. Способность мыслить проявлялась у птенцов позже – после двух-трёх бодрящих марш-бросков по горной местности. Харринтер… всё удовольствие испортил. Нарушил статистику за десять лет! Пообещав кадетам разбор, я поднялся на второй этаж и толкнул дверь личной комнаты. Разделся, упал на узкую кровать и уставился в потолок. Смотрел, смотрел и уснул. А проснулся от шуршания в почтовой шкатулке – за окнами было ещё темно, на часах без трёх минут пять, и это шуршание пришлось очень кстати. Я встал, натянул штаны, рубаху и вышел, чтобы стукнуть в дверь Форгина. Тот уже не спал, открыл сразу и встретил меня бодрым оскалом. – Что там с формой? – спросил я. – Всё отлично, уже прислали, – вытягиваясь по струнке, ответил соратник и подчинённый. Я кивнул: – Идём порадуем мальков. Кадеты отреагировали на раннюю побудку хмурой сосредоточенностью. Ночное происшествие взбодрило, желторотики вспомнили, что здесь не курорт. Вскакивали и одевались быстро, ещё быстрее строились перед нами с Форгином. Только один отставал – Харринтер. «Герой» выглядел несчастным и замученным, так, словно вот-вот упадёт и испустит дух. – Эй, Нежный! – не выдержал я. – Поживей! Кадет вздрогнул, посмотрел исподлобья. Остальные захмыкали, а Форгин глянул вопросительно – он подробностей нападения ещё не знал. Я махнул рукой – мол, объясню позже, – и Форгин отвлёкся на форму. Взял двоих, чтобы принести тюк с костюмами для тренировок. После этого начались раздача и инструктаж. Впрочем, инструктаж – громко сказано, объяснять тут было нечего: – Маршрут обозначен магическими светлячками. Кто прибежит раньше других, молодец. Через шесть минут казарма опустела, ушли все, кроме кандидата в мои «любимчики». Да-да, Харринтер по-прежнему медлил. Он взирал на выданное трико с такой неприязнью, словно ему подкинули дохлую линялую змею. – Проблемы? – окликнул Форгин. Кажется, Харринтер хотел кивнуть, но в итоге мотнул головой и снова сосредоточился на одежде. Мы оставили их наедине – в смысле, трико и Харринтера. Между этими двумя явно происходил некий немой диалог. – Ему не понравилось? – поднимаясь по лестнице, фальшиво загрустил Форгин. – А я так старался, подбирал по размеру! – Не бойся, он ещё оценит, – я тоже не удержался от иронии. Мы поднялись на второй этаж, я указал на дверь своей комнаты. Там, за чашкой остывшего кофейного отвара, рассказал Форгину как прошло нападение, и тот, узнав о победе Харринтера, удивлённо округлил глаза. – Да ладно, – подумав, отмахнулся Форгин. – Это совпадение. Он просто не спал. 4.4 – Без разницы почему и как это произошло. Факт в том, что он убил «вражеского капитана» и выручил всех остальных. Преподаватель по политической подготовке качнул головой и спросил: – Так почему «Нежный»? Я объяснил про сон в одежде. Ясно, что стеснительность не при чём, Харринтер не разделся по каким-то другим причинам, но кого это волнует? Нежный, и всё. – Интересно, – Форгин снова задумался. – Не уверен, но кажется я слышал что-то про Харринтера младшего. Кажется, что он странный. Форгин мог поинтересоваться досье кадетов, но он предпочитал просматривать дела уже поступивших. Это объяснялось не столько ленью, сколько желанием составить собственное мнение, не привязанное к досье. Форгин предпочитал сначала посмотреть, потом почитать и свести все эти знания в единый, более объективный вывод. Я был предвзят изначально, поэтому материалы, предоставляемые отделом внутренней безопасности школы, изучал по мере их появления на моём столе. – Да, он странный, – кивнул я. – Даже закрыв глаза на его комплекцию, удивительно, что этот парень изъявил желание поучаствовать в отборе. Форгин уставился вопросительно, и я пересказал что знал: – Лорд и леди Харринтер, родители Эстаса, заядлые путешественники. В последний раз они были в королевстве лет семь назад. Эстас, как и его сестра Элис, находятся под надзором дяди и бабушки, но надзор, как я понял, номинальный. Правда очевидных проблем с этой парочкой всё-таки нет. – А в чём странность Эстаса? – Он вообще-то затворник. До недавнего момента Эст не покидал пределы родового поместья. Его не видели никогда и нигде. – Может он больной? – преподаватель по политической подготовке пришёл к тому же выводу, что и я недавно. – Поэтому сидел, не высовывался, а тут… Заставили? – Я тоже подумал, что семья надавила. Ведь он аристократ, а военное образование для аристократии – норма. Хотя бы попытка его получить! – Но тогда он бы пытался слиться? – заметил Форгин. – А Харринтер не пытается, значит участвует в отборе добровольно? – Не факт. Отбор только начался, – я поджал губы. – Мы не знаем, что будет дальше, и я не хочу спешить с оценками. Коллега кивнул. Мы посидели ещё немного. Форгин хмурился, а я с неудовольствием вспоминал момент прикосновения к Харринтеру. Меня словно маленькой молнией пронзило. Что это за ерунда? Форгин залпом допил остатки отвара и, сообщив, что намерен поспать ещё пару часов, вышел. Мне дополнительный сон не требовался, зато я вспомнил про почтовую шкатулку. Потянулся, пустил по крышке импульс магии, а когда замок щёлкнул, достал пухлый конверт. Первая реакция – недоумение. Подписи не стояло, магический след был затёрт, но анонимность в случае этой конкретной шкатулки – штука невозможная. Просто шкатулка личная, код для отправки знают немногие, и вычислить отправителя в целом легко. Я и вычислил! От конверта несло табачным дымом со специфичными «абрикосовыми» нотками – такой табак обожает мой брат Виррион. А Дэррек, если вдруг решает усугубить, имеет дурную привычку оставлять повсюду винные следы. На этом конверте след тоже был – полукруглая красная полоска от ножки бокала. В общем, братья расслаблялись, в результате чего отправили мне… Я открыл конверт и замер, глядя на карточку с полуобнажённой, очень соблазнительной девицей. Я не монах, кровь вскипела в момент! Карточек было много, я листал их и не знал, злиться или смеяться. Ведь понимают, что творят гады! Оба в курсе, что я сейчас в школе, где женского пола нет. Вне школы тоже нет, и давно. Сам не знаю почему. Так получилось – прежняя любовница надоела, а найти новую времени, да и желания не было. И тут эти карточки. Выразительно-эротичные! – Р-р-р! – в итоге прокомментировал я. Надеюсь, это просто глупая шутка, а не объявление войны? Не начало тупой кампании по завлеканию меня в ряды влюблённо-женатых дураков? ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 5 5.1 Алиса