Симон стал нащупывать кинжал, в глазах снова потемнело. Наконец он сжал рукоять и, прежде чем окончательно потерять сознание, вытащил его и ударил противника. Он почувствовал, как клинок вошел во что-то мягкое. Крик вернул Симона в действительность. Он откатился в сторону и стал глотать воздух. Бородатый лежал рядом с ним, схватившись за бедро. По штанам растекалась кровь. Симон попал ему в ногу, но было ясно, что рана несерьезная. Мужчина уже поднял глаза и ухмылялся. Он поднялся, готовый к новой атаке, сразу увидел на земле камень и наклонился за ним. Бородатый отвернулся лишь на мгновение, но и этого мига хватило: Симон бросился на него с ножом. Тот вскрикнул от изумления. Он рассчитывал, что тощий юнец попытается сбежать, и неожиданное нападение его ошеломило. Вот уже Симон уселся на широкой груди противника, сжимая нож в правой руке, занесенной для удара. Глаза мужчины наполнились ужасом, он приготовился закричать. Симон понимал, что нужно ударить немедленно — нельзя, чтобы другие услышали их. Он чувствовал рукоять ножа, ее твердое дерево. Ладонь вспотела. Мужчина под ним извивался, уставившись на своего убийцу. Рука Симона налилась свинцом и потяжелела. Он… не мог ударить. Он никогда еще не убивал, и не мог себя пересилить. — Засада! — заорал мужчина. — Я здесь, за брев… Перед Симоном коротко просвистела дубина и ударила противника точно в лоб. От второго удара череп треснул, брызнула кровь и белая масса. Лицо превратилось в красное месиво. Сильным рывком Симона стащили с трупа. — Чтоб тебя! Почему не прикончил его, пока он не заорал? Теперь они знают, где мы. Палач отбросил окровавленную дубину и потащил Симона к бревнам. Лекарь не отвечал. Перед глазами, словно на картине, стояло лицо убитого. Вскоре послышались голоса. Они приближались. — Андрэ, это ты? Что там стряслось? — Нужно уходить, — прошептал палач. — Их еще четверо, и они, видимо, неплохие солдаты. Такие знают толк в драке. Он схватил полуживого Симона и потащил его к лесу. Там они зарылись в кусты и стали смотреть, что будет дальше. Совсем скоро мужчины обнаружили труп. Оклики стали громче, кто-то закричал. Потом они рассредоточились. По свету факелов Симон понял, что противники все время держались по двое. Они шли вдоль кромки леса и светили в темноту. Один раз прошли всего в нескольких шагах от их укрытия, но было слишком темно и они не смогли заметить прятавшихся. В конце концов мужчины снова собрались возле трупа. Только Симон собрался перевести дух, как один из факелов снова стал приближаться к их убежищу. Мужчина подходил один, и по походке Симон понял, что он хромал. Он остановился возле леса, перед кустом, где они прятались, и потянул носом воздух, как будто принюхиваясь. А потом заговорил. — Я знаю, что это ты, палач, — прошипел хромой. — И я знаю, что ты прячешься где-то там. Можешь не сомневаться, я отомщу. Я отрежу тебе нос, уши и губы. Мучения, которые ты причиняешь на пытках, ничто по сравнению с тем, что придется вытерпеть тебе самому. Ты будешь умолять, чтобы я размозжил тебе голову, как ты сделал это с Андрэ. Потом он резко развернулся и пошел прочь. Вскоре его поглотила тьма. Лишь через некоторое время Симон осмелился задышать. — Кто… кто это был? — спросил он. Палач встал и отряхнул листья с плаща. — Дьявол. И он нас обнаружил. Потому что кое-кто наложил в штаны! Симон невольно отшатнулся. Он почувствовал, что боится человека перед собой не меньше, чем дьявола. — Я… я не могу убивать, — прошептал он. — Я врач. Меня учили помогать людям, а не убивать их. Палач грустно улыбнулся. — Но, видишь ли, нам приходится. И когда мы делаем это, вас мутит от страха. Кучка глупцов, все вы одинаковые. Он поплелся в лес. На какое-то время Симон остался один. Магдалена яростно стучала в маленькую дверцу в Речных воротах. Проема хватало, чтобы как раз протиснуться одному человеку. Так часовому не приходилось открывать ворота целиком, чтобы впустить кого-нибудь припозднившегося, и можно было избежать нападения. — Вообще-то полночь уже! Возвращайся завтра, ворота открываются в шесть часов, — проворчал голос с той стороны. — Алоиз, это я! Магдалена Куизль. Открой, это очень важно! — Опять? Сначала я впустил вас в город, потом выпустил, а теперь вы снова проситесь внутрь… Нет уж, Магдалена, до утра в город никто не войдет. — Алоиз, на стройке у дороги на Хоэнфурх снова кто-то промышляет. Там чужие! Мой отец и Симон пробуют им помешать, но долго они не продержатся! Нужно позвать стражу! Створка со скрипом отворилась. Оттуда на нее уставился