Василий молча выпил и поставил стакан на стол. Прасковья принялась распечатывать коробку конфет. Пока она сдирала целлофан, Василий наконец рассказал, по какому поводу торжество. – Наташка, ты теперь по жизни моя должница, – игриво подмигнул он мне. – Я нашёл одного очень крутого и важного перца, который восстановит справедливость, посадит твоего мужа и вернёт тебе всё, что ты потеряла. – Кто это? – Ты только не бойся. Главное, доверься мне. Это очень серьёзный мужик из правительства. У него огромные связи. Я смотрела на облезлого Василия и с трудом верила, что он смог выйти на серьёзного человека из правительства. Он словно прочитал в глазах мой вопрос и добавил: – Да я не сам его нашёл, а через старого знакомого. – Василий глянул на часы и заметно занервничал. – Кстати, этот важный человек сейчас подъедет. Не успел он произнести последнюю фразу, как послышался шорох колёс и во двор въехал огромный джип. На пороге появились двое неизвестных. Поздоровавшись, тот, что постарше, обратился ко мне. Главный, наверное. – Здравствуйте, Наталья Эдуардовна! Василий рассказал нам о том, что с вами произошло. Мы даже были на вашей могиле. Это чудовищно. Мы хотим вам помочь. – Кто вы такие и почему хотите помочь? – настороженно спросила я. – Мы представители власти и действительно заинтересованы в том, чтобы упрятать вашего мужа за решётку. Он собрался баллотироваться в депутаты. Этот подонок заявляет о себе как о высокоморальном человеке. Если вы обратитесь в обычное отделение полиции по месту жительства, не факт, что вам помогут. Вы хорошо понимаете, что деньги и влияние вашего мужа могут решить всё. В общем, мы можем быть друг другу полезны. Вы едете с нами на Петровку и пишите заявление, рассказываете, что с вами произошло, желательно в деталях, подробно. Мы поселим вас в служебную квартиру, обеспечим надёжной охраной. Затем арестовываем вашего мужа. К этому подключатся большие чины и прокуратура. Никакие деньги и связи вашему супругу не помогут. Поверьте, мы приложим все усилия, чтобы изолировать его от общества надолго. Вы возвращаете себе всё, что принадлежит вам по закону. Возвращаетесь к себе домой и живёте так, как привыкли. – Только после этого не забудь меня отблагодарить, – встрял Василий. – Хоть какую-нибудь копеечку-то мне выделишь? – Если всё будет так, как говорят эти люди, я вас по гроб жизни не забуду. – Кстати, и Василий, и вы, – незнакомец посмотрел на стариков и Василия, – должны завтра же подъехать на Петровку и дать свидетельские показания, – заявил тот, кого я определила как главного. – А чего не съездить-то? Если Василий отвезёт, сделаем всё как нужно, – закивала Прасковья. – А вы прямо сейчас должны поехать с нами, – заявил «главный» мне. – Куда? – Я же вам объяснил: на Петровку. Я испуганно посмотрела на Василия, но тот опять мне подмигнул: – Не забывай, ты моя должница. Я перевела взгляд на Прасковью. Она тут же ко мне подошла, по-матерински обняла и прошептала: – Всё будет хорошо. Ничего не бойся. У меня сердце – вещун. Василий плохого не сделает. У тебя нет выхода. Нужно наказать эту сволочь. Сдаться может любой, а вот побороться… Ты не из тех, кто сдаётся. Если бог сохранил тебе жизнь, значит, ты обязана восстановить справедливость. Через несколько минут мою коляску занесли в багажник огромного джипа. В заднее стекло я махала рукой идущей за джипом Прасковье и вытирала слёзы. Не успела опомниться, как мужчина, сидящий рядом со мной на заднем сиденье, перегнулся и воткнул в мою руку шприц. Я дёрнулась и хотела закричать, но моё тело перестало меня слушаться, язык стал ватным, перед глазами всё поплыло, и я провалилась в пропасть… Глава 11 Я проснулась