Хелена сделала глубокий вдох и подошла по обсаженному деревьями мощёному двору к конюшне. На засове висел замок. У девочки поникли плечи. Ей не пришло в голову, что строение может быть заперто. Юная сыщица достала из кармана свечу и коробок спичек, которые прихватила на кухне, зажгла фитиль и, прикрыв ладонью колеблющееся пламя, двинулась вокруг конюшни. На задней стене чуть выше её головы находилось небольшое окошко со старой гнилой рамой и трещиной в одном из четырёх стёкол. Хелена задула свечу и, сунув её в карман, попыталась выдавить непрочное стекло. Оно задрожало и зазвенело, но не поддалось. Чтобы попасть внутрь, надо на что-то встать. Девочка огляделась и увидела свалку из старых цветочных горшков. Выбрав самый большой, она подтащила его к окну и, перевернув, поставила на землю у стены. Где-то ухнула сова. Между лопатками у Хелены побежал ручеёк пота. Закатав рукава, она встала на горшок – теперь окно находилось на уровне её плеч. Хелена надавила на стекло, и оно зашаталось; она надавила сильнее – и тут рама дрогнула и вывалилась из стены внутрь конюшни. Раздался звон разбитого стекла. Какой ужас! Не обращая внимания на боль в ладони, Хелена вынула из большого пальца осколок стекла. В этот миг что-то мягкое коснулось её лодыжки. У Хелены бешено заколотилось сердце, но, взглянув вниз, она увидела чёрного кота, который обвил хвостом её ноги. Дурной знак. Девочка заставила себя дышать ровно и выбросить дурацкое суеверие из головы. Так не пойдёт. Чтобы влезть в оконный проём, нужно сохранять спокойствие. Как поставить выпавшую раму на место, она подумает позже. Хелена подтянулась, перебралась через брешь в стене и спрыгнула с другой стороны; осколки стекла захрустели под ногами. От пыли защипало глаза, и девочка чихнула. Она сунула в рот пораненный палец и, моргая, стала осматривать стоящие вдоль длинных стен тёмные предметы. Дрожащими руками Хелена снова вынула из кармана свечу и спички. Вспыхнул огонёк, и по стенам заплясал колеблющийся свет. Если сейчас вдруг явится Кэтрин, Хелене не поздоровится. Девочка тревожно вздохнула и взяла себя в руки. Помещение напоминало мебельный склад, похожий на тот магазин возле доков, куда Хелена иногда ходила с родителями, когда нужно было присмотреть новые стулья, лампу или зеркало. Посередине оставался узкий проход, а по сторонам от него громоздились самые разнообразные предметы мебели – столики с замысловатыми резными ножками, тяжёлые платяные шкафы, составленные один на другой стулья. Хелена с разочарованием вздохнула: эти вещи не подходили под описание отобранного у Фоксов имущества, которым снабдил её Ральф. Они выглядели дорого и были вынесены скорее из дома мистера Уэсткотта. Девочка потянула за конец пыльной простыни – и под ней обнаружилось изящное кресло с сине-кремовой вышивкой на обивке. Рядом на ломберном столике стояли три одинаковые лампы с тканевыми абажурами. Хелена коснулась одной из них – и вдруг поняла, что такой же рисунок украшает портьеры в комнате со скелетонами. Это действительно была мебель из дома мистера Уэсткотта, которую вытеснили часы. Но если здесь нет имущества Фоксов – что же искала тут Кэтрин? Хелена поставила свечу между ножкой ломберного стола и стулом и стала осматривать помещение. Её внимание привлекли составленные друг на друга у стены дорожные сундуки. Медные замки на верхнем были открыты. Девочка, нахмурившись, внимательнее вгляделась в башню из сундуков. С таким багажом люди обычно путешествуют за границу. Она подумала о матери Бой, пропавшей где-то на другой стороне Ла-Манша, и провела пальцем по гладкой, без изъянов и потёртостей, тёмно-коричневой коже: сундуки никогда не использовали. Хелена откинула крышку верхнего ящика. Зашуршала папиросная бумага. Девочка находилась здесь одна и копалась в вещах мистера Уэсткотта. Если её застукают, их с отцом определённо выгонят из дома и они всё потеряют. Но, робко разворачивая бумагу, Хелена вдруг осознала, что вещи в сундуке не принадлежали ни мистеру Уэсткотту, ни семье Фоксов. Это была одежда совершенно другого человека. Глава 24 Сундук Бархатные брюки, кремового цвета рубашки с кружевными манжетами, твидовый жилет и сюртук, шляпы, кепки и грубые ботинки. В отличие от мебели, мальчиковая одежда была сложена произвольно, без всякого порядка. Это одежда Бой, догадалась Хелена. В самом низу находились книги. Хелена достала экземпляр романа «Пятеро детей и Оно» [10] и отложила его в сторону, затем с грустью развернула тёмно-синие брючки Бой. Почему она всё время носит эти вещи в отсутствие отца и тёти? Знала ли её мать о странной привычке дочери? Хелена свернула брюки, сунула их вместе с книгой под кофту и застегнулась. Пора приступить к Бой с вопросами, а их набралось ох как много. Совершенно необходимо потребовать у неё рассказать правду и выяснить, что происходит в этом доме. Когда Хелена вернулась, в доме было тихо, из-за двери отцовской комнаты доносился его тихий