– Сейчас вернетесь. – И направилась к дому. Макс пошел за ней. Следом потянулись подростки, Карина с Рафаэлем. Светлана замыкала цепочку, держалась за мужа и поглядывала с опаской на дом. И машины Геннадия показалась всклокоченная голова Ольги: – Ой, вы уже приехали, что ли. – На ходу запахивая пуховик, она ловко добежала до Вадима, схватила его за руку. – Я даже не заметила, как уснула, смотрела, как падает снег, и уснула, представляешь. Она встала как вкопанная, запрокинула голову, уставившись в небо. – Смотрите, – прошептала. – Вы видите это? Цветок ожил… Взрослые подняли глаза на готическую розу. В самом деле, сине-голубой цветок с острыми, будто мышиные ушки, лепестками, медленно пульсировал, словно пытался распуститься и не мог. ⁂ Светлана суетилась в гостиной: руководила процессом праздничной сервировки. Под ее началом Вадим, Василиса и Темка, довольные происходящими приключениями, уже прикидывавшие, что и как будут рассказывать друзьям в школе, работали бодро, с огоньком. Александра доделывала горячее, Римма оформляла нарезку, выкладывала фрукты. Мужчины настраивали ТВ-программу и караоке, Дмитрий принес охапку дров, аккуратно уложил у камина, разжег его. Бросил пригоршню можжевеловых шишек, в гостиной сразу потянуло хвоей, переплетаясь с острым ароматом мандаринами и предвкушением веселья. Аделия положила связку свечей на стол, рядом – зажигалку. Утащила с кухни соль, ссыпала в небольшой полиэтиленовый пакетик, вроде тех, что используют для завтраков. Положила в карман. Читала, что соль помогает. Надеялась, что поможет. Схватила бокалы, понесла на стол. – Что, ты в выписках что-то важное нашел? – спросила у Макса – он сидел за столом, устроившись на углу, и крыжил в объемной стопке распечаток данные, что-то подчеркивал, что-то выписывал в блокнот. На вопрос ответил уклончивым угуканьем, изредка поглядывая на танцующий кордебалет на ТВ экране – там уже началась новогодняя программа. Светлана крикнула в сторону кухни: – Девочки, давайте уже садиться, старый год проводим! Входная дверь прошелестела, на пороге появились Данил с Мариной. Парень был изрядно навеселе. – Ой, вы где были-то? – Римма всплеснула руками. – Мы уж решили, что в город вернулись… – Да вернешься с ним. Завис у Панкратова. – У Сереги? – Тот в стельку, этого едва до машины доволокла, подарочек новогодний… Пойду, уложу его. Макс, помоги, пожалуйста! Макс отложил распечатки, сунул блокнот и ручку в задний карман джинсов. Подхватил икающего родственника, пока Марна стягивала с него обувь. – Зачем ты привезла меня в эту клоак-ку, – икал Данил, оглядывая родственников мутным взором. – Давай, давай, шевели булками, – ворчал Макс. – Клоака хочет слиться с тазиком с оливье… – Ой, Макс. И ты тут! – Дарил попытался сфокусироваться на нем. – Вот кого рад видеть, так это тебя. Хоть ты и мент. – Он позволил довести себя до лестницы. – Скажи, а ты каждого из нас подозреваешь, что деньги в Светланы сперли? Каж-ждого? Макс покосился на внезапно притихшую родню. – Проспись, потом поговорим. – Каж-ждого подозреваешь. Каж-ждого. Сволочь ментовская. Макс припер его к стене, встряхнул: – Я тебя сейчас тут брошу и буду с удовольствием наблюдать, как твоя задница считает ступени, – проговорил отчетливо, но беззлобно. Марина взмолилась: – Макс, пожалуйста, давай его уже положим. Сил нет. – Да пошли уже, – капитан взвалил родственника на плечо и потянул наверх. Данил не сопротивлялся, позволил себя уложить в постель. Похлопав его по плечу, Макс вышел из комнаты, направился обратно. Еще на лестнице он почувствовал напряженное молчание в гостиной. Стоило ему появиться в проеме, как отец вскинул голову: – Что ты там подозреваешь, а? – грозно поинтересовался. Макс нахмурился, покосился на Карину, та виновато отвела