в самолёте и по обстановке поняла, что я лечу частным бортом. В салоне были незнакомые восточные мужчины. Они рассматривали меня словно дикую зверушку и тарабарили на своём языке. Я пыталась понять, о чём они говорят, но из незнакомого набора слов поняла только одно: эмираты. Когда до меня дошло, что меня везут в один из эмиратов, я закричала что было сил, но мне тут же сделали укол, и я словно окаменела. Очнулась в машине, на глазах повязка, руки связаны. Я вспомнила то, что услышала в самолёте. Я в одном из арабских эмиратов. По грохоту колёс поняла, что меня везут в мини-грузовичке. Услышав, что машина остановилась, я сжалась, стала молить Всевышнего о том, чтобы он послал мне лёгкую смерть и этот ужас поскорее закончился. Открылись дверцы грузовичка, меня вытащили на улицу, сняли с глаз повязку, и я тут же сморщилась от солнечного света. Глаза слезились, онемевшие руки так ломило, что хотелось закричать во всё горло, чтобы меня немедленно развязали. Я находилась в каком-то помещении, больше напоминающем подвал, чем комнату. Рядом со мной стоял мужчина восточной наружности. Я скорчилась от боли и жалобно попросила: – Развяжите, пожалуйста, мне руки. Очень сильно болят. Но мужчина не обратил внимания на мои слова. Видимо, не понимал русской речи. Всем своим видом он показывал, что кого-то ждёт. Через минуту в комнату вошла женщина в длинном балахоне, из-под которого виднелись объёмные шаровары. При виде меня она брезгливо сморщилась и посмотрела как на прокажённую. Я глядела на неё с мольбой, но натыкалась на суровый и беспощадный взгляд. – Умоляю, развяжите мне руки. Сил нет терпеть, – чуть не плача стала просить я женщину. Когда до меня дошло, что женщина не знает русского языка, я заговорила с ней на английском, но и это не принесло результата. Мой французский тут тоже был неуместен. Она по-прежнему смотрела на меня как на врага народа. Наконец мне развязали руки, раздели и перенесли из коляски в железную ванну, наполненную водой. Я тщательно намылила голову, женщина натирала моё тело мочалкой, морщила нос, будто от меня исходит зловоние. Женщина лила мне на голову воду из кувшина и что-то лопотала на своём языке. Я не знала, о чём она со мной разговаривает, и думала, что, вероятно, меня никто не собирается убивать, иначе зачем ванна? Меня вытащили из ванны и стали одевать в причудливый наряд – бесформенное восточное платье, расшитое бисером. Именно такие носят восточные женщины. Злобная тётка взяла вечернее платье, купленное Василием, и выкинула его в мусорный бак. Туда же полетел и ободок с розой. – Это совсем новые вещи, – заметила я и тут же прикусила язык. Платье мне надели прямо на голое тело, бельё никто не предложил. Усадив в коляску, на мои неподвижные ноги надели позолоченные шлёпки, которые, к удивлению, оказались именно моего размера. Когда меня выкатили в новой одежде из этой подвальной комнаты, я поняла, что попала в гарем. Я читала о гаремной жизни в книгах, смотрела фильмы, но и подумать не могла, что когда-нибудь судьба занесёт меня в настоящий гарем. Тут было много наложниц из различных стран, которые заключали контракты на определённый срок, желая по возвращению домой привезти хоть какое-то состояние. Меня заставили пройти полный медицинский осмотр. Первым делом взяли кровь на СПИД. Затем угрюмая и крайне неприятная женщина сделала мне эпиляцию. Если честно, от таких диких болей не знаю как осталась жива. В гареме считают, что волос на женском теле быть не должно, поэтому удаляют даже малозаметные волосики на руках и спине. От тела должно пахнуть молоком и мёдом. Эта садистка нанесла мне на кожу специальную смесь из сахара и белков, сверху накладывала