И выбежала в коридор. Глава 15. Тайна Незабудки – Ада, погоди ты! – Макс попробовал ее остановить, но девушка скользнула мимо него и в следующее мгновение исчезла в полумраке. – Черти что, – пробормотал молодой человек, вглядываясь в темноту. Шагнул следом и замер – ждал, пока глаза не привыкнут к темноте. В нескольких метрах от него мелькнул экран сотового, бледно осветил силуэт гадалки, тут же активировался фонарик. Девушка прошептала: – Ну ты идешь? – Что, страшно? – Макс приблизился, обнял девушку за талию. – А кто-то, хвастался, что общается с паранормальным. Аделия шикнула на него. – Куда она делась? Только же здесь была… Макс прислушался: пробиваясь сквозь храп Динила и Дмитрия слышался детский голос. Песенка. Простенький мотив. – Колыбельная? – Девушка посмотрела на Макса, силясь разобрать. – Это же колыбельная… «Ай, люли-люленьки. Прилетели гуленьки, Сели гули на кровать»… Откуда голос? Они озирались по сторонам, свет встроенного в сотовый фонарика скользил по стенам, выхватывал из мрака то пилястрину лестницы, то рамку от картины, то светильник. Напольные горшки с лохматыми фикусами напоминали притаившихся чудовищ, готовых вот-вот сорваться с мест и вцепиться в горло. Макс дотронулся до плеча Аделии: – Вот она, – кивнул на лестницу: продолжая играть в классики и напевать колыбельную, девочка скользила на первый этаж. – Она идет по старым доскам! – догадалась девушка. – Дмитрий говорил, что он снял доски с веранды, обновил их и отремонтировал ими лестницу и несколько плах на втором этаже. Готова поспорить, что это именно те плахи, по которым сейчас идет Незабудка. Макс неохотно кивнул, шагнул на верхнюю ступеньку. Девочка-призрак, не обращая на них внимания, пела себе под нос и скользила по лестнице – шаг, два, прыжок на одной ноге. Сменила ногу. Еще шаг и еще один. На нижней ступени она подпрыгнула в последний раз и растаяла. – Ну, и куда теперь? На улицу? – Аделия растерянно переминалась с ноги на ногу – ступни снова заледенели, но сейчас хотя бы Аделия понимала, что это связано с призраком. Макс посмотрел на нее с сомнением: – Думаешь, снова у беседки? И направился к входной двери. – Вот она! – Аделия вскрикнула у него за спиной. Она показывала в гостиную. Когда Макс подошел ближе, он понял, что на самом деле – за окно, на веранду, примыкавшую к гостиной: именно там мелькнула светлая тень девочки-призрака. Капитан взъерошил затылок, откашлялся: – Обалде-еть… – А выход на веранду есть? В смысле – открыт? – Девушка переминалась с ноги на ногу. Макс кивнул: – Ты уверена, что хочешь к ней идти? По-моему, жутенько… Я бы этих… ловцов привидений позвал. У нас такие водятся? – А сам шагнул через порог. – Фонариком свети. – Да он разряженный… – Вот так всегда. Мой вообще сдох… А я сфоткать хотел, – Макс подкрадывался ближе. Аделия едва дышала у его плеча, цеплялась за голый локоть – Макс успел натянуть только джинсы. Вместе подошли к двери, переглянулись: – Открываем? Девушка прильнула к стеклу, вгляделась в полумрак. Январское солнце едва посеребрило верхушки деревьев, опустило на землю длинные, словно ресницы красавицы, тени, сгущавшиеся у корней деревьев в саду. Призрака не было видно. Макс тоже прижался носом к стеклу, Аделия почувствовала его горячую ладонь на своей талии. – Вот нас кто-нибудь увидит, всю жизнь потом вспоминать будет. Аделия, вместо ответа, дернула ручку двери и выскользнула на веранду. Летом здесь, конечно, хорошо – панорамные окна раскрыты, ветер наверняка лениво теребит белоснежные занавески. Сейчас все закрыто, стекла подернулись мутной изморозью. Взгляд цеплялся за новенький, еще не закоптившийся камин – очевидно, его сложили совсем недавно. Заботливо приготовили к предстоящему сезону, шашлыков и вечерних посиделок. Деревянные лавки вокруг большого дубового стола. У стены – стеллажи с кухонной утварью: деревянными и глиняными мисками, бутылками, корзинками для фруктов. От ледяного пола сразу сковало ступни. Макс суетился рядом – искал обувь, чтобы заставить Аделию обуться. Та, обняв себя за плечи и сжавшись в комок, смотрела прямо перед собой. Макс просочился рядом и замер – с унтами Карины в руках остановился, как вкопанный. В углу, за поленницей, стояла девочка. Та самая. Плотно заплетенные змейки кос, прямое платье, которое Ада считала ночной сорочкой, но сейчас отчетливо видела – это крестильное