– Ну ты ж его видела? Улыбка до ушей, физиономия опять же… еще и треники… – Это не треники, – Аделия рассмеялась. Александров снисходительно фыркнул: – Пф-ф, ты это тетке расскажи… Но в основном – что это за профессия такая, с фотиком бегать. Нестабильно, не слишком надежно. Вольный художник без будущего. Они Каринке мозг выели, когда та школу закончила. Она же хотела на вокал пойти, а что это за профессия такая – певичка? Тетка сразу – в кабаках петь, проституткой подрабатывать. Сердечные капли, скорая, все дела… Он замолчал, задумался – снова отвлекся на разговор с Громовым, прокручивая его от первого слова до последнего, примеряя на свои плечи задачу, которую врагу не пожелаешь – искать вора внутри семьи. Подозревать каждого, искать мотив и раскручивать, провоцировать на признание. Или на совершение роковой ошибки. В салоне тихо, на минимальной громкости, играла музыка. Аделия прислушалась: хорошо знакомый саундрек к «Матрице». Густой, тревожный бит, тоскливая мелодия тянула вперед и вверх, приглашала к приключению. Музыка преодоления и принятой на себя избранности, внутреннего надлома. Сейчас эта мелодия как нельзя лучше подходила к их разговору – почти откровенному, почти по оголенным нервам. Разговора, который не мог случиться между чужими людьми, какими они с капитаном Александровым на самом деле являлись. Или уже не являлись? Аделия украдкой наблюдала за ним: плотно сомкнутые губы, обострившиеся скулы, упрямо наклоненная чуть вперед голова. Будто по его щекам бьет безжалостно вьюга, а он идет вперед напролом. – Знаешь, что я себе пообещал? – Макс бросил взгляд на спутницу, успел поймать, как та отвела изучающий его взгляд. Мысленно усмехнулся и переключил скорость. Перестроился в крайний левый ряд, в одно мгновение догнав старенький Пежо, катившийся по средней полосе. Теперь машины шли по трассе рядом, и Аделия могла видеть, что происходит в салоне: Рафаэль вел машину и улыбался по-детски широко и открыто, так улыбаются совершенно счастливые люди, добившиеся всего здесь и сейчас. Карина, сбросив болезненную худобу и нервозность, самозабвенно пела. Аделия узнала по губам текст – популярная песня, рок-хит из 90-х. Макс тоже видел, что творилось в салоне старенького Пежо. Завершил свою мысль: – Когда я стану отцом, пусть мой сын или дочь занимается тем, о чем будут мечтать. Я буду поддерживать и помогать, пока не сдохну… Это лучше, чем ломать их под собственные взгляды о будущем. – А если он или она не будет в этом успешен, и начнет спиваться, однажды поняв, что ошибся?.. – гадалка говорила тихо, прекрасно понимая, что Макс услышит ее, даже если она сейчас промолчит. – Что, если однажды он или она обвинит тебя, что ты, с твоим опытом, не уберег от ошибки? – Лучше пройти путь и понять, что ошибся, чем не пройти и всю жизнь думать, что там райские кущи. Я так считаю. Надеюсь, и мне, и моему ребенку хватит мозгов не доводить свои мечты до абсурда. – Главное, чтобы твой будущий ребенок тоже так считал. Аделия часто видела таких у себя в салоне. Тех, что когда-то горел идеей, потому что кто-то сказал им, что они талантливы. Нет ничего слаще, чем поверить в собственную исключительность. И тогда на карту ставится всё: годы усилий, се́мьи, судьбы близких, мечты, брошенные к ногам, немалые деньги. И вот однажды приходит понимание, что всё зря. Но когда человек понимает это, оказывается слишком поздно. И то, что хотел для своей будущей семьи Макс, вызывало отклик, желание, чтобы сбылось и случилось, чтобы сердце не сжималось в тоске от понимания ошибки. Ведь сложнее всего предоставить свободу ребенку, когда понимаешь, что он полетит в пропасть. И с этой стороны Аделия понимала Светлану. Хотя таких, которым навязали чужую волю по жизни, тоже встречала немало. И где та золотая середина, чтобы не обмануться – Аделия так не смогла для себя понять, и волей-неволей почувствовала зависть к ясности мира, в котором жил капитан Александров. Она так никогда не сможет, будет метаться между осторожностью и мечтой. – И что? Карина уступила? – В голове вертелся обрывок вчерашнего случайно подслушанного разговора о девушке. Кажется, Светлана говорила о каких-то курсах. Макс посмотрел на подпрыгнувший в дорожной яме Пежо: – Уступила. Договорились, что пойдет учиться на бухгалтера, а вокал останется как хобби. Но с бухгалтерией что-то не задалось у