— Я хочу увидеть Петру. — Я тебе говорила, Петра ушла. — Куда? — голос Эльзы выражает такое горе, что я хочу закрыть уши. — Куда она ушла? — Мы завтра об этом поговорим, — Ханна смотрит в мою сторону, забеспокоившись, что я осужу ее за решение не говорить матери правду. Я бы не посмела. Уж я-то хорошо знаю, как сильно ранит правда. — Давай, пошли в кровать. Две женщины выходят из кухни. Спустя пару минут Ханна возвращается и плюхается на стул. Я не могу не пожалеть ее. Она воровка. Она лгунья. Но еще ее жизнь была намного тяжелее, чем моя. Я всегда забываю, что, несмотря на все то горе, что мы пережили, пребывание в Бейнберри Холл сделало нас богатыми. Когда Ханна пододвигает мне ключи, я толкаю их обратно по столу. — Слушай, — говорю я, — я не хочу оставлять все эти вещи в доме. На следующей неделе, если хочешь, можешь прийти и забрать все, что планируешь продать. Там дофигища антиквариата. И за него можно выручить кучу денег. — И все это твое, — добавляет Ханна. — Не совсем. Почти все досталось нам вместе с домом. Так что это ничейное. Можешь считать, что твое. — Я подумаю, — Ханна забирает ключи с благодарным кивком и сует их в карман. — Но просто чтобы ты знала, я их и не использовала, чтобы пробраться в дом, пока ты там была. Я склоняю голову. — В каком это смысле? — В таком, что в дом можно проникнуть другим способом. — Каким? Ханна тянется за другой сигаретой, но передумывает. Вместо этого смотрит на свои руки и тихо говорит: — Я заходила через заднюю дверь. — В Бейнберри Холл нет задней двери. — Она спрятана, — говорит Ханна. — Мама много лет назад мне ее показала. И я снова ищу признаки того, что она лжет. Я ничего не нахожу. В этот момент у Ханны Дитмер самое искреннее выражения лица с тех самых пор, как я ее встретила. — Пожалуйста. Скажи мне, где она? — В задней части дома, — говорит Ханна. — За плющом. 13 июля День 18 В то утро я проснулся от серии ударов по лицу и груди. Затерявшись в серости между сном и реальностью, я сначала подумал, что это призрак Уильяма Гарсона бьет меня тростью. Но когда я открыл глаза, то увидел, что это Джесс колотит меня обоими кулаками. — Что ты сделал? — кричала она. — Какого хрена ты натворил? Она уселась на меня сверху, ее лицо красное и разъяренное. Хотя мне было бы легко ее с себя сбросить, Джесс успела перелезть, прежде чем упасть боком. Боль пульсировала в моей челюсти, когда мы поменялись местами — я сел на ее дергающиеся ноги и сжал запястья, которые вибрировали от ярости. — Какого черта с тобой происходит? — закричал я. — Со мной? Что происходит с тобой? Подавленная и пораженная — яростью, отчаянием, усталостью — Джесс перестала бороться. Мое сердце словно разорвалось, когда я почувствовал, как ее тело обмякло подо мной, и увидел, как она со стоном вжимается в кровать. Я бы предпочел еще тысячу ударов этому зрелищу. — Как ты мог, Юэн? — застонала она. — Как ты мог навредить Мэгги? Упоминание о нашей дочери ввергло меня в настоящую панику. Я спрыгнул с кровати и бросился в комнату Мэгги, думая о Кэти Карвер, Индиго Гарсон и всех остальных девушках, которые умерли в этих стенах. Когда я добрался до ее комнаты и увидел Мэгги, сидящую на кровати, облегчение, которое я почувствовал, было сильнее, чем все, что я испытывал до или после. Моя дочь в безопасности. Уильям Гарсон до нее не добрался. Потом я увидел ее шею, и паника вернулась. Она была покрыта такими красными отметинами, что казалось, будто они были выжжены на ее коже. Хуже всего было то, что они напоминали отпечатки рук. Я мог различить овалы ладоней и малиновые