Аделия молчала. – Вообще у меня поясница болит… – Призналась и посмотрела с сомнением. Макс с видом профессионального фокусника отступил на шаг назад, к кровати, рывком сорвал с нее покрывало. Театральный приглашающий жест и улыбка соблазнителя на губах: – Раздевайся, ложись, – заметив, как у девушки округлились глаза, пояснил: – У меня расслабляющие и согревающие мази, масло специальное. Не буду же я через одежду массировать твою спину?! И все остальное… – Остальное не надо. – Там посмотрим, говорят, аппетит приходит во время еды. Девушка с опаской шагнула к кровати, пробормотала: – Кто-то сегодня просто сыплет цитатами и афоризмами. Макс засмеялся: – Давай, устраивайся. Я отвернусь… Хм…На этот раз к стене. Аделия дождалась, когда он отойдет к комоду, потянула вниз завязку, стянула халат с плеч и, плотно укутав бедра, легла животом вниз. Приподняла край футболки, оголив поясницу. – Готова? Угукнула и опустила голову на подушку. Она чувствовала, что Макс подошел ближе, оценивающе посмотрел. – Не, подушку надо под живот. – Подождал, пока Аделия выполнила просьбу. Сунул ей в руки плотно скрученный валик из махрового полотенца: – А это на, под лоб сунь. И приготовься наслаждаться. – Да уж… Так и наслаждаться. – Девушка скептически хмыкнула. – Самомнение у тебя, капитан Александров… Она прислушивалась к движениям за спиной: шаги к комоду, скрип выдвигающийся ящиков. По комнате разлился аромат лаванды и мяты, и еще – острый и манящий – лимонника. – Это что так пахнет? – Да так… Фигнюшка одна, не заморачивайся. Погас верхний свет. Полумрак от прикроватных бра рассыпался в зажженных Максом свечах. Две он разместил на комоде. Еще несколько поставил на подоконник. И две – на столике перед трюмо. Словно магический круг, в центре которого – она. Аделия стала подглядывать в отражение лакированного изголовья и с ужасом заметила, что Макс сбросил с себя футболку. Обнаженный по пояс, подошел вплотную. Девушка твердила себе, что должна отвернуться, что не должна за ним наблюдать. Но не могла отвести взгляд от гладкой, чуть тронутой загаром кожи, рельефных бицепсов, от кошачьей пластики, пропитанной мужской силой и уверенностью. Так змея наблюдает за своим заклинателем, как Аделия следила за капитаном. Сердце билось невпопад, замирало. А когда запускалось вновь, оглушало. Макс наклонился – девушка зажмурилась в ожидании первого прикосновения. Но он лишь поправил край одеяла, и, перекинув ногу через девичьи бедра, сел сверху, зажав колени девушки. Поймал удивленный и испуганный взгляд в отражении лакированного изголовья. Растер ладони, аккуратно взял край футболки. Аделия почувствовала, как он потянул ее вверх. – Ты чего делаешь?! – девушка забеспокоилась, завертелась ужом. Макс поднял руки, показал открытые ладони. – Ада, я собираюсь делать тебе массаж. Угомонись уже и прижми попу… то есть грудь… к подушке. И расслабься, в конце концов!.. А твоя футболка мне мешает, поэтому я ее убираю. – И уверенно поправил трикотажный край, оголив спину девушки. Аделия совсем перестала дышать, подхватила край футболки и стянула через голову. Пробормотала: – Рядом что ли нельзя сесть? – Рядом нельзя. Аромат лимонника и лаванды усилился, навис плотным облаком над парой, разгораясь от свечного тепла – это Макс нанес несколько капель себе на ладони, растер. Аделия зажмурилась, затаила дыхание. Первое прикосновение обожгло, заставило ее вздрогнуть, в одно мгновение выбив из легких воздух: широкое поглаживание, спиралью от поясницы вверх, по напряженным позвонкам. Кожа стала горячей, мягкой, а дыхание податливым, оно лилось в такт движениям Макса, смешивался с ароматом масла, и, подхваченный желтоватым светом свечей, таял под потолком. Мужчина чувствовал, как ребра девушки уходят из-под пальцев, стоит ему усилить давление и темп поглаживаний. Это волновало и сбивало с толку. Будто она… Будто он… нравится ей. И его прикосновения – больше, чем просто прикосновения. Макс увлеченно наблюдал, прислушивался к себе и к ней. Новая серия неторопливых растираний, снова вверх – от поясницы к шее. И следом основанием ладони – веером к ребрам, ряд за рядом, вниз, снова к пояснице. Смешивая темп, то замедляясь до чувственной ласки, то ускоряясь, воспламеняя ставший горячим воздух. Чуть надавливая на кожу, снова решительно вверх, к шее. Мягкое разминание. Интенсивное поглаживание по плечам, стекая снова вниз и замыкая большой