Каринки. Короче, сложно там всё. Он нахмурился. Проговорил, даже не заметив, что вслух произнес терзавшее с утра: – Громов говорит, что надо проверять всех родственников. Кое-что указывает – деньги украл кто-то из своих… – То есть как кто-то из своих? – Аделия оцепенела. – Это что, не шутка была там, в больнице? – Да, я ж юморист по жизни!.. – Макс саркастически хмыкнул. – Ребята из следкома считают, что звонок был рассчитан именно в тот момент, когда тетки не было рядом. А потерпевшая… Каринка… была одна и в ее распоряжении была карта. То есть кто-то знал о передвижениях семьи. До такой степени, понимаешь? Более того, похититель знал точную сумму для перевода. Обычно снимается либо серией небольших транзакций, либо круглой суммой… Ну там… пять или десять тысяч. Здесь похититель знал, что на карте 254 тысячи. И снял их единовременно, па́левно. Макс зло прищурился, побарабанил пальцами по рулю. Аделия смотрела на него. – Черт, – проговорила и оглянулась с тревогой на юркую машину справа. – И кто это может быть? Получается, кто-то следил за Светланой? Макс покосился на нее: – Адель, это кто-то из своих… Ближайший круг. – Как?! Капитан Александров выдохнул с раздражением: – Есть такая штука как интернет-протокол, IP. По нему можно отследить локацию. Мошенники обычно используют VPN для сокрытия своего реального адреса, но тогда банки не проводят операцию, у них сейчас свои протоколы безопасности. Но если использовать openVPN, то черта с два тебя вычислят, протоколы банка тебя не заблочат, потому что подсоединяться к ним ты будешь по обычным IP, не битым. Аделия смотрела на него с удивлением, с каким смотрела бы на инопланетянина. Макс снисходительно хмыкнул: – Ну, в общем, суть в том, что сложная настройка, пакет конфигураций может сделать тебя жительницей Дюссельдорфа в то время, пока ты спокойно сидишь на даче в Подмосковье. Чтобы тебя вычислить, нужно перещелкать всех провайдеров, через которых прошел твой запрос, и отследить канал: точки входа, выхода, адреса. Муторная и небыстрая процедура, как ты догадываешься. Этим ребята из следкома и специальные аналитики занимаются. Но их привлекают, понятное дело, когда особо крупный размер хищения, то есть свыше миллиона. По тетке моей простой состав, крупный размер, до пятисот тысяч. Париться никто не станет… – Пежо нырнул на развязку, зашуршал колесами по асфальту. Макс следовал за ним, не отставал. Помолчав, пояснил: – Громов придержал у себя дело, и его ребята успели выцепить, что подключение к битому IP было с мобильника. – Ну, это же, кажется, проще. Можно же запросить у провайдера. Макс кивнул: – Да, и это тоже. Сейчас ребята Паши Громова вычислили вышку, через которую было подсоединение в VPN. – И? – И это Вязьма, Адель. – То есть надо выяснить, кто был в Вязьме на момент хищения? Макс снова кивнул, повел плечами, будто освобождаясь от тесного ворота. Аделия прокручивала в памяти все сказанное капитаном, картинка не складывалось. – Но почему ты решил, что это кто-то из своих? Мог быть кто-то из знакомых Светланы, ее подруг, ее бывших коллег по работе, кто знает, что она копила деньги на машину. Возможно, она в разговоре с кем-то упоминала, какая сумма у нее имеется. Ее надо опросить, и это может проясниться. – То есть ты серьезно веришь в то, что кто-то из пенсионеров, едва освоивший кнопочный Самсунг, смог построить хакерский алгоритм? – Макс засмеялся. – Он мог привлечь внука, племянника, соседа… И это лучше, чем верить в то, что кто-то из твоих родственников – вор. Макс снова замолчал. На этот раз надолго. Аделия успела изучить окрестности, устать от белого однообразия за окном и даже немного задремать. В салоне пахло горячей мятой и карамелью. К запаху примешивался аромат парфюма Макса, холодный и горьковато-терпкий. – Я сказал – никто не будет париться со сложной схемой, местные следаки будут бомбить родственников тетки. Могу только догадываться, насколько грубо и бесцеремонно. – Он снова замолчал. На этот раз на пару мгновений. Проговорил тихо, скорее для себя самого, чем для своей спутницы. – Громов с учетом праздников и передачи дела в район, дал мне карт-бланш. Мне не остается ничего другого, как проверить родню, найти вора и убедить его вернуть деньги, а тетку – забрать заявление до того, как ими займутся местные спецы. Потому что пусть лучше я́ найду вора, чем менты из Вязьмы, предварительно