— Потому что у нас обоих — дети. — Ответил я, — рисковать сразу вдвоём — неразумно. — Ты говорил Петру, что сейчас, в первый день, риск не так велик! Что люди всё ещё в шоке и наверняка прячутся по убежищам. — Я оценивал риск по себе, — пояснил я. — Для меня он действительно минимален. Организованных банд там ещё нет, а с одиночными отморозками я точно справлюсь. Оля пожевала губу в поисках новых аргументов. — Ты перепутаешь названия! — заявила она. — Не перепутаю. Твой список мы возьмём с собой. — Всё равно! А если по дороге что-то случиться? Кто-то поранится? Авария?.. — Первую помощь я оказать точно смогу. Вполне квалифицированно, — ответил я. — Оль, да, в конце концов, ты этот снегоход видела? Ну не влезут туда трое нормально! Это пытка будет. — Больше всего на свете ждать ненавижу… — вздохнула она. Я уже видел, что Оля готова сдаться. — Так давай время не тянуть, — предложил я. — Дим… только вот что. Будь осторожен. Вот прям очень-очень осторожен, хорошо? — Она приблизилась ко мне, глядя в глаза. — Обещай, что точно вернёшься. — Обещаю, — серьёзно ответил я. — Не могу не вернуться. — Ладно… — Оля вздохнула. — У них тут на самом деле ещё есть несколько проблемных сотрудников, по здоровью. Один по кардиологии. Так что заняться найду чем до твоего возвращения. — Оль, это может быть долго, — заметил я. — Три часа туда — три обратно. Итого вы здесь в десять вечера, — ответила она. — Это если гнать непрерывно и сразу найти то, что нужно. За минуту. Так бывает крайне редко, — улыбнулся я, после чего добавил: — закладывай ещё минимум плюс тридцать минут. — Хорошо, — кивнула Оля. — Только знай: если дольше — я волноваться начну. — Должны уложиться, — пообещал я. Перед тем, как выйти, я подошёл к сыну. Строго наказал ему слушаться тётю Олю и помогать ей с Никитой. Ваня сразу стал серьёзным от свалившейся на его мальчишечью голову ответственности о пообещал мне, что не подведёт. Уже потом, стараясь, чтобы сын не видел, я захватил с собой арбалет. Его я оставил в прихожей вместе с другими вещами, для которых нежелательно долгое пребывание на морозе. Счётчик Гейгера Оля вернула мне сразу после возвращения из клиники. Возле гостевого домика меня ждал Саныч на УАЗике. Оля спустилась меня проводить на крыльцо. Желая удачи, она чуть привстала на цыпочках и быстро, будто смущаясь, чмокнула меня в небритую щёку. Саныч отвёз меня к гаражному комплексу, построенному на окраине посёлка. Он остановился возле крайнего бокса с двойными железными воротами, выкрашенными в синий цвет, и сказал: — Федя на месте уже. Он в курсе. — Лады, — кивнул я, собираясь открыть дверцу. — Ты эта… если что не кипишуй на него. Он правильный мужик, хоть и резкий. Говорить много не любит, народ, кто его ближе-то не знает, считают, что вредный. Но ты приглядись к нему. — Разберёмся, — пообещал я. Я вышел из УАЗика и, дважды постучав, открыл дверь, врезанную в ворота. Внутри стоял неприятный запах бензинового выхлопа. Федя оказался одним из тех молчаливых мужиков, что были в будке возле съезда на посёлок. Он занимался проверкой снегохода. Увидев меня, он поднялся, вытер ладонь о тряпку и протянул её для пожатия. Я снял перчатку и крепко сжал его руку. В его глубоко посаженных карих глазах появилось одобрение. — Фёдор, — представился он. — Дмитрий, — ответил я. — Ездил когда-нибудь? — он кивнул на снегоход. — Пару раз. Давно, когда курс проходил, — ответил я. — Ну да наука не сложная. Управление стандартное. С этой моделью не знаком? На сером кузове снегохода было написано «Варяг — 550». О таких я даже не слышал, честно признаться, наверно, появился не так давно. Импортозамещение в действии. — Нет, — ответил я. — До этого на «Ямахе» катался. — Ну ясно. Техника неприхотливая и надёжная, — продолжал Фёдор. — Одевайся да поехали. Директор говорит, срочное дело, Сашке худо совсем. Я кивнул и молча подошёл к стеллажу, где лежали комплекты шлемов с очками и термокомбезы. Выбрав те, которые более-менее подошли мне по размеру, я быстро оделся. — Серьёзная штука, — Михалыч указал на мой