Но это она его бросила, она захлопнула перед ним дверь в будущее. Что с тобой случилось? – этот вопрос так и просился наружу. – Кира… Она вдруг разорвала фотографию на клочки, бросила их под ноги. – Ты это серьезно? Дело вовсе не в тебе, красавчик. Дело в ней. Это все она, – Кира неопределенно кивнула в сторону. – Она думает, что ей все позволено. – Прекрати, Кира. – Аспен устало сжал переносицу, затем надавил ладонями на глаза. – Хватит, ты больше не маленькая девочка, которая может капризничать по пустякам. Ты давно повзрослела. Мы повзрослели. – Почему ты винишь меня?! – крикнула она, врезав по рулю. – Почему вы все вините меня?! Аспен почувствовал, что речь зашла о чем-то другом, будто тема разговора внезапно изменилась, но он был слишком раздражен, чтобы думать об этом. Он хотел схватить Киру за локоть и даже поднял руку, но при мысли о том, что коснется ее кожи, застыл. – А кто, по-твоему, виноват? – спросил он, вглядываясь в ее лицо за растрепанными волосами. – Ты сама сотворила этот хаос вокруг себя, когда написала эти статьи. – Згардоли… – Он моральный урод! – рявкнул Аспен. – На той парковке со своими приятелями ты знаешь, что он хотел сделать! Но в своем тупом расследовании, разумеется, ты не продвинулась дальше сплетен. Я просто не верю своим глазам, когда вижу, в кого ты превратилась, Кира. Серьезно, – он категорично покачал головой, – я больше не хочу иметь с тобой ничего общего. С каждым его словом Кира сутулилась сильнее, будто пыталась сжаться до крохотных размеров. Она обняла себя за плечи, склонившись к коленям, и заревела, но Аспен чувствовал лишь жесткое и холодное отвращение. Глядя, как сотрясаются ее плечи от рыданий, он спросил: – Думаешь, тебе хуже других и поэтому у тебя есть привилегии на нежное обращение? Ну так вот, у меня для тебя плохая новость: мы тут все в дерьме. Кира медленно выпрямилась, убирая ладони от лица. По щекам текли дорожки туши, губы больше не дрожали, взгляд стал стеклянным. Аспен понял, что выжал из нее все соки, и у него защемило в груди от стыда, но он молча вышел из машины. Вдохнув полной грудью вечерний воздух, он сунул руки глубоко в карманы и зашагал прочь. Прочь отсюда, подальше от Киры Джеймис-Ллойд, от ее остекленевших глаз. Аспен знал: сейчас Кира плачет. Такой уж у нее характер – всегда плачет, когда не получает желаемого. Он хотел забыть ее. Он хотел начисто стереть ее из закоулков памяти, выскоблить все дни до единого, проведенные вместе. Закрыть дверь в сознание и вышвырнуть ключ от воспоминаний подальше. Но правда в том, что не все они были плохими. Были и хорошие. А лишиться чего-то хорошего, особенно сейчас, когда в жизни и так не все гладко, казалось Аспену дикостью. После занятий я решила не возвращаться в особняк Харрингтонов, а заглянуть в спортивный центр в Старом городе. Папа всегда напоминал, что любой стресс можно устранить хорошей тренировкой, а сейчас мне как никогда нужно было расслабиться и ни о чем не думать. Ни о чем не думать не получилось – будто по волшебству откуда ни возьмись на соседнюю беговую дорожку шагнула Кира Джеймис-Ллойд. Я заметила, как она таращится на мой профиль испепеляющим взглядом, и повернулась. В ту же секунду она сосредоточилась на тренажере и увеличила скорость на панели управления. Нахмурившись, я продолжила бег, чувствуя, как под футболкой сильнее выступил пот. Нужно смываться, пока не поздно. Чувствуя на себе испепеляющий взгляд, я снизила скорость на беговой дорожке и, перейдя на шаг, посмотрела на Киру. – Почему ты так смотришь? Презрительно хмыкнув в ответ, она отвернулась, и я заметила, с какой силой сжались ее кулаки. Ну все. Я сошла на пол и сделала несколько наклонов, думая о Кире и ее поведении. Конфликтовать с ней не хотелось – не сейчас, когда каждый второй, в том числе и она, считает меня убийцей. Нужно спрятаться где-нибудь в другом зале, – решила я, уже начиная жалеть, что вообще пришла. Чутье подсказывало, что куда бы я сейчас ни направилась, Кира пойдет следом, и оно не ошиблось: через полчаса мы столкнулись в зале номер три, где, кроме нас, никого не было. Кира остановилась напротив меня, и я почувствовала, как между лопаток выступил пот, не связанный с напряжением в мышцах. – Чего ты хочешь? Это был риторический вопрос, потому что на самом деле я уже знала ответ. Она хочет Аспена. Раньше они встречались – я поняла сразу, хоть никто не говорил об этом вслух. Может, Аспен думал, что из-за Киры я перестану с ним общаться, что было бы нелепостью. Она вновь не обманула моих ожиданий. Высокомерно вскинув подбородок, чтобы смотреть на меня сверху вниз, она непринужденно спросила: – Что тебе нужно от Аспена? – Голос дрогнул, когда она произнесла его имя. – Вы давно расстались, – сказала я, зашагав прочь из зала. Кира рванулась следом и преградила мне путь. – Это он тебе сказал?! – Нет. – Я холодно посмотрела на нее: лицо перекошено от гнева, кулаки сжаты, на шее пульсирует венка. Оглядевшись по сторонам, я спросила: – Хочешь, чтобы я тебя ударила, да? И потом напишешь, что я чокнутая психопатка, которая не способна контролировать эмоции? Брови Киры взлетели вверх, не то