усталый часовой. У него был заспанный вид, и от него несло водкой. — Я не могу давать таких приказов. Иди прямо к Лехнеру. Совсем скоро Магдалена стояла перед воротами герцогского замка. Стражники хоть и пропустили ее, но будить секретаря не позволили. Она кричала и вопила до тех пор, пока наконец не открылись окна на втором этаже. — Проклятье, кто там шумит? Лехнер в ночной рубашке высунулся в окно и посмотрел вниз. Магдалена не упустила возможность и в двух словах рассказала, что случилось. Когда она закончила, секретарь кивнул. — Подожди, сейчас спущусь. В конце концов в сопровождении ночной стражи и часовых у ворот они двинулись по Аугсбургской дороге в сторону стройки. Караульные были вооружены пиками и двумя мушкетами. Выглядели все усталыми и явно не горели большим желанием гоняться в предрассветных сумерках за горсткой мародерствующих солдат. Иоганн Лехнер кое-как накинул на себя кафтан и закутался в плащ, из-под шапочки торчали растрепанные волосы. Он недоверчиво косился на Магдалену. — Надеюсь, ты говоришь правду. Иначе вам, тебе и твоему отцу, не поздоровится. И что вообще понадобилось палачу на дороге в такой час? Порядочные жители дома сидят! В последнее время твой отец кажется мне слишком назойливым. Ради всего святого, пусть он пытает и вешает, а в остальные дела не лезет! Магдалена смиренно опустила голову. — Мы… мы собирали травы. Венерин волос и полынь. Вы же знаете, их можно собирать только при лунном свете. — Дьявольщина! А Фронвизер чего там забыл? Не верю ни единому слову, юная Магдалена. Между тем начинало светать. Стражники погасили светильники, когда они стали приближаться к просеке недалеко от дороги. Вдали на куче досок сидели палач с лекарем. Лехнер прошагал к ним. — Ну? Где ваши саботажники? Я ничего не вижу. А стройка выглядит точно так же, как и вчера! Куизль поднялся. — Они сбежали, не успев ничего разломать. Одному из них я разбил морду. — И? Где же он теперь? — не унимался Лехнер. — Он… выглядит теперь не очень. Остальные его забрали. — Куизль, назови хоть одну причину, почему я должен тебе поверить. — Назовите хоть одну другую причину, почему я позвал вас сюда. Палач вплотную подошел к секретарю. — Их было пятеро, — убедительно проговорил Куизль. — Четверо из них солдаты. Пятый… кто-то другой. Заказчик, полагаю. И, думаю, он из города. Секретарь улыбнулся: — И как же ты его не узнал? — Было слишком темно, — вмешался Симон. — Но другие все время говорили про него. Они называли его торгашом. Значит, это богатый горожанин. — И зачем богатому горожанину платить горстке солдат, чтобы они разгромили строящуюся больницу? — перебил его Лехнер. — Они ее не громили, они что-то искали, — сказал Симон. — И что же? Они все-таки стройку громили или что-то искали? Сначала вы говорили, что они здесь ломали… — Черт побери, Лехнер, — прорычал Куизль. — Как вы не можете понять! Кто-то нанял этих людей, чтобы они тут все разнесли. Чтобы они сорвали строительство, и заказчик после этого мог спокойно искать то, что здесь спрятано! — Все равно это безумие, — бросил Лехнер. — Погромами они ничего не добились бы. Работы ведь продолжаются, несмотря ни на что. — Но они затянулись, — вставил Симон. Куизль молчал. Секретарь собрался уже развернуться, как палач снова заговорил: — Фундамент. — Что? — Заказчик, видимо, предположил, что клад, или что там еще, спрятан под фундаментом. Когда строительство закончится, он до него уже не доберется. Потом здесь будут крепкие здания, все замуруют и застроят. Вот ему и приходится срывать строительство, а в промежутках разрывать каждый клочок земли, пока не найдет, что ищет. — Точно! — воскликнул Симон. — Когда мы были здесь в первый раз, фундамент подрыли в нескольких местах. Кто-то осторожно отодвигал каменные плиты. Этой ночью один из них тоже приподнимал плиты бруском! Иоганн Лехнер покачал головой. — Сказки о кладоискателях и таинственных раскопках в полночь… И я должен верить в это? — Он обвел рукой площадку. — Что такого может быть здесь закопано? Участок, как вы знаете, принадлежит церкви. Если бы здесь было что искать, священник давно обнаружил бы это в записях. Каждый участок, принадлежащий церкви, заносят в опись. План, расположение, предыстория… — Не этот, — перебил его Куизль. — Этот участок совсем недавно подарил церкви старик Шреефогль, решив таким образом выпросить местечко в раю. Церковники не знают о нем ровным счетом ничего. Палач обвел взором площадку. Стены часовенки, фундамент под больницу, колодец, липа, каркас для будущего сарая, куча досок…