взгляд, пожала плечами: – Я рассказала, что дело передают в местный отдел после праздников. Александров вернулся к столу, опустился на свое место, рядом с Аделией: – Вот вообще не хочу работу обсуждать сейчас, за час до нового года. – Нет, – отец, кажется, наоборот, был настроен решительно разбираться прямо сейчас, – нет, сын. Я не хочу входить в новый год с таким настроением. Я знаю, что я никогда ни копейки ни у кого не взял. А тут, получается, родной сын подозревает меня в такой пакости! – Как не стыдно тебе, Макс, – присоединилась Римма Аркадьевна. – Я понимаю, что твои коллеги готовы спихнуть вину на того, кто не способен защититься. Уверена, что и остальные кражи спишут на какую-нибудь пенсионерку. Но ты-то! Как ты мог! Макс посмотрел на нее, недобро окинул взглядом родственников. – Как мог, говоришь?.. Значит, пытаться найти вора – постыдное и неприглядное дело? А украсть у кого-то из близких – нормально. Вытащить у матери сотку, а потом списать, что та потеряла в автобусе, – он посмотрел на Карину, – это детские шалости, да. А перевести на свой счет сто-двести тысяч – это, конечно, совсем другое. – Макс, но ведь другое же! – Взмолилась Светлана. Макс покачал головой: – Нет. Так же как маленькая ложь приводит к большой лжи, маленькая кража ведет к большому воровству. И я совершенно точно знаю, что это сделали свои. – Он взял в руки распечатки и потряс ими: – Вот здесь все записано. Здесь все доказательства. – Вот те раз… – Вадька и Артем переглянулись. – Не может быть, – прошептала Римма Аркадьевна. – Может, мама, как видишь может. Светлана опустила голову на руки, устало выдохнула: – Господи. Лучше бы я вообще не откладывала эти деньги. От греха подальше! Римма обняла ее: – Ты себя-то зачем винишь? Я уверена, Макс ошибся. Никто не мог. Я во всяком случае скажу за себя – я не брала! Я даже не знаю, как это можно сделать. Я онлайн банкингом-то не умею пользоваться! – Я тоже не брал, Свет. Меня в этом списке, – отец кивнул на стопку распечаток Макса, – точно нет. Родственники один за другим признались, что непричастны к краже. Александров прищурился, посмотрел на мать: – Вот видишь, никто не брал. А деньги все-таки исчезли. А ты говоришь… Он порывисто встал, направился из гостиной на второй этаж, не оборачиваясь. Остановился уже в своей комнате, пересек ее и сел на кровать, уставился в окно: метель, наконец, утихла, морозный узор на стекле подсвечивался уличным фонарем. Скрипнула дверь – в спальню зашла Аделия. Притворила за собой. – Что там они? – спросил, не оглядываясь. – Спорят. Пьют валерьянку… Мне жаль, что так получилось. – Она подошла и положила руку на его плечо. Макс запрокинул голов, посмотрел лукаво. Догадка полоснула по венам: – Ты специально! Макс тихо рассмеялся: – Если мы завтра собираемся уезжать, то всего одна ночь, чтобы добраться до истины. – Но это новогодняя ночь. Зачем ты им испортил праздник! – Испортил праздник не я, а тот, кто спер деньги… И отец прав – новый год со лжи начинать нехорошо. Пусть все вскроется. Аделия устало опустилась на кресло, покачала головой: – Ты ненормальный, точно… – С сомнением смотрела на него, изучая непримиримо сомкнутые губы, обострившиеся скулы, вглядывалась в упрямый прищур – все с одним только вопросом: нужно ли это ей. Эта его непримиримость и желание докопаться до правды, эта его рискованность и неожиданная жесткость. Хочет ли она быть рядом с ним. Она примеряла на себя и свою устоявшуюся жизнь переживания за него, грубоватый юмор, постоянные провокации, и не могла понять – видит она его рядом с собой или нет. – Почему ты не спрашиваешь, кто вор? Девушка встрепенулась, озадаченно отвела взгляд: – А ты уже знаешь? – Знаю, – он снова усмехнулся. – Но ты же там что-то ворожила, мне интересно, что ты там увидела…