— Я так не думаю, — отвечает Ханна. Я изучаю ее, пытаясь найти признаки того, что она врет. Она продолжает смотреть на меня, давая понять, что все серьезно. — Так то, что папа написал о той ночи… — Это все правда, — подхватывает Ханна без единого сомнения. — Каждое чертово слово. 7 июля День 12 День ночевки начинается так, как любой другой в Бейнберри Холл. Бум. Я встаю с кровати, не смотря на часы — в этом нет никакого смысла — и спускаюсь вниз, где горит люстра. Я выключаю ее с тяжелым вздохом и спускаюсь на кухню, чтобы сварить очень крепкого кофе. Это стало моей утренней рутиной. К тому моменту усталость стала неоспоримым фактом жизни в Бейнберри Холл. Как будто дом нарочно не давал мне выспаться. Я изо всех сил старался компенсировать это послеобеденным сном и тем, что раньше ложился. Но в этот день дремать не получится. Вторая половина дня будет потрачена на подготовку к приему еще двух человек. Покупки продуктов, уборка и все остальное, из-за чего это место будет выглядеть как счастливый дом, каким он определенно не был. Весь смысл того, чтобы ночью за ними присматривала Петра, заключался в том, что мы с Джесс наконец провели такое необходимое время вдвоем и расслабились. Но когда Ханна с Петрой пришли с рюкзаками, спальными мешками и подносом печенья от мамы, я понял, что их присутствие только добавит нам еще больше стресса. Особенно когда Мэгги посреди ужина захотела поговорить со мной и Джесс наедине. — А нельзя потом? — сказал я. — У тебя гости. — Это важно, — сказала нам Мэгги. Мы трое вышли в большую комнату, оставив Ханну и Петру есть спагетти с фрикадельками в неловкой тишине. — Надеюсь, у тебя серьезная причина, — сказала Джесс. — Невежливо оставлять так друзей. Выражение Мэгги было смертельно серьезным. Порез на щеке зажил достаточно, чтобы больше не накладывать повязку, и ранка подсохла и обветрилась. — Им нужно уйти, — сказала Мэгги. — Мисс Медноглазая не хочет, чтобы они тут были. Они ей не нравятся. Она весь вечер злится, — она показала на пустой угол. — Видите? — Сейчас нам не до этого, — говорит Джесс. — Не тогда, когда пришли твои друзья. — Они не мои друзья. — Но они могут ими стать, — сказал я самым ободряющим тоном. — Дай им одну ночь. Ладно, дочка? Мэгги задумалась, ее губы сжались в тонкую линию, пока она обдумывала плюсы и минусы дружбы с Ханной. — Ладно, — согласилась она. — Но они, наверное, разозлятся. — Кто разозлится? — Все привидения. Она вернулась к столу, оставив нас с Джесс в шоке. Мэгги же была очень разговорчивой и такой и осталась до конца ужина. И после этого мы ели мороженое на десерт. И после этого играли в настольные игры. Когда она выиграла в ловушке для мыши, то оббежала столовую, радуясь так, будто выиграла кубок мира. Было так приятно видеть, как она развлекается с подругами. Впервые с тех пор, как мы приехали в Бейнберри Холл, Мэгги выглядела счастливой, даже если время от времени бросала взгляды по углам комнаты. Эти испуганные взгляды стали еще более заметными, когда девочки собрались ложиться спать. Пока Петра вяло отбивалась подушкой от энергичной сестры, Мэгги просто сидела, уставившись в угол возле шкафа. И когда я выстроил их в ряд, чтобы снять их на полароид, она, казалось, больше сосредоточилась на стене позади меня, чем на объективе. — Они улеглись, — объявил я Джесс после того, как выключил свет в комнате Мэгги и вернулся в свою. — Если им что-то и будет еще нужно, Петра с этим справится. Я рухнул на кровать, прикрыв глаза рукой. Я бы немедленно заснул, если бы что-то не давило на меня с самого обеда. — Думаю, надо отвести Мэгги к врачу. Джесс, которая наносила на лицо крем, глянула на меня через зеркало. — Типа к мозгоправу? — К психологу, да. С ней явно что-то творится. Она тяжело справляется. У нее нет друзей, и она не хочет их заводить. И вся эта чушь с воображаемыми друзьями… это ненормально. И это точно не жажда внимания. Лицо Джесс в зеркале выражает обиду. — Ты теперь всегда мне будешь это припоминать, когда мы будем обсуждать нашу дочь? — Я не этого добивался, — сказал я. — Это лишь доводы в пользу того, почему нам надо помочь ей. Джесс ничего не сказала. — У тебя либо нет мнения на этот счет, — сказал я, — либо ты со мной не согласна и не хочешь этого признавать. — Терапия — это большой шаг, — наконец говорит она. — Ты не считаешь, что у Мэгги есть проблемы? — У нее есть воображаемые друзья, и она с трудом заводит настоящих. Не думаю, что мы должны ее за это наказывать. — А это и не наказание. Это оказание необходимой помощи, — я сел и подвинулся к краю кровати. — Это не обычные воображаемые друзья, Джесс. Мисс Медноглазая и мистер Тень. Это стремные имена, и назвала их так испуганная маленькая девочка. Ты слышала, как она их назвала — призраки. Представь, как ей должно быть страшно. — Это фаза взросления, — настаивала Джесс. — Вызванная переездом и всеми этими вещами, которые происходят в доме. Я боюсь, что, если мы отведем Мэгги к психиатру, она будет чувствовать себя изгоем. Для меня это гораздо страшнее, чем период, из которого она вырастет, как только привыкнет к этому дому. — А что, если она из него не вырастет? Что, если это серьезное психическое расстройство, которое… Меня оборвал крик. Он донесся из комнаты Мэгги и пулей пронесся по коридору. Когда раздался второй крик, мы с Джесс уже выскочили из спальни и бежали по коридору. Я первым добежал до комнаты Мэгги, столкнувшись с Петрой, которая вырвалась в коридор. Она обхватила себя тонкими руками, словно пытаясь отогнать внезапный озноб. — Это Мэгги, — сказала она. — Что случилось? — спросила Джесс, когда поравнялась с нами. — Я не знаю, но она очень боится. В комнате Мэгги продолжала кричать. — Уходи! Я забежал в комнату, сбитый с толку тем, что увидел. Дверцы шкафа были широко распахнуты, и все платья, которые Джесс повесила там, теперь были разбросаны по комнате. Ханна лежала по шею в своем спальном мешке, онемев от страха, забившись в угол, как червяк. Мэгги стояла на кровати, крича на открытый шкаф. — Уходи! Уходи! Я слышал, как в коридоре Петра рассказывает Джесс, что произошло. — Я спала, — сказала она, заикаясь. — Ханна разбудила меня криком и сказала, что Мэгги дернула ее за волосы. Но Мэгги сказала, что не делала этого. Что это был кто-то другой. А потом я услышала, как открывается дверь шкафа и оттуда летят вещи, и Мэгги начала кричать. Мэгги оставалась на кровати. Ее крики превратились в душераздирающий вопль, которому не было конца. В углу Ханна сжалась в своем мешке, зажав руками уши. — Мэгги, там никого нет. — Есть! — закричала она. — Они все здесь! Я же сказала, они разозлятся! — Дорогая, успокойся. Все хорошо. Я потянулся за ней, но она откинула мою руку. — Не хорошо! — заплакала Мэгги. — Он там! — Кто?