арбалет, который я, переодеваясь, положил рядом на стеллаж. — Охотник? — Нет, — ответил я. — Прикупил, когда понял, к чему всё идёт. Михалыч хмыкнул. — На такой вроде разрешение нужно… ну да твоё дело. У меня вот что есть, — он указал на карабин, притороченный к седлу снегохода. Я охотник. — Ясно, — кивнул я, надевая шлем. — Я поведу первым. Потом меняться будем. С водой осторожнее, флягу у двигла не сдвинь, а то застынет ещё. — Понял, — ответил я, уже через шлем. — И с канистрой тоже осторожнее. Смотри, чтоб не упала. Канистра с дополнительным горючим была приторочена к спинке заднего сиденья. Мне места оставалось не так уж много. Я с удовольствием отметил про себя, что Ольга точно бы не влезла. Через минуту мы уже летели по заснеженному полю, взбираясь на холм, а посёлок, подсвеченный закатным розово-красным светом, оставался внизу. Со стороны он выглядел покинутым: фонари не горели, в окнах было темно. И почему-то от этого зрелища на душе становилось как-то особенно тревожно. Мы поехали на снегоходе, чтобы объехать пятно осадков, перекрывшее трассу. Когда думали над планом, директор позвонил Фёдору из своего кабинета, выслушал его соображения, в результате чего маршрут был скорректирован. Глядя на распечатанную карту в кабинете директора, я постарался запомнить все ключевые особенности маршрута и приметные места, по которым я мог бы ориентироваться. Благо навыки владения мнемотехникой до сих пор работали. Но всё равно: в темноте ориентироваться было сложновато. Вскоре окончательно стемнело, но к ночи прояснилось: над нами зажглись яркие звёзды. Свежело, но в термокомбезе было вполне комфортно. Ветер его не продувал. К тому же, я предусмотрительно не стал отказываться от собственного термобелья. Фёдор вёл снегоход уверенно. Места для него явно были знакомыми. Часа через два мы выехали на высокий холм. Насколько я помнил, здесь до границы пятна заражения было минимальное расстояние по намеченному маршруту. Фёдор остановил снегоход и слез с водительского места. Я тоже поднялся, разминая ноги. — Руки задубели, — сказал он. — Надо меняться. До города отсюда не так далеко. Дорогу точно помнишь? — Сюда пять километров и возле холма с ЛЭПами налево, — ответил я, показывая направление. Фёдор одобрительно кивнул, не снимая шлема. Я достал счётчик из кармана и включил прибор. Охотник, глядя на мои манипуляции, спросил: — Это для чего? — Снег шёл. Пятно заражения сейчас может быть не видно. Но фон может быть ещё опасен, — ответил я. — Надо убедиться, что мы границу не пересекли. Он снова кивнул. Фон был лишь слегка повышен, так что я сел за руль снегохода, и мы поехали дальше. До города добрались без приключений. Заезжали полями, со стороны трассы, мимо частного сектора. Городок выглядел полностью покинутым: ни огонёчка в окне, ни одной машины на улицах. Только заметный запах дров подсказывал: люди тут всё-таки есть, но предпочитают сидеть тихо по домам и подвалам. Отвлекшись по сторонам, я немного заплутал и не смог сразу попасть на улицу, ведущую от автовокзала к поликлинике, в которой была аптека с нужным допуском и, вероятно, складом обезболивающих с ограниченным оборотом. Фёдор положил мне руку на плечо, потом прижался шлемом. «Притормози!» — услышал я. — Я тут бывал, давай за руль. Руки уже отошли, — предложил он. Я молча переместился на заднее сиденье. Потом огляделся по сторонам и на всякий случай зарядил арбалет. У меня было неприятное чувство чужого взгляда. Впрочем, обращать внимания пока не стоит: конечно же, за нами следят — испуганные местные жители, сквозь щёлки в плотно занавешенных окнах. Пока нет угрозы — лишний раз дёргаться и нервничать не следует. — Эт правильно, — одобрил Фёдор, заметив мои манипуляции с арбалетом. — У аптеки охрана может быть. Собираясь, мы учитывали такую возможность. Оля даже выписала бланк рецепта со своей подписью и печатью медпункта. Разумеется, она знала, что в обычное время для получения таких лекарств требуются особые рецепты и печати — но сказала, что «в нашей ситуации надо хотя бы попробовать».