— Чем могу помочь, мистер Холт? — Нам нужно поговорить, — сказал я. Марта кивнула на покупателя за моей спиной. — Простите, но я сейчас занята. — Это важно, — возразил я. — Все дело в Бейнберри Холл. — Я правда не хочу говорить об этом месте. Ее плечи опустились, будто на них буквально лежало горе. Я хотел оставить ее в покое. У нее и без того хватало забот, мне не хотелось их усугублять. Только желание узнать больше о том, что происходит в Бейнберри Холл, заставило меня говорить. — Я боюсь за свою дочь, — сказал я. — Она что-то видит. И я пытаюсь это понять, но не могу. Марта резко выпрямилась. После очередного взгляда на покупателя за моей спиной она прошептала: — Встретимся в библиотеке через десять минут. Я вернулся в библиотеку и стал ждать в читальном зале. Марта появилась ровно через десять минут — все еще в фартуке и с пятном глазури на предплечье. На линзах ее очков осело немного муки, и выглядело так, будто она только что пробежала сквозь снежную бурю. — Расскажите побольше о вашей дочери, — сказала она. — Что с ней происходит? — Она кое-что видит. Когда ваша семья жила в Бейнберри Холл, никто не замечал странностей? — Каких странностей? — Каких-то явлений. Необъяснимых звуков. — Вы намекаете на то, что в доме призраки? — Да, — отрицать это было бесполезно. Именно так я и думал. — Думаю, что в Бейнберри Холл находиться что-то сверхъестественное. — Нет, мистер Холт, — сказала Марта. — Я никогда не видела ничего такого, что можно принять за призрака. — А как насчет Кэти и Кертиса? Марта заморгала при упоминании ее семьи, как будто их имена были потоком воздуха, от которого ей нужно было прикрыться. — Вряд ли, — сказала она. — Мой муж заявлял, что слышит по ночам стук в прихожей, но я уверена, что это трубы. Это старый дом, вы и сами знаете. Я предположил, что это тот же звук, который и я там слышал. Тук-тук-тук. Я-то думал, это мятежный дух Кертиса Карвера, но тот факт, что он тоже это слышал, говорит о том, что это что-то другое. Или кто-то другой. Потому что я до сих пор не верил, что виноваты трубы. — Вернемся к вашей дочери, — сказала Марта. — Она больна? — Не физически. Может, ментально. А… — я смог остановить себя до того, как назвал имя Кэти. Учитывая первую реакцию Марты, лучше этого не повторять. — А ваша дочь болела? — Да, болела, — ответила Марта. — И часто. Постоянная слабость и тошнота. Мы не знали причины. Мы водили ее ко всем докторам, надеясь, что кто-нибудь из них сможет понять, что с ней. Мы даже ходили к онкологу, когда предположили, что это какая-то форма рака. Иметь больного ребенка и быть не в состоянии ничего с этим сделать — кошмар любого родителя. Я уже испытал намек на это с Мэгги, когда мы ходили к доктору Вебер. Но то, что описывала Марта, было гораздо хуже. — Все тесты были отрицательными, — продолжала она. — Кэти, по крайней мере на бумагах, была абсолютно здоровым ребенком. Самым близким хоть к какому-то диагнозу оказалось предположение врача, что в доме могла быть плесень. Что-то такое, на что у нее одной была аллергия, а на других это никак не влияло. Мы запланировали все проверить. Этого так и не случилось. Больше она ничего не сказала, давая понять причину. — Я понимаю, что вам ужасно тяжело об этом говорить, — сказал я, — но не могли бы вы рассказать, что произошло в тот день? — Мой муж убил мою дочь, а потом себя, — Марта Карвер прямо смотрела мне в глаза, когда сказала это, будто проверяя, отвернусь ли я. Я не отвернулся. — Мне нужно узнать, как это случилось, — мягко попросил я. — Я правда не понимаю, чем вам поможет описание худшего дня в моей жизни. — Я себе и не помогаю, — ответил я. — Я помогаю своей дочери. Марта чуть кивнула. Я ее убедил. Прежде чем заговорить, она поерзала на стуле и положила ладони на стол. На