На улице передо мной, юзом входя в поворот, высочила полицейская машина. Одна, и сразу вторая. По мне, кстати, уже стреляли. Причем непонятно откуда – я пару раз сбился с шага, пытаясь поймать равновесие после несильных, погашенных активными щитами попаданий. О которых сообщило красными оповещениями – сохранность щитов брони теперь менее десяти процентов. Проход в переулок оказался перекрыт, и я забежал в ближайший дом. В спину дохнуло взрывной волной, краем глаза заметил, как пролетает по улице перевернувшаяся полицейская машина; все, пошла жара, все против всех воют и никто, кроме кондотьеров Сфорца, толком не понимает, что вообще происходит. Скрываясь в очередном доме, я уже понимал, что бегать – в прежнем темпе сбегающегося зайца, мне осталось недолго. Обложили, потому что. И до момента, когда район превратится в выжженное огнем поле, каким когда-то едва не стала Хургада, совсем недалеко. И думаю, пора отсюда валить окончательно. Дом, в котором я сейчас оказался, был совсем… плохим, что ли. Как будто притон нежилой. Света нет вообще, под ногами грязь, вместо межкомнатных дверей покрывала. Сорвав несколько из них, я проскочил пару комнат. И в очередной остановился. Здесь полу стоял кальян, окно завешено масляной мешковиной, под потолком клубится густой чад со сладковатым запахом. Из колонки на полу долбит бодрая и крикливая уличная музыка. Громко долбит – поэтому внешний мир, с перестрелкой и взрывами погони за мной, для обитателей комнаты далеко и неслышимы. Здесь находилось двое малолетних организмов, внешне похожих на подростков человека. Внешне похожих – потому что один из них как раз, со смехом, взяв за задние лапы бело-черного котенка, швырнул его в стену с широко размаха. Причем от этого действа обоим очень весело стало. Нет, я понимаю конечно, что когда интернетов нет, приходится развлекаться по-разному. Но это уже совсем за гранью. Тому, кто кидал котенка, я сломал руку местах, наверное, в пяти. Если у него нет денег на бионический протез, ему не только котенка, вилки больше никогда в этой жизни рукой не поднять. Второй, смеющийся над действиями приятеля, остался безо всех передних зубов. Его кровь пришлась как нельзя кстати – поводив его лицом по полу, я очень, очень быстро нарисовал не очень ровный круг. Быстрые вопросы требуют быстрых ответов – и ладонь я себе распорол об острый края порченного пулями доспеха. Даже не помню, когда именно в меня пули прилетели, которые на бедре нервущиеся брюки порвали и повредили одну из бронепластин. Сжав кровоточащий кулак, я своей кровью замкнул круг из крови чужой, и вошел в скольжение. И взмахнул рукой, раскрывая ладонь, при этом словно пробивая ткань мира. Надо же, сработало – рука наполовину исчезла, а под пальцами я почувствовал рукоять футляра. Футляра от виолончели, который, с усилием, выдернул к себе из пространственного кармана. При этом услышал громкий, стеганувший по ушам звон – словно порвалась гигантская струна. Скорее всего, звон этот услышал и Николаев. Я на это надеюсь, по крайней мере. Рванув крышку футляра, я увидел изогнутые хищные мечи. Один из них, как и прежде, в печальном состоянии – словно изъеденный ржавчиной и кислотой; тот самый, который пострадал во время эксперимента. Второй, как и прежде, целехонький. В момент, когда взялся за рукоять, честно сказать серьезно опасался за последствия. Но не настолько серьезно, как если бы делал это в спокойной ситуации, без охотников Баала на хвосте. Опасался зря – ничего похожего на то, что было в первый раз, когда сущность лорда-повелителя пламени взбунтовалось, не случилось. Достав из футляра кровавый клинок, я сжал кулак левой руки, так что на широкое лезвие упало пару капель моей крови. Тоже сработало – меч попробовал моей крови, и я почувствовал соединившую нас с ним связь. Причем слабо сказано – почувствовал; мне очень повезло. В том, что я недавно приглушил свое восприятие до минимума. Потому что, если бы оно оставалось на прежнем уровне, ментальной атаки подчинения попробовавшего меня на прочность клинка я бы скорее всего не выдержал. Или оказался бы в подчинении – даже без прямого контакта, или просто мозги бы сплавились, если бы сил на сопротивление хватило. Вот так вот, дуракам везет. Подчинить меня не получилось, и кровавый клинок словно бы успокоился. Мягким шепотом подсказывая, что мы теперь союзники, и он, до поры до времени, пока