Люси указал рукой на пластинки: – Бадди Холли, Ричи Валенс и Биг Боппер. – Они погибли в авиакатастрофе, – тихо сказал Линус. Люси кивнул и оттолкнулся от двери. – Ричи и Боппер вообще не должны были лететь в этом самолете. Вы знали? Он знал. – Да. – Боппер заболел, и ему уступили место. Место уступил Уэйлон Дженнингс, вспомнил Линус. – А Ричи выиграл свое место в орлянку. Бадди арендовал самолет, потому что не хотел ехать в автобусе. Люси протянул руку и коснулся «Кружева шантильи», глядя на пластинку почти с благоговением. – Плохие погодные условия, ошибки пилота – в результате пространственная дезориентация… Странно, правда? – Он улыбнулся Линусу. – Я люблю музыку, она делает меня счастливым. И я люблю смерть. И то и другое смешивается. Все они погибли случайно, а потом люди сложили о них песни. Мне нравятся эти песни, но не так сильно, как те, что поют умершие люди. Линус закашлялся: – Я… я тоже люблю музыку. У меня дома эти записи есть. Люси оживился: – Вы любите музыку мертвых людей? Линус пожал плечами: – Наверное, можно и так сказать. Чем старше музыка, тем более вероятно, что певец мертв. – Ага, – выдохнул Люси. В его глазах зажегся красный огонек. – Это правда. Смерть прекрасна для музыки. Умершие певцы звучат как призраки. Линус подумал, что неплохо бы сменить тему: – Мне нравится твоя комната. Люси огляделся, красный свет в его глазах погас. – Я доволен. Мне нравится иметь свою комнату. Артур говорит, что важно быть независимым. – Линус мог поклясться, что видит в его глазах почти страх. – Только если Артур не уходит от меня слишком далеко… Но я не трус! Я и один могу быть! На самом деле я почти все время один! Линус приподнял бровь: – Все время? О, это нехорошо. Мне нужно поговорить с мистером Парнасом. Ребенок твоего возраста не должен быть все время один… – Да нет! – воскликнул Люси. – Я имел в виду, что я никогда не бываю один! Куда бы я ни пошел, он со мной! Он как тень. Это так раздражает! – Хорошо, если так. Люси яростно кивнул: – Да! Именно так. Не нужно говорить об этом с Артуром или жаловаться на меня в отчете. – Он улыбнулся почти ангельски. – Клянусь, я хороший человек. – Улыбка исчезла. – Только не заглядывайте под мою кровать. А если заглянете, то имейте в виду: скелет птицы не мой, и я не знаю, кто его туда положил. Пусть тот, кто это сделал, будет наказан за плохой поступок. Линус смотрел на него завороженно. – Ладно! – Люси внезапно схватил Линуса за руку. – Все! Комнату мою вы увидели, а больше вам здесь делать нечего! Он потянул Линуса за собой и распахнул дверь: – Артур! Ему все понравилось, и вообще я хороший человек! И ему нравится такая же музыка, как и мне! Музыка мертвых! Мистер Парнас поднял голову от книги: – Неужели? Музыка мертвых? Люси заглянул Линусу в глаза, все еще крепко держа его за руку: – Нам обоим нравятся мертвые вещи, правда, мистер Бейкер? Линус растерялся. Люси отпустил его руку и снова лег на пол возле мистера Парнаса, сложив руки на животе и уставившись в потолок. – Мой мозг заполнен пауками, зарывающими яйца в серое вещество. Скоро они вылупятся и поглотят меня. Линус совершенно не представлял, что делать. К счастью, представлял мистер Парнас. Он закрыл книгу и положил ее на маленький столик рядом с креслами, а потом легонько постучал мыском ботинка по плечу Люси. – Выразительно. Чуть позже мы об этом поговорим. Сначала мистер Бейкер хотел бы понаблюдать. Ты не против? Люси взглянул на Линуса, потом вновь уставился в потолок. – Пускай. Он любит мертвые вещи почти так же, как я. – Какая удача, – сказал мистер Парнас, жестом предлагая Линусу занять свободный стул. – Где мы остановились перед тем, как пришел мистер Бейкер? Линус сел и достал блокнот с карандашом. Пальцы дрожали. – Категорический императив, – ответил Люси. – Кант. – А, верно! – воскликнул мистер Парнас. – Спасибо, что напомнил. А что Кант сказал о категорическом императиве? Люси вздохнул: – Это высший принцип морали. Рационально необходимый и безусловный принцип, которому мы должны всегда следовать, невзирая на любые природные желания или наклонности. – А был ли Кант прав? – Что быть аморальным – значит быть иррациональным? – Да. Люси наморщил лоб: – Нет? – Почему? – Потому что не все делится на черное и белое. Как бы ты ни старался, не удастся идти по одному пути, не сбиваясь. И это не значит, что ты плохой человек. Мистер Парнас покивал: – Даже если у тебя в мозгу пауки? Люси пожал плечами: – Может быть. Но Кант говорил о нормальных людях. А я не нормальный. – Это почему? – Из-за того, откуда я появился. – А откуда ты появился? – Из обработанной пенисом вагины. – Люси! – укоризненно сказал мистер Парнас, в то время как Линус поперхнулся и в ужасе застыл. Люси закатил глаза и покрутился, словно ему было неудобно лежать. – Я пришел из такого места, где мне было не очень хорошо. – А сейчас лучше?