ее лице не было ни единой эмоции. Я понял, что она делает — отстраняется от реальности, пока описывает гибель своей семьи. — Сначала я нашла Кертиса, — ее голос тоже изменился. Он был безжизненным, почти холодным. Еще одно отстранение. — Он был на третьем этаже. В этой его комнате. В мужской пещере. Он так ее называл. Девочкам вход воспрещен. Я сочла бы это смешным, если бы Бейнберри Холл не был таким громадным. У нас у всех там могло быть по несколько комнат. В то утро меня разбудил шум в пещере Кертиса. Когда я увидела, что его нет в кровати, я сразу же забеспокоилась. Я подумала, что он мог упасть и удариться. Я побежала вверх по лестнице на третий этаж, не понимая, что жизнь, которую я знала и любила, вот-вот закончится. Но потом я увидела Кертиса на полу и поняла, что он мертв. На голове у него был мусорный мешок, а на шее — ремень, и он не двигался. Вообще. Кажется, я закричала. Я не уверена. Помню, как кричала Кэти, чтобы она позвонила в скорую. Когда она не ответила, я побежала обратно на второй этаж и кричала, что ей нужно встать, что мне нужна ее помощь и что ей ни при каких обстоятельствах нельзя подниматься на третий этаж. Я вообще не думала о том, почему она не отвечает, до тех пор, пока не оказалась в паре сантиметров от двери в ее спальню. Тогда я все поняла. Что она тоже была мертва. Я знала это еще до того, как открыла дверь. И когда я все-таки открыла, то увидела, что это правда. Она лежала там так неподвижно. И подушка… Горе пронзило ее голос, как топор. Похожее на маску выражение лица исчезло. На его месте было мучительное сочетание боли, печали и сожаления. — Я больше не могу, — сказала она. — Простите, мистер Холт. — Нет, это вы меня простите, — ответил я. — Нельзя было на этом настаивать. И все же я должен был узнать еще одну вещь. Я не хотел это спрашивать, потому что понимал, что это лишь сделает боль Марты еще сильнее. — У меня есть последний вопрос. — Какой? — ответила Марта с праведным раздражением. — Вы сказали, что вас разбудил звук с третьего этажа. — Да. Потом я поняла, что это тело Кертиса упало на пол. Громкий, ужасный стук. — Вы, случайно, не знаете, который был час? Я посмотрела на часы, когда поняла, что Кертиса не было в постели. Было четыре пятьдесят четыре утра. Я уже и так это понял. И все же это не остановило дрожь по всему телу, когда я это услышал. «Бейнберри Холл помнит», — сказал Хиббс. Так и было. Он запоминал ключевые события и повторял их. Я пытался понять, почему это произошло. Должна же быть причина, по которой каждое утро я слышал сверху этот ужасный стук. Точно так же, как была причина и для звона колокольчиков и постоянных визитов к Мэгги человека, которого она звала мистером Тенью. Он говорит, что мы тут умрем. Из уст моей дочери это звучало как угроза. Неугомонный дух Кертиса Карвера хотел нам навредить. Тогда почему он так этого и не сделал? Вместо этого он продолжал с нами разговаривать. И из-за этого я подумал, что он вовсе нам не угрожал. Он пытался нас предупредить. — Помимо стуков, которые слышал ваш муж, больше ничего такого странного там не было? — спросил я Марту. — Я уже сказала, что нет, — ответила она. — И он никогда не говорил, что ему в доме было нехорошо? Нет. — Или что он переживал о безопасности вашей семьи в этом доме? Марта скрестила руки и сказала: — Нет, и я была бы рада, если бы вы мне сказали, на что вы намекаете, мистер Холт. — Что кто-то другой — или что-то другое — убил вашего мужа и дочь. Мне кажется, Марта Карвер не выглядела бы более шокированной, даже если бы я ее ударил. Ее тело на мгновение замерло. Вся краска отхлынула от лица. Ее выражение было настолько тревожным, что я испугался, что она упадет в обморок посреди библиотеки. Но потом все встало на свои места, когда она рявкнула: