– Все… все не так просто, Кая… – Он снова принялся возиться со своим портфелем. – В моем мире все просто. Ты говоришь или нет. Если скрываешь что-то важное, что касается меня, я не верю тебе и не говорю с тобой. Я пыталась смягчиться, но только рассердилась сильнее. Зачем тогда он позвал меня сюда? Чтобы посильнее надавить на рану, из которой только-только перестала идти кровь? – Мне жаль. – Дориан ответил смиренным взглядом, и я тут же почувствовала вину. – И мне жаль, – сказала я искренне. Казалось, тонкая нить, которая крепко связала нас, тесно соединила друг с другом, лопнула со звоном порванной гитарной струны. Мне стало больно, и я развернулась, чтобы выйти. То же самое я ощутила вчера после встречи с Ноем. Ной… Я обернулась. – Ной втянул тебя в это, верно? – Дориан растерялся, явно не ожидая, что я задам такой вопрос, затем его лицо приобрело упрямое выражение, но я не дала шанса возразить, воскликнув: – Это он приказал тебе молчать! Я вспомнила, как Ной говорил мне, что Дориан – такая же жертва, как и я. Что он сделал с ним? Что он сделал с нами? – Пока что я не могу ответить на твой вопрос, Кая… – наконец сказал он голосом родителя. – Все действительно не так просто, как тебе кажется. Мир не такой, как ты думаешь, он не делится на черное и белое. Он гораздо разнообразнее. – Дориан с сожалением поджал губы, и в этот раз меня посетила мысль, что он жалеет меня. Закинув на плечо портфель, он добавил: – Ты доберешься до истины, но помни, что нельзя делать вывод до того, как сложишь полностью все фрагменты истории. Я просто хотел, чтобы ты знала это. Глава IX Вечеринка – Ну что, идем? – спросила Скалларк, примериваясь к моему шагу, когда мы пересекли лужайку, ведущую к общежитиям, и пошли по аллее. Я уже привыкла ее провожать, так что досконально выучила маршрут, и вопрос «ну что, идем?» выбил меня из колеи. – Куда? – Я бросила на Скалларк взгляд, с трудом отрываясь от размышлений о Дориане и его странных словах. Думая об этом вновь и вновь, я не могла отделаться от странного ощущения, будто Дориан связан и не может слова сказать о том, что происходит. – На праздник. – На какой праздник? – удивилась я и стала лихорадочно вспоминать ближайшие торжественные даты. Может, она говорит о «дружеской вечеринке» Аспена?.. Скалларк издала странный звук, похожий на утробное рычание, и вздох, полный досады, и сказала: – Мы договорились встретиться на Хэллоуин. – Когда? Скалларк уже в открытую уставилась на меня, да так, словно я инопланетное существо, говорящее на непонятном языке. – Тридцатого октября! – недовольно пророкотала она. – Да что с тобой такое? Где ты весь день витаешь? – Конец месяца… – повторила я эхом. О чем она говорит? О какой вечеринке может идти речь, когда в городе убийства и за ней следит Неизвестный? – Даже не знаю… – пробормотала я, – к такому нужно готовиться заранее… – Заранее – за полгода? – ядовито уточнила Скалларк и вдруг придержала меня за локоть, когда я едва не прошла мимо двери в ее общежитие. – Слушай, ты сегодня какая-то нервная… Это из-за того разговора с профессором Харрингтоном? О чем вы разговаривали? Он отругал тебя? – Нет, просто меня раздражает, когда люди без конца спрашивают, как я себя чувствую и что со мной. – Тогда веди себя нормально, и никто не станет о таком спрашивать. Мы уставились друг на друга, затем лицо Скалларк смягчилось, и она выдала: – Всему виной статья Киры. – Я просто хочу, чтобы все оставили меня в покое, – повторила я и, чтобы завершить этот пренеприятный разговор, добавила: – Хорошо, в смысле, ладно, я подумаю над тем, что ты сказала… о празднике и все такое. Скалларк покачала головой, смерив меня взглядом, и вошла в общежитие. У Аспена Сивера не было занятий после обеда, так что он, трижды попросив Каю держать себя в руках и не лезть на рожон, отправился домой. Выпив таблетку от головной боли, он лег в постель, закутавшись в одеяло, как вдруг услышал звуковое оповещение. Он знал, от кого оно – от человека из далекого-далекого прошлого, забытого прошлого, поэтому не стал читать его, сразу же удалив. Затем ему снова снились страшные сны-видения; он бродил вокруг дома Скалларк, заглядывая в ее окошко, мерил шагами пыльный древесный пол второго этажа амбара на кукурузном поле… Аспен разрывался, не зная, за что ему хвататься. Он с похотливым интересом наблюдал, как мать Скалларк сидит в гостиной рядом с мужем, с натянутой, как струна, спиной, и механическим движением поглаживает рукоятку спрятанного в подушках кухонного ножа. Затем он оказывался рядом с Каей Айрленд в том страшном