так уж и быть, признает мою власть. «До поры до времени» – вычленил я не понравившиеся мне ощущения. Но времени на переговоры и раздумья у меня пока особо не было. Подхватив искалеченного котенка, я положил его в футляр от виолончели. Здесь, в этом доме он точно не выживет, а вот со мной… ну, спорно, конечно, но какие-то, пусть и небольшие, шансы со мной у него наверное все же есть. Захлопнув и подхватив футляр со сломанным мечом и сломанным котенком, я сделал то же самое, что делал, перемещаясь в темный мир с помощью кукри. Только тогда я прокалывал ткань миров бросая кукри, а сейчас я границу мира просто взрезал, открывая проход. Надо же, сработало. Одновременно с ударом я сделал шаг вперед, чувствуя, как пересекаю границу. В 2005 году дома на этом месте не было. Район только строился, и я оказался на бетонной подошве фундамента, из которой торчали бетонные столбы с пучками арматуры. Ну, здравствуй темный мир. Все вокруг привычно серое, небо темное. Чернильное. Воздух затхлый и тухлый, словно в сердце гиблого болота. Ни дуновения ветерка, ни привычного света, а в ушах словно ватная пелена. Да, это я по адресу попал. Куда, собственно, и целился… – Да, это ты по адресу попал, – эхом произнес кто-то позади меня. Произнес по-русски, но с явным акцентом. Обернувшись, я увидел прислонившегося плечом к одной из бетонных колонн герцога Сфорца. Он сейчас был в простом мундире кондотьера без знаков различий. Ну, не считая нашивки с позывным «Baal» на груди. Приплыли – мелькнула у меня паническая мысль, после чего я крепче перехватил кровавый клинок. Архидемон, глядя на меня с легкой улыбкой, нападать не думал. Но он и в прошлый раз не нападал, а взглядом отвлекал меня от надвигающейся опасности. Вспомнив об этом, я оглянулся по сторонам. Надвигающейся опасности не было. Нет, я конечно в темном мире, но поблизости ни одной инородной твари и даже темной травы нет – я на пустыре, который только превращается в стройку. Баал же, неожиданно, вдруг улыбнулся еще шире и картинно похлопал в ладоши. И не говоря больше ни слова, архидемон развернулся и пошел прочь. Уже на втором шаге его фигура окуталась серыми лоскутьями, а на третьем он просто исчез в серой дымке, почти сразу истончившейся. Он мне похлопал. Поаплодировал – подумал я. За что? Не за то ли, что я достал и вернул в этот мир из тайника кровавые мечи, которые могут открывать дорогу между мирами? Снизу в этот момент что-то заскреблось. Вспомнив о котенке, я открыл футляр от виолончели, доставая искалеченное животное. Котенок плакал, беззвучно мяукая, задние лапы его висели плетью – позвоночник сломан. Так, ладно. Мечи, Баал, предназначение – это все чуть позже. Мне бы сейчас разобраться с насущными проблемами. И в первую очередь выбраться отсюда, причем желательно к своим, а не к тем, кто против нас. Убрав кровавый меч в футляр от виолончели, я занялся котенком. Пристроил его в снятый пиджак, уложив на сгибе руки. Аккуратно подхватил футляр с мечами и двинулся в сторону моря. Которое в этом мире черное всегда и везде, как и все окружающее. R Глава 15 – На черном-черном море, на черном-черном острове, среди черного-черного леса, на черной-черной поляне сидело два черных-черных человека. И один черный-черный человек сказал другому черному-черному человеку: Да, Петька, зря мы резину жгли… Рассказав котенку этот старый и несмешной анекдот, я вздохнул. Что делать с животным я не знал. И кроме успокаивающих поглаживаний и попыток приободрить голосом, из первой помощи никакого больше арсенала у меня не было. Животному же было очень плохо. И становилось все хуже: совсем недавно юный кот начал мурчать. Еще до того, как я начал его ласково гладить: кошки мурчат и от сильной боли тоже. Вздохнув, я осмотрел горизонт. Все та же темно-серая пелена, в которой не видно ни огонька, ни луча обычного света. Кроме одного, на том месте я где сейчас. А расположился я на пляже, рядом с королевской мариной Момбасы. Здесь было пришвартовано много лодок, и первым делом, как сюда добрался, я прошелся по пристани в поисках. И почти сразу нашел катер береговой охраны, двигатель которого пусть не сразу, но завелся. Оживив двигатель, я зажег на катере люстру иллюминации и прожектор, направив его в небо вертикально вверх, определяя свое местонахождение. В манипуляциях с катером мне, кстати, очень помог установленный протокол 13-1-1. Дополненная