Мда. Вообще, конечно, по уму – надо бы уйти. Вот на самом деле – это будет максимально правильно и рационально. Но тот, кто готовил ловушку неудобного положения перед входом, наверняка учитывал менталитет уличной банды. И возможности пошатнуть авторитет банды, развернувшись от входа. Приглашение у нас – от Илоны, есть. И тот, кто дал указание нас не пропускать, если мы уйдет, по-настоящему огребет реальных проблем – не стоит недооценивать авторитет господи Маевской на Занзибаре. Я бы сейчас ушел, честное слово. Мне на пошатнувшийся авторитет плевать – я сам любой авторитет могу шатать что твой дом шайтан труба шатает. Но охранник только что оскорбил Лиззи Джей. «Что эта мразина себе позволяет?» – возмущенно взвился внутренний голос. Какая бы подруга Василия раздражающе-крикливой не была, и сколько бы ресурсов на ее прокорм и яркий имидж в бюджете Полигона не исчезало, но эта девушка – часть тех людей, которые считаются моими. Тронув Чумбу за плечо и не оборачиваясь махнув Патрику, я шагнул вперед, протискиваясь между двумя бойцами из свиты Васи. Оба были в куртках с эмблемой белого демона, только один лысый – с татуировкой в виде широкой белой стрелки по всему черепу, от затылка до широкого носа, а голова второго увенчана густой копной африканских косичек. Выйдя из толпы, я подошел к преграждающим нам вход громилам. Василий, при моем приближении, облегченно вздохнул и посторонился. – Шалом, православные, – произнес я, снизу вверх глядя в глаза ближайшему охраннику. Вблизи он казался вообще настоящей башней. – Правая или левая? – не дожидаясь ответа на приветствие, почти без паузы поинтересовался я. Ответа от озадаченного громилы я, по-честному, подождал целых две, может быть даже три секунды. – Ну тогда и правая, и левая, – пожал я плечами. После чего быстрым, незаметным для обычного взгляда движением выхватил пистолет и прострелил обе ноги охранника. В коленях. – Правая или левая? – тут же поинтересовался я у второго громилы. Тот вопроса или не понял, или даже не услышал – из-за эха от сдвоенного выстрела, звук которого слился почти в один. Еще уже кричал первый охранник, который упал на бок и тянулся руками к ногам. Больно, не спорю. Даже сочувствую немного. Оставшийся громила потянулся было за оружием, а я поймал его взгляд и демонстративно подкинул свой пистолет вверх. И сам увел глаза следом за подброшенным оружием. Громилы-орки на входе, конечно, сильные, но довольно глупые – примитивная уловка сработала. Причем даже ментальным импульсом помогать не пришлось, не говоря уже о ментальной атаке подчинения: охранник, взгляд которого я поймал, вслед за мной машинально посмотрел наверх. В этот момент я – в прыжке оттолкнувшись ногой от металлического наплечника лежащего на асфальте и ревущего от боли громилы, высоко подпрыгнул и хлопнул второму ладонью по ушам. Переборщил немного – все же не совсем еще контролирую движения. Но не убил, точно. Хотя убить, наверное, было бы даже мне сложновато – там голова такая, что лобовая кость плавно переходит в затылочную. Но что-то внутри все же было. То, что можно было сотрясти ударом – потому что оглушенный громила, потеряв связь с реальностью, дернулся и застыл, словно парализованный. Постояв секунду, он – все сильнее разгоняясь, со всей высоты своего немалого роста рухнул лицом прямо в грязный асфальт, вытянувшись как болванчик. От удара громила пришел в себя, попытался подняться, но я (пистолет уже прилетел, и я его поймал) прострелил ему обе руки в запястьях. Чтобы не повторяться. Одному колени, второму запястья – пусть никто не окажется обделенным. Тот, у которого были прострелены колени, уже отошел от шока и боли, и тянулся к оружию. Пришлось немного ударить ему ногой в челюсть, чтобы не делал ненужных движений. Второй, пытаясь подняться и вернуть контроль над непослушными руками, заорал с сильным акцентом, брызгая слюной. – You motherfucker, come on you little ass… fuck with me, eh? Остановившись в крайнем недоумении, я расширенными глазами посмотрел на него, даже замерев от неожиданности. – Вот это прикол! – не удержался я от возгласа. Дело в том, что я слышал эту фразу, которая в русском весьма вольном переводе, гнусавым голосом Гаврилова звучала как начало знаменитого диалога: «Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда, говно собачье!..» Надо же, совпадение какое. Момент воспоминания даже заставил головную боль совсем отступить. Но минутка ностальгии закончилась и я, взяв из рук Василия конверт, открыл его и неторопливо достал лист приглашения. Присел на корточки рядом с орущим громилой, который все никак не мог справиться с простреленными руками, я продемонстрировал ему приглашение, поднеся лист к лицу. Охранник по-прежнему орал, брызгая слюной, которая попала и на приглашение. – Мультипаспорт, – произнес я, подергав листом перед глазами охранника. Тот почему-то после демонстрации приглашения исчерпанным конфликт не счел, продолжив орать и материться. Поднявшись, я вернул конверт с листом Василию. – Жди