вытряхнув все грязное белье на свет. Аделия повернулась к нему. Она неожиданно поняла, что верит – у него нет другого выхода, кроме как найти преступника и похищенные деньги. Потому что это единственный способ защитить семью. Странный, болезненный до дрожи, но единственно приемлемый для капитана Александрова путь. Что в нем больше – стремления не выносить сор из избы или надежды сродни той, что питает хирург, принимаясь за опасную операцию – что его опыта и выдержки хватит и что организм, после удаления опухоли, снова будет здоров, заживет, как прежде, – она не знала. Прав или нет, он поймет потом, пройдя этот путь. Потому что лучше «пройти путь и понять, что ошибся», как он сказал недавно. И она, Аделия, ему нужна. Хотя бы потому что она – единственный человек, с кем это можно обсудить, просто проговорить вслух то, что грызет изнутри. Вот как сейчас, несколько минут назад. Повинуясь минутной слабости, девушка положила руку поверх его руки на рычаге коробки передач. Мимолетное желание поддержать, показать, что она на его стороне, и он может на нее рассчитывать. Слегка сжала ладонь. Смутилась, заметив, как изменился его профиль и распрямились плечи. Только собралась убирать руку, когда мужчина, чуть приподняв ладонь над рычагом управления, захватил ее пальцы в замок. – Рад, что смог с тобой это обсудить, – признался тихо, буднично. Аделия закусила губу, прислушиваясь, как тепло медленно растекается от удерживаемой капитаном руки вверх, к локтю и по венам – еще выше, медленно заполняя ее. Они свернули на уже знакомую Аделии проселочную дорогу, когда над лесом поднялась бледная и прозрачная луна, а сумерки окрасили синевой снежные шапки сосен. Макс пропустил старенький Пежо под навес, ближе к гаражу. А свою машину припарковал у ворот. – Пойдем? – кивнул в сторону дома. Аделия запахнула куртку, с опаской покосилась на беседку, но, не заметив ничего необычного, успокоилась. Привычная деревенская жизнь – дровяное тепло струилось по крышам, на заснеженном дворе – цепочки разномастных следов, сложенная из свежего снега башня и следы прошедшего у подступов к ней снежного боя. Несколько круглых лепешек прилипли к резным столбам беседки и к ограждению веранды. Бой был жаркий. Аделия остро почувствовала сожаление, что он прошел без ее участия. С удовольствием лучше бы набросала снежков за шиворот близнецам или розововолосому Вадьке, чем вникала в неприглядные тайны семейства Александровых-Симбирцевых. Входная дверь отворилась, выбросив на крыльцо тощую полоску оранжевого света из холла и незнакомого Аделии молодого человека. Сумеречный свет обманчиво молодил парня: худощавая фигура, подростковая долговязость, резкость в движениях и повадках. Закутавшись в пуховик, он достал из внутреннего кармана пачку сигарет и зажигалку. Желтый отблеск осветил его узкое и скуластое лицо, гладко выбритые щеки и непокорную челку. Ему оказалось около тридцати, острый взгляд, саркастичная усмешка. – О, Данька подвалил, – Макс заметно обрадовался, направился к парню. С размаха хлопнул по плечу, пожал руку. – Здоро́во! Аделия поняла – приехал второй сын Дмитрия от первого брака. Он с любопытством покосился на девушку, когда Макс ее представил как свою невесту, кивнул на пассажиров Пежо: – Ну, Светлана сейчас поднимет вой и разведет политпропаганду о загубленном будущем, – с издевкой пробормотал Данил, разглядывая сводную сестру. Карина выбралась из машины и заметно потускнела, осунулась. Будто не пела во все горло час назад. Рафаэль вышел из Пежо, вальяжно направился к крыльцу. Пожал руку Данилу. Он действовал привычно, но Аделия не могла не заметить напряженности в движениях мулата. Будто он ожидал удара исподтишка. Данил привлек к себе Карину, обнял: – Ты как? – Мать в настроении? – вместо ответа спросила девушка. Данил криво усмехнулся, покачал головой. – Как обычно. Сашка затеяла уборку в детской, учинила по этому поводу вынос мозга своим отпрыскам. Ваши, – он посмотрел на Аделию, – удачно спрятались на чердаке, так что им не досталось. Пришлось всех спасать и вести на снежный бой. Гадалка с благодарностью посмотрела на него: – Спасибо, Данил, – в груди зашевелилось чувство вины перед близнецами, которых она оставила на растерзание истеричной Александры. Парень пожал плечами, щелчком отбросил в сугроб сигарету: – Да ладно. Свои, сочтемся. И подмигнул.