круг чуть ниже поясницы. Аделия даже не заметила, как он приспустил ее халат. Напряглась лишь тогда, когда Макс большими пальцами стал разминать копчик. Макс знал – болезненная точка, особенно у тех, кто, как и его подставная невеста, ведут сидячий образ жизни. Однако эта боль из того разряда, что дарит наслаждение. Этакий чилийский перец массажного дела. От резкого укола боли девушка чуть подалась вперед, ахнула. Макс усмехнулся, но давление усилил – Аделия заерзала, застонала громче. – Я же говорил, что будешь стонать, – усмехнулся, знал, что сейчас ему ничего не ответят – девушка, вцепилась в простыни, изогнулась дугой. – Больно же… – Терпи, француженка липовая… Сердце в груди ликовало, пульсировало в висках в сладком предвкушении. Как ни старался прогнать от себя непрофессиональные мысли, сейчас особенно не мог избавиться от них – невольно представлял, как бы он коснулся губами вот этого изгиба у основания шеи, оставил дорожку из поцелуев по остро очерченным позвонкам до мочки уха, как завладел бы им. Вздохнул, уже ругая себя за затею с массажем. «Интересно, ей нравится, когда целуют ушко?», – обжигающие фантазии все равно не уходили. Макс прикрыл глаза, заставил представить квартальную таблицу отчета по уголовным делам. Почти удалось отвлечься. И тут протяжный стон: – О, Макс, как же хорошо… И в голове не осталось ни одной мысли. Плавные растирания от позвоночника к ребрам, по кругу. Он наносил невидимый, одному ему известный узор. Масло медленно впитывалось в нежную кожу, делая ее еще более чувственной и горячей. Движения – все более смелые. Девичье дыхание – более рваным и поверхностным. Хрупкие пальцы цеплялись за простыни, футболка натянулась жгутом на локтях. У нее мягкая, бархатистая кожа, родинка на правом предплечье. Ее хотелось целовать. А еще Макс успел рассмотреть округлую грудь и уже сейчас с трудом представлял, как сегодня ляжет с гадалкой в одну постель. Тянуло к ней. Вот сейчас. Провести рукой вдоль ребер и чуть правее, коснуться кончиками пальцев груди – там кожа особенно чувствительная, девушка сразу встрепенется и решит прервать массаж. Попытается развернуться, сесть и натянуть футболку. Но, конечно, запутается в ней. Тогда он наклонится и коснется губами ключицы. И сразу, обезоруживающе, не позволив опомниться, – поцелует в губы. Грудь окажется под его ладонью, он сможет ласкать ее. Капитан шумно вздохнул. «Нет, это невозможно». Что там, с таблицей? – У тебя, кстати, остеохондроз, – отметил вслух, чтобы отвлечься, и надавил на позвонки в шейном отделе. Девушка коротко вскрикнула и застонала – мягкие круговые движения заставляли ее то кричать, то стонать. Невозможная пациентка. Макс прислушался к осторожным шагам в коридоре. Отвлекся – раз не помогла отчетная таблица, нужно что-то еще. Память услужливо оживила листок блокнота, исписанный его корявым почерком. Там у него список какой-то… А! Родственники, подозреваемые в хищении. И старательно выведенное имя «Ада» с узким хвостиком буквы «д». Совсем как локон, который спустился и сейчас вьется по девичьей спине. «Макс, соберись!» – приказал в очередной раз. Осторожный стук в дверь сработал лучше всех его ухищрений, мгновенно вернув его в реальность. Выдохнув с облегчением, решительно спрыгнул с кровати, на ходу бросил на спину Аделиию одеяло. Он так и распахнул дверь – взъерошенный, разгоряченный, с капельками пота на гладком, хорошо накачанном теле. – Максик, – тетя Света скользнула с удовлетворенным любопытством по распахнутой постели, отметила разметавшиеся по подушке волосы Аделии. – Ты на завтра плов обещал. Будешь делать, мясо размораживать? Максим прислонился плечом к двери, посмотрел с осуждением. – Теть Свет… Ну вы даете, – он почесал над бровью. Выдохнул, глядя на виноватое лицо родственницы. – Раз сказал, что сделаю, значит, сделаю… Размораживайте. – Курочку или свинину? А морковь на терке с утра потереть? – не унималась хозяйка. Максим покосился на кровать, откашлялся, прогоняя из голоса хрипотцу: – Курицу. Морковь натирать. Чеснок чистить, две головки. Тетка согласно закивала, заторопилась в свою комнату. Макс посмотрел ей вслед, закрыл дверь. Аделия пошевелилась под одеялом, неохотно высунулась. – Что, герой-любовник? Цель достигнута? Она говорила лениво, беззлобно, а взгляд расслабленно блестел. Макс выставил большой палец вверх, задумчиво улыбнулся и отправился в ванную. Холодный душ.