салфетку, а потом её отрывала. Не передать словами, какая это болезненная процедура. Ещё важно, как женщина прореагирует на такое испытание. Если кричит мало и тихо, считают, что в постели она холодна. Я же кричала громко и чуть не ударила эту садистку несколько раз. Она, наверное, решила, что в постели я горячая штучка. Гарем представлял собой целый городок с павильонами, парками и искусственными прудами, где плавали лебеди. Этот город по-настоящему завораживал. Мне показалось, что я попала в настоящую сказку «Тысячи и одной ночи». Несколько роскошных домов с золотой лепниной, на окнах бархатные шторы. Уютные дворики, где лавочки покрыты яркими восточными коврами. По двору раскиданы подушки с золотыми тесёмочками, рядом с подушками кальяны. У каменной стены я увидела арабских скакунов. Какие же грациозные красавцы! Видео– и фотосьёмка тут запрещены. Девушки живут в специальных симпатичных домиках по три-четыре человека. Так как я инвалид, меня поселили в отдельный домик, где приготовили все приспособления для передвижения на инвалидной коляске. Через день тут устраивают танцевальные вечера. Иногда заходит хозяин. Может кого-то выбрать себе на ночь, а может просто посидеть и уйти. Ещё тут есть салон красоты и баня. Больше никаких развлечений. Зато имеется своя собственная гаремная академия, где учат, как исполнить любой каприз султана. Варианты «орал возможен, а анальный секс не предлагать» и прочие отговорки в гареме не прокатывали. Захочет повелитель, чтобы ты дала ему с цветком в попе и на люстре – как миленькая побежишь искать цветок и стремянку, изображая всем видом предвкушение неземного блаженства. В целом в гареме царила тотальная скука. Изредка устраивали непонятные театральные представления, походы в баню под присмотром евнухов и служанок. И уж совсем редко, в виде исключения, повелитель мог прийти в гарем не один, а с высокопоставленным иностранным гостем, например послом. Но только если тот мусульманин. Это считалось великой честью и вносило в жизнь гарема приятное разнообразие. Остальное время девушкам оставалось томиться в ожидании повелителя. Поэтому в основном они лениво возлежали на подушках, ругались по поводу и без, обжирались сладостями и фруктами, курили кальян, зачастую приправленный гашишем, и делились друг с другом гаремными сплетнями. Секс, еда и интриги – вот их развлечения. Причем если с интригами был полный порядок, то секса решительно не хватало. Экономка гарема говорила по-английски и объяснила, что я – вещь, которая теперь навечно принадлежит султану. Он за меня щедро заплатил. Оказывается, у султана уже давно была идея-фикс иметь в гареме девушку-инвалида. – Что значит «заплатил»? Мы в каком веке живём?! Я же не вещь! – объясняла я экономке на английском. – Вещь, – прошипела экономка и взяла меня за подбородок. – С тех пор как султан за тебя заплатил, ты его собственность. Можешь жить как у бога за пазухой: вкусно есть, красиво одеваться и наслаждаться сытой жизнью. А можешь сидеть в подвале, жевать хлеб, пить только воду и сдохнуть в один прекрасный момент. Я правая рука султана. Тебе со мной нужно дружить. Так как ты инвалид и не можешь сама себя обслуживать, я дам тебе сиделку, которая будет тебе помогать. Экономка повезла меня в самый дальний дом и показала так называемые апартаменты. Моё новое жилище отличалось изысканностью и кричащей роскошью. Стены, декорированные сиреневой тканью с золотом, яркие восточные ковры с множеством подушек, позолоченные столики с необыкновенно красивой посудой. Сиреневые бархатные шторы и тюль нежно-сиреневого цвета создавали атмосферу таинственности и даже интимности, ведь солнечный свет слабо пробивался