амбаре. Аспен больше не пытался вызволить ее, он ненавидел свою беспомощность. Ему оставалось только сидеть и ждать зацепки, вдруг в разговоре проскользнет какая-нибудь фраза, которая позволит понять, как Кая оказалась в такой ситуации, в какое время все это происходит и, главное, кто ее похитил. Трель дверного звонка слилась в сознании со зловещим дребезжанием цепи, которой коснулся маньяк в видении, и Аспен очнулся. Он не сразу сообразил, что находится в своей квартире. За окном уже наступили сумерки, агрессивный лиловый цвет неба ближе к горизонту переходил в меланхоличный черный. В дверь на этот раз постучали, и Аспен устало поплелся, чтобы отпереть ее. Предварительно глянув в глазок, он прислонился влажным от пота лбом к прохладной древесине, подумав, а не прикинуться ли мертвым. Он уже шагнул на цыпочках назад, но из-за двери раздался раздраженный голос Патриции: – Давай отпирай, Аспен! Ты удивишься, но я слышала, как ты подошел к двери! Тяжело вздохнув, он подчинился, и в квартиру шагнула его мать собственной персоной в светлом пальто, наброшенном на плечи. Ее взгляд тут же обшарил Аспена с головы до ног, в уголках глаз углубились морщинки, когда она увидела драные на коленях джинсы и футболку с пятнами от пота. Аспен оборвал мизансцену, ядовито осведомившись: – Второй раз за неделю, Патриция? Это уже слишком, приходи как-нибудь потом, у меня масса важных дел… – Я буду появляться здесь, когда захочу. – Хочешь, чтобы я съехал? – Приготовь маме кофе, – распорядилась она, протискиваясь в квартиру. Аспен со вздохом закрыл дверь, несколько секунд тупо пялился в стену, затем зажмурился и, набрав полную грудь воздуха, открыл глаза. Нужно было все-таки прикинуться мертвым… Чувствуя себя хуже некуда, он направился по сумрачному коридору в гостиную. Патриция уже сидела на диване и осматривалась; тысячелетие спустя, нарушив тишину, давившую Аспену на макушку, она осведомилась: – Что, кто-то умер? Почему здесь так темно? – Это моя квартира, так что здесь будет темно тогда, когда я захочу, – тоном, не терпящим возражений, заявил он. Обойдя диван, он скрестил руки на груди, с пренебрежением глядя, как Патриция деликатно закидывает ногу на ногу и кладет сверху ладони. – Нет уж, милый, если ты продолжишь жить, словно граф Дракула, то вновь заболеешь. – Зачем ты пришла? – Тебе недавно исполнилось двадцать три года, верно? Аспен чудом сдержался, чтобы не хохотнуть. Кашлянув, он вежливо спросил: – Да, и как это относится к тебе? – К нам, – поправила Патриция, глядя на сына снизу вверх. Аспен тут же напрягся. Это «нам» ему совсем не понравилось. – Это относится к нам, Аспен. – Вот, взгляни, – она приободрилась, вытаскивая из сумочки газету. – Что это? – Аспен с сомнением взял ее и увидел то, что ожидал, – на первой полосе статья о похоронах родителей Патриции. Здесь на фото был и сам Аспен в солнцезащитных очках, костюме и куртке; он специально нацепил эти очки, чтобы папарацци не видели его покрасневших глаз. – И что с того? – он перевел взгляд на мать. Она раздосадованно стала рыться в своей сумке снова. – Посмотри на это. Она очень умная девочка, играет на скрипке. Она прочла о тебе в газете, это дочь моей знакомой, владелицы сети ресторанов в… На этот раз Аспен не смог сдержать смех. – Ты рехнулась? – Он взял протянутую фотографию и с такой силой смял ее, что на руке вздулись вены. – Думаешь, у меня нет проблем кроме этой ерунды?! Он не собирался позволять этой женщине продолжать все портить. Его жизнь вовсе не игра, не тупой комедийный фильм, где может случиться что-то вроде брака по договоренности. Его подругу убили. Кто-то охотится на людей. Да о чем она вообще тут говорит? – Аспен, это хороший вариант. – Патриция попыталась его образумить, и, будь он младше, она, наверное, пообещала бы ему подарок за хорошее поведение. – После этой статьи тобой многие заинтересовались. «Кто этот парень, появившийся на закрытых похоронах? Он член семьи? Их сын?» – Тоном новостного диктора она скопировала заголовки статей, затем поднялась на ноги и накрыла ладонями его кулак со смятой фотографией. – Если ты выйдешь из тени, нужно сделать это эффектно. Нужно решить, как ты будешь вести себя… Аспен вырвал руку так резко, что Патриция испугалась. – Уходи, – произнес он, жестом указывая на коридор. Страх улетучился из глаз Патриции, она сказала с вызовом: – Ты все еще мой сын! – К моей досаде. «Говорит так, будто я должен ей повиноваться». Патриция немедленно начала терять над собой контроль: ее брови взлетели, глаза стали большими: – Я все еще твоя мать!