Проследить направление прыжка не удалось в виду того, что он производился в момент переключения зон наблюдения…» Странно… Матвеев прошёлся по кабинету. Адмирал не дурак и прекрасно понимает, что старт будет зафиксирован. Понимает, и тем не менее устраивает эту чехарду. Очень странно. Сергей поводил пальцем по планшету, вывел фотографию Базиля Номбрилли. Ну и имечко у человека! Совсем ему не подходит. Властное, старомодно-благородное лицо, спокойный, самоуверенный взгляд большого начальника, довольного собой и своим местом в мире. Вот только этот внешний, слегка утрированный лоск – простительная слабость… и отличная маскировка. Самодовольный и из-за этого недалёкий чиновник? Как же! Адмирал – умный и хитрый профессионал. Он должен понимать, что подобные уловки их службу контроля не проведут. Плюс этот прорыв марсиан. Вернее не марсианин, а вообще наёмников. Где-то у него была расшифровка боя кораблей Братства… Стол Сергей по обыкновению был завален распечатками – он любил работать с «материальными» носителями, а планшетом пользовался не то чтобы неохотно, но предпочитал по возможности обходиться без него. Правда, когда бумаг много, нужную найти сложно, но это не такая уж и проблема. Так, вот. И расшифровки, и пояснения Макара. К какому выводу он пришёл? Три слова, большими буквами, да ещё и подчёркнуто пару раз: «Они проводили "Аладу"!» Да-а, этот корабль Сергей знал. Ещё с Тираны. Правда, тогда это был заштатный транспортник, а сейчас он превратился в серьёзный рейдер. А учитывая, кто там пилот и канонир… Запись учебного боя это парочки – Тима и Инге – до сих пор по флоту гуляет. Значит, это не просто караван Братства. Это конвой, который сопровождал «Аладу». И встаёт вопрос: что они везли? Конечно, можно предположить, что это – операция прикрытия и отвлечения для курьера… Если бы не одно «но». Марсианин пригрозил войной, когда их пыталась тормознуть патрульная группа Контроля пространства Солнечной. Будь это просто прикрытие, на такой шаг они не пошли бы. Значит – что? Значит, два груза, две доставки. Обе важные, но одной можно рискнуть, потому что… Потому что она важна для Марса, но не для Адмиралтейства? Возможно. А вот вторая… Что-то такое, что важно и Адмиралу, и Гейнцу. И вот этот второй груз – вернее, факт его отправки – пытались скрыть. Но от кого? От МУКБОПа? Глупости. Дантея? Не смешно. Проблему дантейцев Теллур решил цинично и холоднокровно, подсунув им профессионального чистильщика под видом какого-то простачка. Нет… Это не Дантей. И Марс в курсе, кто. В курсе, но пока не делится информацией. Значит, всё просто вилами по воде, всё смутно и неточно… Да… С таким идти к шефу нельзя. Тогда что? Хм, а не слетать ли ему на Марс? Чисто с экскурсией. А ребята пусть посмотрят, что там да как. Повод есть, Инге и Тим. Надо же навестить старых друзей… Инге Сонел Я правда думала в музей не идти: не хотелось портрет Марка видеть. Боялась, сама не знаю чего. Но теперь понимаю, что мне надо было здесь оказаться. Потому что Тим с Гансом точно эту фотографию проглядели бы. Ну, то есть Ганс, наверное, и обратил внимание, но только потому, что он её вроде как не помнил. Но и всё. Мужчины вообще иногда страшно невнимательные бывают, тут Бонита права. А там, на фотографии, был Тим. Да, моложе, и вроде как не такой здоровенный, хотя рядом никого не было, и судить сложно. Но это точно был он! Не кто-то похожий, а просто – он. Мой Тим. Что же получается, я тогда ночью всё правильно подумала? Ну, что он из прошлого, и что его могло гиперкатапультой мантисов в Туманность забросить, и всё остальное… Вот только в одном ошиблась. Тим – не просто какой-то боец времён Сумерек. Он Оберонец. Лучший друг Марка Гомаро. Нет, это всё-таки чересчур. А может, и нет. В любом случае, тут надо разбираться. Тим стоял, как будто ему это вообще неинтересно – и не притворялся ведь! А вот Ганс был злой и расстроенный из-за того, что фотографию эту не помнит. И видно было, что так они и будут перед стендом торчать, один – со скучающей физиономией, другой – весь такой возмущённый. Так что я их буквально за руки к диванчику у стены отвела, сесть заставила и говорю Гансу: – Рассказывай. – Что именно? Про фотографию? – Для начала – про Оберонца. Ты вчера сказал, что он – твой предок. Значит, ты должен про него знать! – Ну… Оберонец, он… Был командиром базы на Обероне, и… – Ганс на меня посмотрел, на Тима, растерянный такой, как мальчишка. – А ведь и правда, странно. Он появился на Марсе в начале колонизации, чуть ли не по личной протекции Ланге-Орловой или вообще самого Кривца, но почему-то не был Первым. Хотя вроде как мог летать на наших «драконах». Строил базу. И… – И? – И никто не знает, как его зовут… Тим говорит, что я забавно выгляжу, когда рот от удивления открываю. Вот и Ганс рот раскрыл и замер так. Потом поморгал и говорит: – Шелест – это фамилия Киви. В смысле – Галины Шелест, Первой, его жены. Одно из имён на правом Крыле Памяти – Оберонца, но какое именно, никто не знает. Ребята… Почему я раньше об этом даже не задумывался? А вот правда, почему? Но тут вообще странного много, с