А потом, через некоторое время, мы уже вдвоём с генералом точно так же стояли в другом кабинете и на пару, вдвоём, выслушивали в свой адрес вежливые, но оттого ещё более неприятные слова великого князя… Всю столицу я своим ночным вылетом на уши поднял… Прошлогодний налёт цеппелинов и ночная бомбардировка Зимнего хорошо всем запомнились, повторения подобного никто не собирался допускать. А тут гул авиационных моторов в ночном небе и сигналы прожектором в направлении центра столицы… Все части противовоздушной обороны сразу же подняли по тревоге, самолёты на перехват взлетели. (С последним утверждением князь явно погорячился. Что-то я никаких посторонних самолётов в небе не видел.) Мало того, на всякий случай из дворца всех эвакуировали. Императора, чёрт бы меня побрал, с постели подняли и в Царское Село увезли… Вот так… И, казалось бы, я-то тут при чём? Ну, нужно же было кого-то сделать крайним? А то, что у страха глаза велики, так кого это теперь интересует? И мнение моё никто во внимание брать не собирается, слишком много шума я наделал. Хотя-я… Судя по некоторым оговоркам, я больше чем уверен – выводы соответствующие из ночного происшествия точно будут сделаны. И полетят головушки кое у кого с плеч после этакого раздолбайства… Вот и дали мне день на приведение собственных дел в порядок и повелели высочайшим распоряжением убраться из столицы не позже сегодняшнего вечера… Куда? А куда подальше… И высказаться в свою защиту особо не дали. Сначала Владимир Фёдорович всё рядом стоял и сзади крепко за локоть поддерживал – одёргивал. Как только я начинал рот раскрывать, так вот прямо за рукав кителя и дёргал, заставлял промолчать. Если бы не наш предварительный с ним разговор, то это меня ни за что не удержало бы, а так спохватывался, закрывал рот и делал виноватый вид. На этом мои мытарства не закончились. Нет, к государю на ковёр за очередной выволочкой меня не повели, но к Марии Фёдоровне доставили. Здесь было проще. Говорю же – умная женщина. Выслушала, помолчала, подумала, подвела черту несколькими чёткими фразами: – Из столицы вам придётся уехать. Пусть здесь всё уляжется. Да и государь успокоится. Ступайте. Владимир Фёдорович… задержитесь… Поклонился коротко, развернулся, поймал глазами кивок Джунковского, понятливо моргнул в ответ. Закрыл за собой двери, отошёл в сторону. Стою, жду генерала, события сегодняшнего утра в голове в очередной раз прогоняю. Досадное стечение обстоятельств… А теперь придётся убираться из города! И ведь что самое обидное, так это то, из-за чего всё это закрутилось. Придумал отговорку! Полетать захотелось! Вот и полетаешь теперь у чёрта на куличках… Но это я так, больше для приличия на самого себя наговариваю. Испытываю ли настоящую досаду? Нет. Наоборот, рад этому неожиданному происшествию. Почти все дела в столице закончены, да и тягостно здесь, скучно. То ли дело на фронте… Там я хоть что-то могу сделать. Здесь же… Здесь уже ничего от меня не зависит. Все свои невеликие знания нашей истории я давно передал Марии Фёдоровне и Владимиру Фёдоровичу. Изменились ли после этого здешние события? Изменились, да ещё как, и пошли своим собственным путём. Так что дальше я никому ничем не могу быть полезным. Хотя тут я несколько передёргиваю. Полезным я ещё очень долго буду оставаться. И не только в авиационной теме… Оттого и прощают мне многое… А вот и Владимир Фёдорович! На ходу рукой махнул, пригласил догонять. И говорить генерал начал лишь в автомобиле. – Ваше место в Севастополе по понятным причинам давно занято. Поэтому вернётесь в Дикую дивизию. Поможете его светлости с авиацией. – Так у него же ни одного самолёта нет! – И не будет! – сказал, как отрезал, Владимир Фёдорович. – Находите, где хотите! У вас это прекрасно получается, насколько я знаю! И, Сергей Викторович, в этот раз всё серьёзно! В столице можете не показываться, пока там работу не наладите… – А то раньше всё понарошку было… Хорошо, я вас услышал. Дивизия-то хоть на месте? – Пока, – генерал выделил голосом это слово. – На месте. Откинулся на кожаную спинку сиденья, устало потёр ладонями лицо: – Устал. Вот скажите… Почему именно с вами происходят все эти вещи? Почему, как только слышу о неприятностях, так сразу фамилия Грачёв первой на ум приходит? Что молчите? – А что говорить-то? – понизил я голос. – Сам себе иной раз удивляюсь. Предполагаю, что это влияние этого тела на моё сознание… – А ведь я предлагал вам обратиться к Боткину. Не захотели… – К нему только попади… На части разберут… – Ладно. Как хотите. Но впредь постарайтесь как-то более контролировать себя и свои поступки. Подобное оправдание не озвучишь… Да, кстати, что там за ночное нападение на вас? – Да как бы и простое разбойное, но смущает одно. В почти полной темноте – и вдруг обращение «ваш-бродь»… Не находите это несколько странным? – Нет. Погон может блеснуть при лунном свете. Да мало ли… Вы их всех? – Троих. Проверять из опасения не