— Скажи мне, зачем ты в это влез? — Я смотрю на Пако, он дергает плечами, словно от ночного ветра. — Ростовенко. Это глупо прозвучит, но... Ну, в общем, человек, который выгнал меня на улицу, работал на него. Ты не подумай, я понимаю, что этот хер даже не знает о моем существовании, и что он никакого специального приказа на этот счет не отдавал. Просто... Ну я больше ни до кого не могу добраться. Никак. Не знаю, где они и чем заняты. Да и если бы знал, что бы это изменило, — парень усмехается, смотрит на сигарету в дрожащих пальцах. Я замечаю, что по ним бежит тонкая светящаяся линия, уходящая куда-то под выданную еще перед штурмом серверов легкую броню. — А так у меня есть ощущение причастности какой-то, что ли. Бред, говорил же. — Да почему же бред, — я пожимаю плечами, снова касаясь затылком машины. — Ты хочешь, чтобы те, кто причинил тебе боль, страдали. Хочешь быть уверенным в том, что справедливость настигнет их хоть в каком-то виде. Хочешь увидеть это своими глазами. В этом нет ничего глупого. — Ты явно знаешь, о чем говоришь. — Да. Мне не хочется пояснять, да он и не просит. Мы просто стоим и смотрим на небо, думая каждый о чем-то своем. Дверь с другой стороны машины приоткрывается. Лара, оперевшись ладонями на крышу, выглядывает поверх неё. — Пора? — Да. Пако обеспокоенно переводит взгляд между нами, вздыхает. — Постарайтесь сильно не помирать, я не такой крутой, как Вик. — Уж постараемся, — я хмыкаю и отхожу к передней пассажирской двери. Хлопок капота. Раттана нервничает, это видно по ее взгляду и мелким движениям пальцев, пляшущих по капоту, но держится куда лучше, чем Пако. Встречаясь со мной глазами, она вдруг делает такое жалобное выражение лица, что мне вдруг хочется её обнять и погладить по всклокоченной розовой шевелюре, но я давлю это желание на корню. — Все получится, — говорю я ей. Она вздыхает, кивает и садится в машину. Я тоже сажусь и сразу вытаскиваю разъем личного подключения, соединяя его с кабелем, идущим из-под торпедо. Закрываю глаза, привыкая к тому, что вдруг становлюсь выше и имею угол обзора как... Как у турели, с чем тут еще сравнить? Стрелок таким образом из меня отвратительный, но это пулемет, огонь на подавление еще никто не отменял. Главная задача – не дать подобраться к Ларе. Справлюсь. Укладывая пулемет обратно в кофр, я всё еще сижу с закрытыми глазами, когда Раттана выезжает из нашего закоулка и, неторопливо проехав пару перекрестков, едет по однополосной дороге вдоль территории склада. — А какого цвета у тебя глаза? — Вдруг спрашивает кочевница и я, открыв их, недоуменно смотрю на Раттану. Она бросает на меня долгий взгляд, пользуясь тем, что дорога пустая и ей нужно ехать просто по прямой. — А где огоньки? — Их нет. Я всю жизнь на госслужбе, нам не устанавливают световую индикацию. — Я бы хотела розовенькие, если когда-нибудь поставлю себе нейролинк, — она вздыхает и подруливает прямо к забору, сбрасывая скорость до двух миль и больше катясь по инерции. Лара, закинув уже собранную винтовку с закрепленном на ней оружейном ремне на спину, открывает дверь, хватается руками за крышу, разворачивается, закидывает ногу на багажник и одним прыжком оказывается на машине. Через пару мгновений чувствуется, как наемница отталкивается ногами от крыши. У меня срабатывает гарнитура. Лара вышла в канал. По дороге на точку нашей временной позиции мы обсудили, как Лара подаст нам сигнал. Как оказалось, при использовании «Рапид» практически невозможно говорить естественным образом. Некоторые наемники решают эту проблему вживлением динамиков, если нужно отдавать какие-то команды вслух, но чаще всего обходятся достаточно дорогостоящей модификацией, так называемым внутренним комом, который полностью интегрируется в нейролинк и позволяет говорить мысленно, передавая информацию в виде звука или текста на другой коммуникатор. Ни того ни другого у Лары не было. Так что обошлись простым «Да», на случай, если нам нужно вмешаться и «Нет», если нужно еще подождать. Эти слова она еще могла озвучить так, чтобы мы её поняли. Перед тем как включить «Рапид», предупредит простым «один». Раттана делает мягкий разворот и уходит в переулок, где, свернув еще раз, выезжает на узенькую дорогу, выходящую прямо на проезд мимо ворот. Останавливается. Мы ждем. — Выхожу на позицию, — звучит тихий голос наемницы. Я разворачиваю пулемет на крыше. 