храп. Утром она сама скажет Стэнли о разбитом окне и предложит заплатить за него. Девочка не сомневалась, что он ничего не расскажет мистеру Уэсткотту или Кэтрин о её ночных приключениях. Хелена открыла дверь временной библиотеки. Бой, которая сидела за партой и рисовала, взглянула на Хелену поверх книжных башен. – Я кое-что тебе принесла, – сказала Хелена, проскользнув в комнату и закрывая за собой дверь. Пройдя через лабиринт книг, она приблизилась к парте и, взглянув на лист бумаги, над которым порхал карандаш, закусила губу. Это был не чертёж, а рисунок, изображающий вереницу аэропланов, летящих над морем. На берегу виднелись домики. Один из них был больше остальных, и Бой нарисовала в окнах занавески, раздуваемые ветром. У окна верхнего этажа стояли две фигуры, видимо, Бой и её мама. Хелена вытащила из-под кофты книгу и брюки. – Смотри, что я нашла в старой конюшне. Остальная твоя одежда тоже там, и ещё мебель из этого дома. – Она помолчала. – Почему ты одеваешься как мальчик, Бой? Ведь у тебя такие красивые платья. Бой уронила карандаш и отодвинула от парты стул; с лицом бледнее бумаги, на которой она рисовала, девочка уставилась на брюки. Хелена опустила руки, и штанины коснулись пола. – Отнеси, пожалуйста, эти вещи на место, – слабым надтреснутым голосом попросила Бой. Хелена положила книгу на край стола и протянула подруге брюки. – Но это ведь твоё… Медленно взяв у неё брюки, Бой держала их в вытянутых руках, словно боялась обжечься. – Ты не знаешь, во что вмешиваешься. Хелена шагнула вперёд. Да как она смеет так говорить?! Ведь Хелена только хочет помочь. – Ни во что я не вмешиваюсь. Просто я искала вещи Фоксов и подумала, что твой отец мог составить их в конюшне. – Она почувствовала жуткую усталость. Бой аккуратно сложила брюки и убрала их в парту, сверху положила книгу и опустила крышку. – Я не понимаю, что творится в этом доме! – не скрывая нетерпения, воскликнула Хелена. Бой тяжело вздохнула. – Расскажи мне – возможно, я смогу помочь. А если и нет – в любом случае поговорить об этом не помешает. Мама всегда повторяла: «Лучше открыть душу, чем кривить душой». Бой подняла голову к потолку, стараясь не заплакать. Потом она разлепила губы, словно слова плясали у неё на языке. Хелена затаила дыхание. Неужели сейчас она узнает правду и всё станет кристально ясным? Бой повернулась к парте и взяла карандаш. Сгорбившись на стуле, она начала штриховать крылья аэропланов, сильно нажимая на стержень и оставляя на рисунке глубокие бороздки. – Если бы он был здесь… – несчастным голосом произнесла она. Хелена удивлённо уставилась на неё: – Кто? Бой тихо хмыкнула: – Берти. Хелена глубоко втянула носом воздух. – А кто это? У Бой стал совсем уж несчастный вид. О чём она горевала? – Расскажи мне, Бой, – наклоняясь вперёд, попросила Хелена. – Расскажи мне правду, и, может быть, мы сможем всё исправить. В глазах Бой блестели слёзы. – А если правда ужасна? Если ничего уже нельзя исправить? – Тем более важно, чтобы ты сняла груз с души, – прошептала Хелена и взяла подругу за руку. Глава 25 На вёслах Октябрь 1904 года Осеннее небо было лазурно-голубым, у берегов шуршали камыши и гудели насекомые. Флоренс и её старший брат Берти сидели на скамье в середине гребной лодки. Девочка крепко сжимала своё весло, а Берти, как обычно, был рассеян и, перевесившись через другое весло, наблюдал, как в сверкающей, полноводной после осенних ливней реке суетилась мелкая рыбёшка. В тот день дождя не случилось, погода стояла прекрасная, и мама, откинувшись в лодке на спину, лениво окунула руку в воду, а дети, пререкаясь друг с другом, гребли вперёд. – Держи весло крепче, Берти, – сквозь стиснутые зубы проговорила Флоренс. – Я и так держу, – ответил мальчик, на самом деле чуть ли не отпуская весло. Вечно Флоренс указывает, что ему делать. Надоело. Ладно бы ещё она была старшей, так нет же – он родился на десять месяцев раньше, и это он должен давать советы младшей сестре, а не наоборот. – Смотри, мы сейчас въедем в камыши, – предупредила Флоренс. – Ну и что? – огрызнулся в ответ Берти. – Расслабься, Фифи. Почему ты всего боишься? – Не называй меня Фифи, и ничего я не боюсь. Просто ты любишь зевать по сторонам и мух ловить. – Дети, не ругайтесь, – сонно проговорила мама. – Это так утомительно. – Всё, давайте устроим пикник здесь, – заявила Флоренс, поворачивая весло и изо всех сил налегая на него. – Я больше не могу находиться с ним в одной лодке. Мама вздохнула, села прямо, поправляя шляпку, и указала на плакучие ивы у берега, опустившие свои ветви в воду. – Вон хорошее место, – сказала она. – Может быть, нам действительно стоит ненадолго выйти из лодки. Дети (в основном, конечно, Флоренс) направили лодку к берегу. Девочка спрыгнула на землю и привязала верёвку к дереву. Мама передала ей корзину с едой. – Ну ты идёшь? – обратилась Флоренс к брату, который, оставив весло, перегнулся через край лодки и смотрел в шелковистую воду.