полосы, оставленные пальцами. Мэгги испуганно посмотрела на меня с кровати и начала плакать. Я хотел было подойти к ней, но почувствовал, как что-то налетело сзади — внезапная сила, такая же яростная, как порыв ветра. Это снова была Джесс, ее гнев вернулся с полной силой. За одно мгновение она толкнула меня на пол. — Не смей ее трогать! — закричала она. Я попятился назад по полу на тот случай, если Джесс снова попытается меня пнуть. Она выглядела такой свирепой, что я ожидал этого в любой момент. — Что с ней случилось? Джесс смотрела на меня с невыразимой ненавистью на лице. Это нельзя было принять ни за что другое. В тот момент моя жена презирала меня. — Мэгги разбудила меня плачем. Я пришла сюда и увидела, как она задыхается. Ее лицо было фиолетовым, Юэн. И потом я увидела эти отметины на шее… — Джесс, ты же знаешь, я никогда ее не обижу. Ты должна мне поверить. — Я верю боли моей дочери, — сказала Джесс. — И раз я ее не трогала, остаешься только ты. Мэгги завыла еще громче — настолько, что я сначала подумал, что Джесс не слышит меня, когда я сказал: — Нет, есть еще. Она услышала. Ей потребовалась всего секунда, чтобы среагировать. И тогда она прорычала: — Ну конечно это был ты! — Подумай, Джесс, — сказал я. — Я спал. Это ты меня разбудила. — Ты не спал, — ответила она. — Ты забирался обратно в постель за секунду до того, как я услышала плач Мэгги. На меня нахлынула паника, как всепоглощающая волна. Я остался лежать на полу, обхватив голову руками, чувствуя себя испуганным и виноватым. Я причинил боль своей дочери и даже не осознавал этого. — Это был не я, Джесс, — сказал я. — Мне нужно, чтобы ты поверила. — Юэн, я видела, как ты вернулся в постель. — Возможно, это был я, но не нарочно, — сказала я, понимая, как безумно это звучит. — Уильям Гарсон заставил меня это сделать. Он пришел за Мэгги так же, как и за остальными. Каждый способ был особенным — ягоды для дочери, подушка на лице Кэти Карвер. Утопления, падения и несчастные случаи. Каждая смерть была вызвана их отцами, хотя они не могли контролировать свои действия. — Он убивал людей на протяжении всей истории этого дома. И только девочек. Всем им по шестнадцать и меньше. Он убил свою дочь, Джесс. А теперь заставляет других отцов убивать своих. Он занимается этим уже много лет. Джесс посмотрела на меня так, будто я был каким-то незнакомцем. Я не мог ее за это винить. В тот момент даже я себя не узнавал. — Послушай себя, Юэн, — сказала она. — Несешь этот бред, пытаешься найти себе оправдания. Тебе повезло, что я не вызвала полицию. — Вызови, — это был один выход из ситуации — запереть меня там, где я не смогу добраться до Мэгги, а Уильям Гарсон — до меня. — Пожалуйста, позвони им. — Ты больной, Юэн, — сказала Джесс, а потом подняла Мэгги с кровати и вышла из комнаты. Я пошел за ними по коридору в нашу спальню, с каждым шагом мое тело немело все больше. Я не мог поверить, сбывался мой самый большой страх. Я вот-вот потеряю семью. — Я не хотел этого делать. Джесс захлопнула дверь перед моим лицом. Я потянулся за ручкой и, поняв, что дверь заперта, начал колотить по двери. — Джесс, пожалуйста! Ты должна мне поверить! Все, что я слышал по ту сторону двери, были звуки открываемых ящиков и захлопывающихся дверей шкафа. Десять минут спустя появилась Джесс с упакованным чемоданом, который она тащила за собой, все еще неся Мэгги. Они свернули в комнату Мэгги, чтобы повторить процесс. Захлопнула. Заперла. Собралась. Я ходил по коридору, не зная, что делать. Ответ пришел, когда Джесс вышла из комнаты Мэгги с чемоданом поменьше.