реальность здесь, в темном мире отражения, работала без сбоев – автономно, конечно же. Но на катер береговой охраны, на эту модель, у меня в массиве данных корпоративного пакета «Africa» присутствовала вся необходимая информация. И инструкции – одну из которых я активировал, после чего, чтобы его завести, просто действовал по указаниям всплывающих в дополненной реальности окон. Кроме того, местные Занзибар, Момбасу и Мадагаскар, как и вся Африка, здесь, на темной стороне истинного мира, от оригинальных ничем не отличаются. Так что в автономной дополненной реальности у меня была сейчас и подробная карта, и представление о местонахождении. На карту я сейчас и смотрел, разглядывая где я, где Занзибар, где Мадагаскар и сколько времени что туда что туда добираться на найденном мною катере – который из всех судов в королевской марине оказался самым быстроходным. Я разглядывал карту и раздумывал, что сейчас делать. У меня сейчас, на выбор, было несколько вариантов действий. Но все… не очень, прямо скажем, похожие на идеальные. Еще раз глубоко вздохнув, пытаясь унять нервную дрожь, я поднялся и снова осмотрелся по сторонам. Все также, ни отблеска света на горизонте. Опустившись на колени, я снова присел рядом с котенком, продолжив его аккуратно гладить и пытаясь хоть немного успокоить голосом. Первый вариант у меня сейчас – это подождать. Не очень долго, полчаса-час. Как раз пока все действующие лица с другой стороны – в истинном мире, разберутся, что происходит. Нейтрализуют последних кондотьеров и начнут понемногу успокаиваться. И вот тогда мне можно выйти обратно в истинный мир. Или прямо здесь, в марине, или вернуться в предместья Момбасы. И, оказавшись там, как можно быстрее постараться попасть на «Эскаладу». Этот вариант авантюрен и опасен. Тем, что предлагает мне совершить акт личного героизма. Ведь когда я появлюсь, вопрос кто успеет первым – полиция Момбасы, корпораты из Британской Компании, или я сам сумею добраться до «Эскалады», откуда меня уже не выцепят. В теории не вцепят, по старым правилам – потому что падающие на Момбасу конвертопланы британцев я запомнил. И если кондотьеры Сфорца наплевали на все правила ведения войны, то они могут и яхту швейцарского клана на абордаж попробовать взять. Второй вариант – это тоже подождать. Только ждать уже не полчаса-час, а если потребуется, побольше. Ведь футляр от кровавых мечей я забрал здесь, в Момбасе. Совсем неподалеку. И я хорошо слышал звон, раздавшийся громко, как звон огромной лопнувшей струны. Думаю, что это своего рода сигналка на пространственном кармане. Причем неважно – или сам Николаев ее поставил, или это просто ткань мира затрещала, когда я мечи достал. Но я практически уверен, что полковник уже знает: я забрал мечи. И должен меня искать. Очень на это надеюсь. Потому что если Николаев меня ищет, то он может и предположить, что скрываюсь я сейчас в темном мире отражения. Просто потому, что совсем недавно, когда я был прежним Артуром Волковым, я часто здесь скрывался, когда пахло жареным. Вычислить же мое местоположение на карте Николаеву труда не составит. Даже если раздавшийся звон, когда я забирал футляр от виолончели, мою геолокацию ему не рассказал. Николаев может просто Валеру спросить, где тот последний раз меня видел. А если видел Валера меня последний раз в Момбасе, а над городом Момбаса поднимаются черные столбы дыма, то где может быть Артур Волков? Угадайте с одного раза, как говорится. «Эту мелодию я отгадаю с двух нот!» – подсказал внутренний голос фразу из знаменитого телешоу 90-х. В общем, я уверен, что Николаев уже знает, где именно я нахожусь. И, если так, сюда – вполне вероятно, уже направляются бессмертные черные гусары, штампы-брауншвейгцы. Причем лететь им совсем недалеко – наверняка база штампов уже есть на Занзибаре или неподалеку. Или даже сюда, к берегам Танганьики, мог вернуться SMS «Heinrich von Preußen», он же Корабль Его Величества «Генрих Прусский». В истинном мире, на его светлой стороне – универсальный десантно-штабной корабль Kaiserliche Marine, флагман III-й оперативной эскадры Германии, входящей в Европейские вооруженные силы, обеспечивающие интересы Европейского Союза в южной части Индийского океана. Здесь, в мире отражения, приватизированный для своих нужд принцессой Елизаветой. И «Генрих Прусский», который уже Корабль не Его Величества, а корабль