31-2. Эта долгая безумная ночь (Черновик) То же время, Лара. Наемница опасалась, что будут дроны, лазерные сетки, реагирующие на специальные метки на обуви в духе «свой-чужой», турель... Но, нет. Ма Тонг не просто так ничего не упомянул, каких-то внешних охранных систем Лара, как ни искала, не нашла. Только люди. Очевидно, те, кто отвечал за этот склад, решили, что если они маскируются под склад мясопроизводителя, то не стоит привлекать к себе внимание. Судя по тому, что никто, со слов Ма Тонга, не знал, где Черный рынок хранит свой товар в Детройте, расчет был совершенно верным. Забравшись на стальную крышу, Лара, сразу спряталась в тени возвышающейся над ней трёхъярусной башни из контейнеров и выбирала, как ей лучше всего будет пролезть и откуда стрелять, заодно рассматривая охрану и запоминая их маршруты и переклички. Девять человек перекликались с перерывом раз в три минуты, тратя на каждый ответ примерно полторы секунды. Это значит, что если она убьет кого-то сразу после того, как он ответит, то у нее будет сто девяносто три и пять десятых секунды до того, как снова подойдет его очередь. Огромное количество времени для такой, как она, главное — не обнаружить себя до начала зачистки. «Куда мне нужно? В идеале – на самую верхнюю точку. Как туда добраться? Старым, дедовским способом — на получетвереньках, придерживаясь тени. Сначала до вон того контейнера, там дождаться, пока они начнут перекличку и прыгнуть вверх, на сетку. Пролезть по сетке контейнера, дождаться, пока наблюдающий с противоположного конца пройдется по своей точке, подняться, перейти на соседний контейнер, свеситься со стороны дороги, подождать двадцать секунд, подтянуться, пройти до лестницы, проползти за коробками, прирезать вон того охранника под идиотским пляжным зонтиком и можно начинать... Эх, жаль нет дождя.» Намеченный маршрут дается легко. Неприятный момент обнаружился в конце - коллекция пустых пивных банок, которая валялась за коробками, на поверку оказавшимися пластиковыми контейнерами с маркировкой девяти миллиметрового патрона на боку. Проползти через них было нельзя, и потому Лара, мысленно прокляв тех, кто позволяет себе разводить бардак возле точки несения дозора, начала аккуратно переставлять эти банки вдоль коробок, освобождая тебе маршрут. Звук сминаемого алюминия. Легкий удар по спине. Банка скатывается по ней вниз, с грохотом падая на контейнеры внизу и Лара, беззвучно взвыв от разочарования, сжимается в комочек, переставая дышать, чтобы тот патрульный, на три метра ниже, точно не смог её увидеть. — Барри, ты заебал раскидывать тут свое говно! — раздается недовольный вопль снизу. — Иди на хуй! — Жизнерадостно отвечает тот, кого назвали Барри, и кого Лара собралась убить первым. — Такая ночь хорошая, тихая, чего б и не выпить? Прямо даже интересно, будут ли еще какие-то фейерверки из города? Порт сегодня сверкал как шлюха в витрине салона. Тот, что был снизу, тихо пробурчал, что Барри шлюх только в витринах-то и видел, благодаря железной хватке своей мамочки. Барри не услышал. Щелкнул алюминиевый ключ банки с характерным шипением, Лара услышала громкий, сочный глоток и вернулась к своему занятию. До смерти Барри оставалось ровно четыре банки. — Дерек, чисто. — Винс, чисто. — Барри, чисто. Лара, встав на четвереньки, зажимает ему рукой рот, ударяя лезвием чуть ниже кадыка. Барри крупный, у него толстая шея и бить сбоку – рисковать, что он проживет чуть дольше, чем она планировала. Барри дергается, пытается схватить её за волосы, и даже вполне успешно это делая, но наемница лишь скрипит зубами, проворачивая нож в горле. Наконец, здоровяк утихает. Лара аккуратно вынимает нож, оставляя Барри сидеть и глядеть пустым взглядом на луну, вытаскивает у него из пальцев клок своих синтволос, что отсоединившись от реципиента все еще сохраняли свою длину и цвет и, убрав их в карман, легла возле стула, по другую сторону от натекшей лужи крови. Вдох. Медленный выдох. Еще вдох, еще выдох. Насыщая легкие кислородом, она оценивает положение всех восьми охранников, кладет перед собой еще одну обойму и переводя оружие в режим одиночного выстрела. В её винтовке тоже полная обойма, шесть штук, но всегда стоит подготовиться с запасом, на случай... На случай. А так как сейчас целей больше одной, а ситуация позволяет не ставить по одному-два патрона в патронник вручную, для большей точности... — Один, — произносит она тихо вслух и «соскальзывает», выдыхая. «Расстояния тут детские, как в учебном тире. До самой дальней цели всего двести тридцать шесть футов. Учитывая незначительную высоту над землей и открытость пространства, а также отсутствие резких порывов