до прделе, кур-р-рва! – вернувшись вниманием к охраннику, выразил я на общеславянском свое разочарование неудавшейся беседой. И ударом ноги отправил поспать и его. Свита из «уважаемых людей» Полигона уже давным-давно молчала, а после моего перфоманса замолчала и подпирающая нас со спины толпа. Отрезало, как бабка отшептала. А еще, судя по эмоциям, никто из тех, кто только что смеялся над нами, делать этого больше не желал. Тишина стояла такая, что слышно было даже попискивание крыс за грудой мусорных баков поодаль. – Искусство дипломатии, – негромко произнес я, обращаясь в Васе, – это не только доброе слово, но и очень быстрое дело. Хоть говорил я и негромко, но мои слова в тесном переулке разносились весьма широко. – Пойдем-пойдем, не стойте в проходе, – хлопнул я по плечу Василия. – И так уже опаздываем. Глава 18 Нарушая все наши с Васей договоренности, вернее нарушая мои же, данные ему указания, я первым двинулся внутрь клуба. Вообще, по первоначальному плану, вперед должен был идти Василий. Как глава уличной группировки Полигона. Но он не только неубедительно выступил на входе, но и сейчас немного удивился моей беседе с охранниками, а потому подтормаживал. Мда, ну не получилось у меня сегодня стать частью большой компании и вести себя незаметно. Вот ведь незадача какая. В темном, скупо освещенном коридоре звучало глухое эхо музыки. Сопровождающие меня Чумба и Патрик шли следом, не отставая. У меня в этот момент, стоило едва-едва расслабиться и отпустить вожжи концентрации после беседы с охранниками, накатил очередной приступ головной боли. В таком состоянии я и вышел в синий неоновый свет. Эхо отката и так давило на брови изнутри, а после входа в клуб боль усилилась многократно. В тот самый момент, когда, пройдя по коридору черного хода, мы вышли на площадку верхнего зала, окунувшись в неоновое царство клубной ночи. Здесь нас буквально обволокла плотная громкая музыка, которая сразу придала моей спутнице-боли ритм, начавший долбить изнутри в черепную коробку. Надо сказать, что открывшаяся панорама огромного, раскинувшегося сразу на три уровня клуба, расположенного в перестроенном пятиэтажном здании бывшего молла, впечатляла. Весь клуб, оправдывая название, был царством синего неона; и коридор черного хода привел нас на самый верх, на самый высокий уровень. С галереи которого можно было осмотреть почти весь огромный клуб, потому что перекрытия этажей после перестройки в большинстве отсутствовали. На цокольном и первом этажах собиралась самая конченая шушера, доступ которой наверх, к нормальным людям, был закрыт. Туда, в самый низ, насколько я слышал не только приглашения не нужны были, но даже и вход бесплатный, только приходи. Зато посетители клуба, с нескольких галерей, могли на обитателей городского дна с интересом поглазеть. Как на специфический антураж. Обычные посетители клуба тусовались в многочисленных помещениях и залах второго и третьего этажей бывшего молла. Нам же приглашение и черный ход открыли путь на самый верх, куда могли зайти только избранные. Мы сейчас оказались на огромной, словно парящей в воздухе конструкции в виде широкой площадки. В ее центре располагался большой, не менее двадцати метров в диаметре круглый бассейн. И вокруг него, на разных уровнях – поднимающимися кольцами, и создающих словно амфитеатр, были расставлены столы. Между кольцами уровней были проемы, огражденные перилами – и практически не отходя от столов, при желании можно было наблюдать все то, что происходит на нижних этажах. Оглядывая бассейн и окружающие его уровни со столами, я подумал, что амфитеатром парящая под крышей клуба конструкция и является. Уверен, что именно бассейн предназначен для боев мутантов, и когда вечерняя шоу-программа заканчивается, его просто осушают. Наш столик, согласно схеме приложенной к приглашению, располагался далеко от входа, на противоположной стороне бассейна. Черт, как далеко идти. Мне это все больше и больше не нравится. По глазам били светящиеся в ультрафиолете белые элементы одежды, мелькающие вокруг; двигались тела, мелькали в танце руки-ноги, дефилировали по залу официантки – неся на себе только светящееся белым нижнее… а, нет, не белье. Официантки одежды вообще не носили, а грудь и «зона бикини» и них были измазаны белой краской, в большинстве в виде отпечатков ладоней. Мужчины, вернее юноши-официанты, из одежды носили на себе только белые манишки с белыми же галстуками-бабочками. Впрочем, наряды гостей клуба своей фривольностью от внешнего вида официанток отличались несильно. Особенно внизу, на нижних этажах, видных мне сейчас с галереи амфитеатра. Но и здесь, наверху, было на что посмотреть. Над большой чашей бассейна поверху шли несколько висящих мостов-переходов, висели клетки, в которых танцевали и занимались сексом разного пола люди. В подсвеченной голубым воде бассейна плескалось не меньше трех десятков человек. В том числе компания парней на желтых надувных уточках. На отдельном круге у них был закреплен большой кальян, к