Первыми. Да и с Сумерками тоже. Я ведь читала про них в Сети. И там глупость какая-то получается. В разных книгах и исследованиях по-разному пишут о том, сколько они – Сумерки, в смысле – длились. Кто говорит, сто лет, кто – все триста. Это понятно, информация утрачена и всё такое. Но при этом все в один голос твердят, что Первые, выжившие в первых боях с мантисами, погибли во время Зари! Но, простите, как такое может быть? Даже если к Первым относят и их детей, то всё равно – не могли же они прожить триста лет? Или даже больше… Непонятно. И ведь никого, похоже, эта странность не смущает. Что тоже удивительно. – А что за история с «вашими драконами»? – спрашиваю. – Понимаешь, есть три корабля типа «москит». «Литера М» – это обычный курьер. МД – «москит дракона», на нем простые драконы летают, вы их марсианскими коммандос зовёте. И МДЧ. «Москит Дракона Чёрного». На них только мы и можем летать. У них усиленная броня, и… Ты про наших каменных червей слышала? – Они вроде в камнях живут? – ну да, я и в «Путеводителе» читала, и в программе ознакомительной про них было. Мол, живут под землёй, любят влагу – как почти всё зверьё на Марсе, поэтому в городах под декоративным покрытием на стенах специальный защитный слой, и его проковыривать нельзя, а то набегут. – Именно. Так вот, в них высокое содержание металлов, и… – В животных? – Да. Черви – вообще существа настолько странные, что некоторые наши зоологи думают, что они – не коренные жители Марса, а… – Ганс замялся. – В общем, это неофициальная точка зрения, но многие считают, что черви давным-давно были выведены искусственно, теми же Странниками. Этакий биосборщик редких металлов. А потом они сбежали и одичали. – И?.. – В общем, если червяка обдать водяным паром, он погибнет. Потом его можно перемолоть, и получается очень специфическая присадка в металл. Она во много раз усиливает броню, но при работе двигателей в ней возникают наведённые токи, и у любого, кроме Чёрного дракона, начинаются головные боли. Кстати, первые станнеры и излучатели так и делали: стержень из червя и обмотка. Сложнее всего было с защитой пилота: смысл в оружии, которое и самого стрелка из строя выводит? В космосе дальность действия получалась огромная, у врага просто мозги закипали и приборы из строя выходили. Ганс так спокойно об этом рассказывает, а я как представила… Это же жуть какая-то, а не оружие! Мне по-настоящему противно и мерзко стало, так что я Ганса перебила, а то он явно что-то ещё собрался рассказывать: – А при чём здесь Оберонец? – Он мог летать на МДЧ. Никто не знает, почему. И это единственный известный случай. – Но Первым он при этом не был? – Нет. – Ага… А почему? Почему он не был этим вашим Первым? Вместо ответа Ганс руками развёл. Вот интересно, это он что имеет в виду? Что не знает – или что знает, но не скажет? Вот не удивлюсь, если второе. И это тоже странность. Марсиане – кровь из носа! – искали и возвращали домой Первых. А почему не остальных? Тот же Оберонец. Он базой командовал, которая первый дар по мантисам нанесла. Зарю начал. Не один, конечно, но начал. Вроде как герой и всё такое. А его не искали. Словно… Нет, не понять. Вроде появилась какая-то мысль, но пропала. – Так. Ладно. Тим, а ты что молчишь? Скажи хоть что-нибудь! Что ты об этом думаешь? – Не знаю, – он плечами пожал, словно ему всё это совсем-совсем неинтересно. – Вы не усложняете? А что мы родственники, – он к Гансу повернулся, – так тут просто. Надо взять анализ ДНК и сравнить. Ну вот как он может быть таким равнодушным? Ведь если он – Оберонец, то это… А что – это? Герой и всё такое?.. Нет, не это важно. Важно знать, кто ты. Ганс оживился: – Отличная мысль! Моя генкарта в базе есть, ты вчера обследование проходил. Сейчас звякну доку, и всё узнаем. Пока Ганс со Степанычем разговаривал, я Тима спросила: – Ты в порядке? Точно? – В полном. Чего зря переживать. Вот Степаныч скажет, что по анализу получается, там и будем думать. – Так, хорошо, – хотя чего хорошего! Ну не верю я, что Тиму всё равно. Не может такое «всё равно» быть. Значит – что? Не хочет рассказывать? Мне даже неприятно немножко стало, как об этом подумала. Хорошо, Ганс подошёл, и я ничего Тиму сказать не успела. – Вернёмся к фотографиям. Значит, ты её не видел раньше? – Да я всю эту экспозицию помню. Не было её здесь! Даже если по каталогу проверить… – Ганс вскочил и подошёл к информационной консоли у стенда. – Ничего не понимаю… – Что? – «Передана двести семьдесят лет назад из семейного архива…» Мой прапрадед и передал. Но я её не помню. – То есть эта фотография здесь уже почти триста лет должна быть? – Да. – А ты при этом не помнишь? – Именно! – Ганс, похоже, всерьёз разозлился. – Но не рехнулся же я, в конце концов! – А если это липа? – я в консоль пальцем ткнула. – И кто-то подделал данные? – Я проверю, но взломать эту сеть невозможно. Ага, как же!.. – Вообще-то взломать можно всё. – Да, но за некоторые вещи руки отрывают. Или ноги – по плечи. – Так, ладно… А не могло быть, чтобы тут… как это называется… экспозицию поменяли? Не мог же кто-то к нашему приходу эту фотографию выложил!