ветра...» Мягко, но с усилием вжимается спусковой крючок. Толчок в плечо. «Горло.» Щелчок затвора... Вдох, навестись на новую цель, выдох, прицел, спуск. Толчок в плечо. «Грудь.» Щелчок затвора... Вдох, навестись на новую цель, выдох, прицел, спуск... Внизу начинается паника. Они слышат, что по ним работает снайпер, но не видят откуда. Глушитель надежно прячет дульную вспышку, а позиция прямо под ногами сидящего на высоте трупа слишком неудобная для просмотра снизу. Шесть выстрелов, шесть трупов. Двое умерли сразу. Четверо успели сделать пару вдохов. Лара меняет обойму и замирает, оглядывая участок глазами без прицела, чтобы охватывать больший угол обзора. «Ну, подождем. У меня есть еще сорок две, сорок одна....» Она лежит без движения, смотря вниз, в центр площадки расслабленным взглядом и потому замечает движение. «Группа контейнеров с правой стороны, за углом желтого ящика. А второй? А вот и второй. Прятаться надо от снайпера в противоположных направлениях. Тогда пока твой товарищ умирает, ты можешь увидеть, откуда к нему пришла смерть...» Она прицеливается в область, ожидая, пока одна из голов ме-е-едленно высунется из-за укрытия. Выдох, прицел, спуск... Сидевший в не самой устойчивой позиции охранник отлетает следом за куском своего черепа. Его сосед за контейнером напротив вздрагивает, пытается рассмотреть, откуда прилетела пуля и отправляется следом с разницей в полторы секунды и тем, что пуля проходит через переносицу, оставляя его голову чуть более целой. Она не торопится «выходить», осматривая в прицел и глазами территорию перед собой. Окна прозрачные, но закрытые плотными темными жалюзи изнутри, вокруг которых очерчена рамочка теплого света, включенного в помещении и... Она фокусируется и прицеливается в окно, изучая раму. Пуленепробиваемое стекло. Значит, и звукоизоляция там на высоте. Конечно, у охраны была связь с находящимися внутри. И там наверняка есть еще охрана, но выходить она не собирается. Ну а раз так... Плавный выход. — Чисто. Въезжайте. Тут три камеры, сейчас избавлюсь от них. — Принял, — звучит в наушнике чуть удивленный голос Юриса. Испытывая легкую гордость за чисто сработанное начало, Лара подползает чуть ближе к краю и последовательно сшибает три камеры: над воротами, над входом в здание и обзорную, с фонарного столба, что стоит внизу, освещая площадку для выгрузки. И спускается, уже слыша приближающийся рев мотора, донесенный легким ветром. Через секунду знакомая ей машина сносит сетчатые ворота, делая резкий разворот и становясь по диагонали. Так, чтобы случись что, можно было быстро выехать. Пулемет на крыше «окидывает взглядом» площадку и уходит в кофр. Лара спрыгивает на землю одновременно с выходящим из машины Юрисом. Перебрасывает ему в руки свою винтовку, чтобы он положил её на заднее сидение и бежит к тому охраннику, у которого приметила себе новую игрушку на эту ночь. Штурмовая винтовка не новая, но достаточно ухоженная, без дефектов по стволу и разве что только чуть-чуть высоковато, на её вкус, поставлена мушка... Она видит, как Юрис задерживается у одного из трупов, того, которому она попала в переносицу. Оглядываясь, переворачивает его, смотря на выходное отверстие. Быстрым шагом подходит к контейнеру, в котором застряла пуля. Лара хочет спросить, что он изучает, но ответ вдруг появляется в её голове сам по себе. «Атэнеум», Адамс Кларк. Это убийство было на территории пятого участка. Они встречаются глазами. Лара видит, что он всё понял, но через мгновение Юрис просто отводит взгляд, ничего не говоря и теряя интерес к пуле. «Что это значит?» — Я... — Профессионал, — перебивает он её, быстро, чуть прихрамывая идя к входу в здание с револьвером в руке. Лара молча встает, засовывая последний найденный магазин для винтовки в подсумок, и идет следом. За ней держатся Раттана, сжимая в руках «Узи», который вынесла из небоскреба в качестве трофея, и Пако, которому было сказано идти самым последним. У медика был пистолет. Красивый, коллекционный, жутко дорогой. Никто не стал спрашивать, откуда он его взял, было не до того. В небоскребе провели краткий курс, как им пользоваться, но... Пако боялся стрелять. А когда кто-то боится стрелять, пусть лучше не стреляет вовсе. Так что пистолет медик с облегчением припрятал в кобуру (простую, самую дешевую) и до сих пор так ни разу и не достал. Шаги Юриса замедляются, он подходит к двери, держа револьвер на изготовку, потом касается своего уха... «Точно. Надо будет потом спросить, что у него за имплант...»