платьице. Простое, старомодное, с длинным рукавом, перетянутым манжетой, отрезное под грудью и с несколькими защи́пами по шву. Синей лентой отделана горловина, подол и край манжета. Девочка стояла и смотрела на них. Пристально изучала, то склоняя голову к плечу, то снова распрямляясь. – Я – Ада, – прошептала Аделия. Макс вздрогнул от неожиданности, покосился на девушку с опаской. – А тебя как зовут? Девочка молчала, покачивалась в паре сантиметров от пола. Макс видел, как от нее, будто от льда, вынесенного на жару, поднимается струйками пар. И светится. Сердце в груди билось, не позволяя мыслить здраво. Да и как можно мыслить здраво, если самая иррациональная аномалия из всех возможный стоит в паре метров от тебя и разглядывает. Как следует реагировать на призраков? Их этому не учили на юрфаке. Да и до сегодняшнего дня капитан Александров не верил в них. С ухмылкой смотрел всякие передачи. Еще сегодня утром не верил. Даже видя, что Аделия что-то слышит и в принципе понимая, что девушка не притворяется и нечто необъяснимое привычными понятиями происходит рядом. Но одно дело понимать «гипотетически», другое – смотреть на него глаза в глаза. Молодой человек откашлялся. Аделия качнулась вперед, будто собираясь шагнуть навстречу призраку, Макс перехватил ее, удержал за локоть. – Что ты хочешь? – спросил у призрака строго, а сам подумал: «Ага, еще с призраками говорю. С кем поведешься, так тебе и надо – верно говорят». От его голоса девочка-призрак встрепенулась – воздух вокруг нее, будто подсвеченный изнутри, расплескался ледяным маревом, зашелестел холодом. Незабудка сжалась, вытянулась в струну, чуть подалась вперед. Бледный рот неестественно искривился, тощая грудь ребенка приподнялась на вдохе. И резко опустив плечи, девочка закричала, разорвав в клочья рассвет. Макс отшатнулся. От истошного крика, будто вскрывающего вены, мурашки побежали по коже. Его передернуло. Но хуже было то, что Аделия, глубоко вздохнув, осела тут же, на ледяной пол веранды. Глаза закатились, и без того бледная кожа посинела, пальцы скрутило судорогой. – Вот зараза, – Макс растерялся только в первую минуту. В каком-то из сериалов про паранормальное, которое он смотрел недавно, героиня отбивалась от призрака поваренной солью. Этот образ всплыл мгновенно, полыхнул в мозгу киношной картинкой, но мозг схватился за нее, как за истину в последней инстанции. Взгляд пошарил по стенам, уперся в полку с кухонной утварью – там, поблескивая в полумраке стояла закрытая стеклянная банка с чем-то белым. В сумерках на сахар не похоже, крупе здесь взяться незачем. Не раздумывая, Макс схватил банку, одним движением откупорил ее и, высыпав на ладонь пригоршню содержимого, бросил в призрака. Крик перешел на дикий визг, на пределах возможностей; сизый туман проело, словно пуховый платок, и он стал таять, истончаясь. Капитан подхватил бесчувственную Аделию и, приподняв, рванул на себя и затащил в дом. Свободной рукой захлопнул дверь, прижался к ней спиной. Он так и сидел, дышал часто и не мог надышаться, в обнимку с открытой банкой соли, когда в гостиную ворвалась Светлана и Дмитрий – заспанные, всклокоченные. – Что случилось? Кто кричал? Макс отставил, наконец, банку с солью, наклонился к Аделии, проверил пульс. – Одеяла несите! – скомандовал, легонько похлопал по щекам, позвал: – Ада. Аделия, ты меня слышишь? Взгляд упал на потухший камин – выгоревшие добела головешки, скрюченные и потемневшие обрывки бумаги. Светлана принесла два пледа, включила свет. – Что с ней? Может, «скорую»? Макс скрутил один плед в плотный валик, положил под колени девушки, вторым укрыл ей ноги, пощупал ступни – все еще ледяные. – Теть Свет, воды дайте, пожалуйста. – кивнул на графин с водой в центре обеденного стола. Плеснул немного на руку, растер Аделии лицо, посмотрел на часы – она была без сознания полторы минуты. ⁂ Крик призрака будто заморозил ее, оглушил. Без чувств, без мыслей, без желаний, ее словно вырвало из сегодня, чтобы выбросить… Куда? Она сама не могла понять. Запах сырости и почвы. Ночь. Такая же, что виделась ей совсем недавно. А, может быть, и та же самая. Ветер где-то наверху, над головой, рвал на небе темные и тяжелые тучи. Их неопрятные космы вились за ним, рассеиваясь над полями. Издалека доносились крики петухов, запах помета. И печеного картофеля. Будто ведомая кем-то невидимым, она нырнула в темноту.