ее высочества, тот самый, который я не так давно видел в темном мире у побережья Крыма, когда встречался с Елизаветой в первый раз, уже мог вернуться в место своего постоянного базирования. Сюда, в южную часть Индийского океана. Тем более что оперативная база Kaiserliche Marine здесь совсем неподалеку, как раз в Танганьике. Почему я думаю, что бессмертные штампы уже на Занзибаре в готовности, просто на всякий случай? Потому что Валера, когда отправлялся меня проведать, взял бешеный взвод штабс-капитана Измайлова. То есть, Николаев полностью в деле. А сейчас, после всего произошедшего, где Николаев, там и Елизавета. И моя ангел-хранительница, я очень надеюсь, нашла способ вернуться – физически или астральной проекцией, в темный мир, чтобы отправить сюда отряд штампов или парочку плавучих баз. На всякий случай. Я в этом – в том, что она сделала это, почти уверен. Потому что Николаев человек такой – если что-то делает, то делает это серьезно и обстоятельно, предусматривая каждую мелочь. Вот просто не повезло ему, нет у него таланта кризисного управленца. Так что приходится ему сразу набело все планировать, стараясь учитывать все нюансы. «Любой подвиг – следствие чужой некомпетентности», – пару раз повторял мне полковник во время наших занятий. Я с ним кстати полностью согласен, вот только все никак стрелки на своем самурайском пути не могу переключить. «Зато жизнь интереснее», – подсказал мне внутренний голос. Не утешил, правда. В общем, я почти уверен, что брауншвейгцы на Занзибаре. Не знаю только, как Елизавета может передать им информацию о том, что меня нужно найти в Момбасе – вот это самый тонкая часть плана. Надеюсь, они с Николаевым что-нибудь придумали. Потому что этот вариант для меня сейчас самый идеальный – от Занзибара Момбаса совсем недалеко, и если мои предположения верны, брауншвейгцы могу появиться здесь в самое ближайшее время. В общем, второй вариант – ожидание удачи. И если он не срастется с предполагаемым прибытием штампов, то в тот момент, когда я решу, что ждать больше не стоит, он перерастает в первый. Шаг за границу и лотерея наперегонки – кто первее успеет, или я, или те кто против нас. Ну и был у меня сейчас еще третий вариант – вариант действия. Причем вариант, который сулит гарантированный результат: я могу сейчас просто взять катер береговой охраны и доплыть до Занзибара. Но по времени это выходит очень прилично, часов шесть навскидку. И если я попаду на Занзибар, в тот момент, когда объявлюсь в истинном, светлом мире, Доминика сразу узнает о моем возвращении. В таком случае не факт, что я в ближайшее время смогу добраться до Мадагаскара – туда, где на базе Карателей меня ждет обещанное Машей «дополнительное усиление» организма. А мне это «дополнительное усиление» очень нужно. И не только мне, а всему миру – если принять на веру все то, что говорили мне Астерот и герцог Медичи. Так что если я сейчас отправлюсь на Занзибар, то в копилке жертв будущей войны появятся первые бессмысленные. Все же случайных людей в Момбасе погибло немало – не думаю, что после падений конвертопланов, разрушения зданий и активной стрельбы обошлось без жертв среди мирных жителей. Хотя очень на это надеюсь. И еще надеюсь, что обошлось без жертв среди участников – что все швейцарцы выжили. Все же если целенаправленно не добивать, класс используемых отрядом Зарганс бронекостюмов и экипировки позволяет сохранять жизнь оператору-пехотинцу даже в случае полной потери боевой эффективности. Да и холодные сердца никто не отменял. Кроме того, до Занзибара на катере я, конечно, доберусь, но это все время-время-время. Это к тому, что в случае моего долгого отсутствия может случится все что угодно. Тот же Валера может на месте не усидеть. И если я в ближайшие часы не проявлюсь на горизонте, он ведь пойдет меня искать – а тогда от Момбасы вообще может камня на камне не остаться. В общем, этот самый третий вариант, с заплывом в сторону Занзибара, гарантируя результат, не гарантировал успеха. Катер я завел совсем недавно, и сейчас мучительно размышлял, думая каким все же путем пойти. Котенок между тем негромко, но протяжно мяукнул, напомнив о себе. И еще напомнив о том, что в происходящем есть один очень неприятный момент: ни один из вариантов не подходил котенку, которого я забрал с собой из истинного мира. Потому что он, насколько я понимаю в больных котятах, умирал.