сквозь стёкла окон. Количество картин в массивных позолоченных рамках с персонажами восточных сказок зашкаливало. Особенно потрясала огромная картина, на которой был изображён шейх, окружённый арабскими скакунами и обнажёнными наложницами. У входа висело массивное зеркало в золотом обрамлении. Попав сюда, создавалось ощущение, что ты в сказке. Восточная роскошь просто шибала в нос. После того как за экономкой закрылась дверь, я посмотрела на кровать с позолочённым балдахином и проплакала несколько часов подряд. Душа отказывалась признавать, что этот кошмар – страшная реальность. И ведь это произошло в двадцать первом веке! Я не понимала, как можно смириться с ситуацией, в которую попала, опустить руки. Я хорошо понимала, что в данной ситуации лучше согласиться на предложенные правила игры и покориться. Чем больше я буду буянить, тем больше шансов попасть в холодный подвал и сгнить заживо. К вечеру ко мне вновь пришла экономка и принесла поднос с едой. Увидев моё заплаканное лицо, она сморщилась и, поставив поднос на стол, прошипела: – Идиотка! Лицо беречь надо. Кому нужны твои слёзы?! Твой господин хочет видеть тебя счастливой и улыбчивой. Хватит рыдать. Возьми себя в руки и наслаждайся жизнью. Знаешь, сколько твоих голодных соотечественниц мечтают очутиться на твоём месте? Тебе повезло, а ты не ценишь. Умей быть благодарной за это везение. Не забывай, что ты калека. А значит, тебе вдвойне повезло. Ты есть будешь? – Буду, – чуть слышно ответила я. Когда экономка ушла, я выкатила коляску во двор и долго сидела тихо, опустив руки, не зная, что делать дальше. Жизнь кончилась или только начинается? Я не находила ответа… Глава 12 К моему великому счастью, в гареме оказалась девушка из Украины. Звали её Аня. – Как я тебе рада! – воскликнула я. – Хоть есть с кем поговорить. Аня рассказала мне свою историю. Я жутко удивилась, узнав, что она попала в гарем по собственной воле. – Как же ты на такое решилась? – Да я счастлива, что здесь нахожусь. Это всё равно что найти высокооплачиваемую работу с полным государственным обеспечением. Знаешь, сколько девушек лёгкого поведения мечтают сюда попасть? Немерено. А я не из таких, я просто авантюристка. На родине кем только не работала. А почему ты удивляешься? Устала я пахать с утра до ночи, чтобы одеться и обуться. Да и с работой у нас негусто. Приходилось браться за всё подряд. Я всю жизнь мечтала о мужике, который бы взвалил мои проблемы на свои плечи, полностью бы меня обеспечивал и позволил просто быть женщиной. Сверху услышали мои молитвы и послали мне султана. Я здесь как сыр в масле катаюсь. Ни проблем, ни хлопот, ни забот. – Значит, ты здесь по собственному желанию? – Мне просто посчастливилось. Как же я рада, что выбор пал именно на меня. Можно сказать, что я родилась под счастливой звездой. – Да, не каждая девушка согласится на добровольное заточение. – Я не считаю свою жизнь заточением. У меня есть всё, о чём другие могут только мечтать. – Ты сказала, у тебя есть всё, но ведь у тебя нет главного – свободы. Ты в «золотой клетке» и не можешь из неё выпорхнуть, когда тебе захочется. – А зачем она нужна, эта свобода? – Аня непонимающе развела руками. – Что с ней делать? На фиг мне эта нищая и голожопая свобода?! Ты думаешь, я телевизор не включаю и не знаю, что на Украине или в России делается?! Людей на службе сокращают, выгоняют на улицу, оставляют без куска хлеба. Люди вынуждены хоть как-то выживать. Ну и что хорошего?! Я вот смотрю на весь этот кошмар и думаю: как же здорово, что Всевышний меня от всего этого отвёл и подарил жизнь, напоминающую рай. Зачем мне думать о куске хлеба, если об этом всегда подумает мой господин?