от возмущения, не то от удивления. Скрестив руки на груди, она прикусила нижнюю губу так, что та побелела. – Ты ведь хочешь этого, да, Кая? – спросила она наконец. Мы изучали друг друга. Кира в неплохой форме, но я все равно сильнее. А она – злее. Что хуже? Я почувствовала, как где-то между ребер рождается боль от страха. Я знала: Кира хочет, чтобы я ее ударила – видела по ее лицу, по напряженной осанке. Она хочет что-то доказать. Чокнутая. Желудок сдавило спазмом. Чего она от меня хочет? – Кира, если будешь вести себя подобным образом, ни за что не наладишь с Аспеном отношения, – попыталась угадать я и немедленно оказалась на спине. Я вскрикнула от неожиданности и боли, локти словно током прострелило. – Что ты делаешь?! – прикрикнула я, поднимаясь. Я знала, чего она хочет – хочет, чтобы я причинила ей мучительную боль, чтобы ей самой не пришлось этого делать. Но я не стану. – Послушай, – произнесла я напряженным от сдерживаемых эмоций голосом, – я не стану драться с тобой… Но она будто не слышала, таращась на меня широко распахнутыми глазами, будто удивилась собственной выходке. Еще мгновение, и она взглянет на руки и потерянно спросит: «Это я только что?..» Прижав правый локоть, в котором все еще звенела боль, к боку, я приблизилась к Кире и шепнула: – Я знаю, чего ты хочешь. Чтобы я опустилась до твоего уровня. – Ее безумный взгляд метнулся к моему лицу. – Ты больше не хочешь чувствовать себя тем ничтожеством, которым являешься. В этот раз я снова пропустила удар Киры и получила с размаху в лицо. Пошатнувшись, я прижала ладонь ко рту и почувствовала, как из разбитой губы по подбородку потекла кровь. Ощупав языком зубы на предмет их целостности, я вытерла лицо рукавом спортивной кофты и приказала: – Больше не подходи ко мне. Никогда. Обойдя ее, я направилась к двойным дверям. Скрыться. Немедленно уйти, пока не поздно. Лицо горело от боли и злости. Интересно, испытывает ли Кира боль из-за того, что сделала больно мне? А вдруг дело во мне? Вдруг я специально довела ее? Специально сказала те самые слова? В действительности это я хотела получить удар, я хотела получить наказание за то, что я ничтожество. Эта мысль разделила мою реальность на правду и вымысел, потому что следующие события были за гранью, – я не ожидала, что Кира ударит меня под колени, вцепится в волосы и впечатает головой в пол. Я хотела ударить ее в ответ, хотела хорошенько отомстить: сперва четким ударом в правый висок, затем разбить губу, как она мне, и крепко схватить за волосы да опустить ее лицо на свое колено. Но нет, нельзя, нельзя. Я пообещала, что никогда не стану… – Я сказала нет, Кира, – пробормотала я, с большим трудом отмахиваясь и сбрасывая ее с себя. – Не стану я драться, потому что… Вдруг тебя тоже ночью найдут мертвой. – Станешь! – заорала она, бросаясь ко мне. Сумасшедшая. Она визжала, желая, чтобы я защищалась от ее ударов. Мы снова упали на пол, и я почувствовала, как спина во второй раз взрывается болью. Ее кулаки опускались на мое тело так безжалостно, что стало ясно – она действует на автомате. Я не защищалась, когда она била меня в лицо, в живот, в грудь. Как будто я отключилась, как раньше, как в клетке Стивена. В ушах сперва было тихо, затем зазвенело все громче и громче, заглушая вопли Киры, перед глазами все поплыло. Я снова оказалась в клетке со Стивеном, а затем в тупике за «Шерри», где Неизвестный убил Сьюзен. Разом нахлынули все чувства из прошлого: снова в запястье ломаются все двадцать семь костей, вновь рвутся суставы, вновь горло наполняется кровью, и она выплескивается изо рта с каждым ударом, стекает по подбородку и шее. – Я УБЬЮ ТЕБЯ! Я прикрыла локтями лицо, каждой клеткой тела чувствуя кулаки Киры, отвернулась, закашлялась. В спину что-то врезалось, сдирая кожу. – Ты сама ничтожество! Не смотри на меня сверху вниз, ты такая же, как и я! Ничтожество! Ничтожество! Я УБЬЮ ТЕБЯ! УБЬЮ! – Не стану, – захрипела я в ответ, глотая кровь и откашливаясь. Возможно, эти слова я произнесла про себя – сил не было. Я была уверена лишь в одном: я не стану бить ее в ответ, потому что здесь нет Аспена, который оттащит меня за шкирку от ее бездыханного тела. А мне хотелось сделать ей больно, отомстить Кире за то, что она сделала со мной и моей семьей. Но если я решусь, что-то внутри меня сломается снова. И вновь не будет боли, не будет сломанных костей и окровавленного лица – я не смогу остановиться, мне ничто не помешает. Потому что я убийца и уже убила однажды. Кажется, Кира располосовала меня на ленты, наша кровь смешалась. – Ты такая же, как я! – кричала она в припадке. – Ты такая же, как я! Она больше не била меня, а я не защищалась. – Неужели ты не боишься смерти? – спросила Кира. Я не видела ее – веки все никак не поднимались, ресницы слиплись от слез и крови. Страх лишь в моей голове, – мысленно ответила я. Кира устала. Я слышала ее прерывистое дыхание, почти видела, как она склонила голову на грудь, пытаясь отдышаться. – Нет, – наконец ответила я, по-прежнему не глядя в ее сторону. Было страшно, что, если посмотрю, ничего не увижу. Я не боюсь умереть, потому что есть вещи гораздо хуже смерти.