которому купающиеся по очереди прикладывались. На краю бассейна валялись ярко светящиеся в ультрафиолете белые банные халаты, рядом раскинутые ошметки от лопнувшей резиновой утки. Видно, вся компания молодежи с уточек пришла в банных халатах, как в согласованной униформе – сделал я выводы из увиденного. И почему-то сразу понял, что это британцы – один из них как раз сейчас, голый, мочился с галереи вниз. Для того, чтобы у него получилось это сделать, преодолев высоту стеклянного ограждения парапета, два его хохочущих друга, оба в банных халатах, приподняли его за ноги и держали на весу. «Чарльз Спенсер младший» – подсказала мне дополненная реальность идентификацией как раз этого персонажа, только что закончившего мочиться вниз с галереи. Очень важная персона, которую я, как сотрудник оперативного департамента корпорации Некромикон, должен узнавать. И оповещение о личности данной персоны проходит мне даже поверху отключенного интерфейса дополненной реальности. – Запомните, друзья: ссать в воду – признак дурного вкуса и отвратительного воспитания! – между тем закричал молодой представитель британской элиты, и с разбегу прыгнул в бассейн, причем в прыжке сделав сальто назад. Мда. Думаю, представители высшего света могут по изобретательности некультурного досуга дать фору собравшимся в самой низу представителям криминального городского дна. А нормальные обычные люди – глянул я вниз, на суету в зале, куда помочился Чарльз Спенсер младший, как всегда вынуждены терпеть рядом и тех, и других, очень часто одинаково конченых. Сосредоточившись вниманием на плескавшейся компании, я запустил общую идентификацию. И среди списка имен увидел одно интересное. «Винсент Уэлч». Вот же тесен мир. Винни Уэлч, сын Эдгара Уэлча, начальника отдела кадров патрульной полиции Высокого Града. Винни Уэлч, который ввязался в мутную историю с наркотиками в частной школе, в результате которой Войцехом Ковальским и Анжелой Шиманской по приказу Эдгара Уэлча был убит сириец Башар, одноклассник Винни. Винни Уэлч совсем недавно скрывался в Новой Шотландии, а вот гляди ж ты, куда занесло. На Занзибар, в компанию к Чарли Спенсеру младшему, сыну главы британской администрации отдельного автономного дистрикта Занзибар в составе протектората Танганьика. Ладно, запомним на всякий случай – осмотрелся я в поисках пути к предназначенному нам столику. Работа мозга, направленная на воспоминания и сопоставления событий прошлого, понемногу закончилась, в синей пелене больше ничего интересного и захватывающего внимания я не видел, и вновь вернулось ощущение давящей из-под бровей на глаза боли. Все густое окружение, неоновый свет и мельтешение кривляющихся гостей накрыло меня, будто я отправился в путешествие за границы сознания после приема психоактивных веществ. Пока мы шли по клубу, по широкой дуге обходя бассейн, на нас постепенно начинали обращать внимание. Не оттого, что компания яркая – здесь таких и без нас хватало. Уверенно догадываюсь, что обращали на нас внимание вследствие разлета информации об устроенном мною на входе перфомансу. На два уровня выше нашего места находилась отдельная ложа, в которой среди большой компании я заметил Илону Маевскую. Хозяйка арт-галереи и творческого центра собственного имени общалась, экспрессивно размахивая руками. На ней было белое, весьма смелое платье, которое из-за ее активной жестикуляции то и дело открывало взгляду намного больше, чем позволено открывать приличиями. И как-то меня вдруг при виде Илоны злость взяла. Не она ли решила позабавиться на входе? Раздражение, вызванное неуходящей фантомной головной болью, словно собралось в кучу и заклокотало в груди негасимым огнем. До такой степени, что хотелось кого-нибудь убить. «Параноидальный шизофреник заходит в бар…» – подходяще к случаю подсказал мне внутренний голос начало одного анекдота. Ближе к столу я уже замедлил шаг, пропуская вперед Василия и его спутницу. Возвращаясь, так сказать, к первоначальному плану. И едва мы оказались за чертой, ограничивающей наше место, как – о счастье великое, долбежка музыки сошла на нет. Над нашим столом висел шумопоглащающий купол, не впускающий в ограниченное пространство громкие звуки. Если бы не мелькание белого сияния в плотной синей пелене вокруг, вообще прекрасно было бы. К нашему столу, едва мы все расселись, подошли сразу четверо. Одним, возглавлявшим группу, был высокий чернокожий администратор клуба, в классическом костюме с белой бабочкой, остальные трое – Томми, белые наемники из ТРТР, Транспортной полиции протектората Танганьика, ЧВК корпорации Ганза. Я впервые видел Томми, так сказать, вживую. Все трое как на подбор высокие, подтянутые, голубоглазые – почти истинные арийцы. А, нет, арийцы на первом плане – два красавца из ларца, одинаковы с лица. Явно с отметками об изменениях внешности в генетическом паспорте. Третий не такой молодой, не такой лощеный. Держался он как будто в тени своих широкоплечих спутников – и это был седой и сухопарый мужик с красной, выдубленной кожей.