стал. И вроде бы как ещё один сумел уйти… – Проверять он не стал, – еле слышно пробурчал генерал. – Хоть здесь сообразили… – А если это продолжение той истории? Немецкой? – Вряд ли. Скорее, это уже наши, родные. Слухи-то по столице про вашу персону ходят разные… И не все они приятные… – Расскажете, Владимир Фёдорович? – А надо? – Надо, – твёрдо ответил генералу. – Так хоть знать буду, чего мне опасаться… – Ну что ж… Самое основное, это то, что после вашей карпатской эпопеи связывают вас с колдунами… – С кем?! – удивился и тут же сообразил: – Распутин… – Да. Ходят слухи, что появился в Зимнем второй старец… В свете ваших недавних рассказов пояснять дальнейшее не вижу смысла… Травничество он решил изучить… – Да, не нужно, – заключительную генеральскую фразу предпочёл пропустить мимо ушей. – Теперь многое становится понятным. – Ну и вдобавок последние смерти важных чиновников связывают именно с вами… – Что?! А я-то тут с какого боку? – Бросьте, Сергей Викторович. Именно с того самого! – А разве это уже общеизвестный факт? Моё, так сказать… – Молчать! – оборвал меня Джунковский. – Даже здесь, среди своих, не нужно болтать лишнего! Я всего лишь хотел сказать, что связывают именно как с колдуном… Теперь понятно? – Понятно, – отвернулся в сторону, уставился в окно автомашины. – Мне только этого не хватало… – Поэтому будет лучше уехать из столицы. – Да это-то теперь понятно, – теперь и я откинулся на спинку сиденья. – Непонятно, что дальше делать… – А что тут непонятного? – повернулся ко мне Владимир Фёдорович. – Служите, летайте, подвиги совершайте, как умеете. А мы пока в столице постараемся навести порядок. Кстати, мы в город въезжаем. Вас куда отвезти? К Сикорскому? – К нему, куда же ещё, – вздохнул я. – Да не кручиньтесь вы так, Сергей Викторович. Всё образуется! – Буду надеяться… Дальше разговор как-то скомкался и сам собой затих. И до дома Игоря только и делал, что просто смотрел в окно и ничего не видел. Думал. Автомобиль остановился у парадной, высадил меня, фыркнул на прощание и умчался. Я потянул на себя дверь… – Сергей Викторович! Серёжа! Обернулся на такой знакомый голос… Лиза… Взглянул в наполненные отчаянной решимостью девичьи глаза и отпустил дверную ручку. Шагнул навстречу, сжимая в руке куртку и отчаянно стесняясь за свой измятый мундир, остановился. – Здравствуйте, Елизавета Сергеевна… * * * А ещё через неделю я осматривал свой трофейный «Альбатрос» – готовил его к перелету на юг. Придётся и нам с ним становиться перелётной птицей… Новый «Муромец» мне так никто и не дал, не выделил. Тратить же собственные средства на покупку оного? Ещё чего не хватало! Да и вряд ли нечто подобное у меня бы получилось. Даже несмотря на свой административный ресурс. Ведь выполнение казённого заказа шло в первую очередь! А потом уже и все остальные. Так что придётся выкручиваться и обходиться собственными силами… Глава 11 Ну и выкрутимся, в первый раз, что ли? Да у меня вся жизнь такая! И первая, и эта, вторая, скажем так. Так что пора, пора переходить к делу! Благо что настроение боевое. К делу-то к делу, но тут есть и непреодолимые пока факторы. Самый главный – это отсутствие кадров. Нас здесь всего двое. Я Маяковского с собой умудрился прихватить. Сманил его из Петербурга. Впрочем, насчёт сманил несколько преувеличиваю. И сманивать не пришлось – встретились, рассказал о своём новом назначении, поведал о возможных перспективах и настоящей реальности, и вуаля, поэт был на всё согласен… И уехали мы с ним, как мне и было предписано высочайшим повелением, в эту же ночь с Варшавского вокзала. И провожали меня отец и старшая дочь Остроумовы. Вот и сейчас, стоило только вспомнить об этом, и на лицо сама собой наползла предательская улыбка. Да… Перехватила тогда Лиза меня у парадной Игорева дома. Это же сколько времени она здесь прождала? И я в очередной раз окунулся в воспоминания… – Здравствуйте, Елизавета Сергеевна, – делаю один шаг навстречу, второй. Останавливаюсь, глаза в глаза, лицо в лицо. Сам волнуюсь и чётко вижу, как волнуется девушка. – Мне с вами очень нужно поговорить! – требовательно произносит Лиза. А я любуюсь румянцем на её щеках, чётким овалом лица, серыми глазами, пушистыми ресницами, тонкими бровями, стройной шеей… Глаза сами собой норовят опуститься ниже. Ловлю себя на этом и каким-то чудом успеваю вовремя остановиться. Спохватываюсь, потому что пауза слишком затянулась. И ведь по моей вине затянулась. Нашёл время любоваться. – Конечно. Давайте поговорим. Где? – Ну, наконец-то, – чуть ли не прошипела девушка. – Да не стойте вы столбом, люди же смотрят. Пригласите меня прогуляться. – Конечно, – повторяю прицепившееся слово. – Прогуляемся? – Господи, и кто вас только этикету учил? Да пойдёмте же! – Лиза демонстративно закатывает глаза, решительно подхватывает меня под руку и разворачивает лицом вдоль улицы. Легонько тянет вперёд, и мне приходиться делать шаг. И сразу же отпускает мою руку.