Лара с видимым удовольствием облизывает палочки, косясь на орущего Дитриха, но когда я иду мимо к камину, вдруг засовывает руку в карман штанов и вытащив питательный батончик, протягивает мне. — Спасибо, но не надо, — я отвожу её заначку от себя и, добравшись наконец до пепельницы, вытаскиваю сигареты и закуриваю, чувствуя, как меня понемногу отпускает скопившееся напряжение. Итак, всё, что случилось с момента получения мною одного маленького клочка бумаги, является итогом этого события. Ма Тонг, около десяти лет искусно нося маску пронырливого бездомного бродяги, изучал меня, по мере своих интересов подкидывая мне ту или иную информацию. Глупо думать, что я у него один такой уникальный, еще глупее, что он мог предугадать что все случится так, как случилось. Но в нужный момент он смог правильно использовать «прирученный» человеческий ресурс, столкнуть, как камешек с вершины горы в нужную ему сторону. Недоволен ли я тем, что стал этим камешком? Нет. Это хорошая, я бы даже сказал, почетная роль, которую я выполню с удовольствием. Даже более того — с надеждой, что смогу стать тем обвалом, который похоронит всех этих уродов. Лишь бы только добраться до Смитсона, суметь! — Ваша болезнь пожирает вас. Я, вынырнув из мыслей, чуть недоуменно глянул на рассматривающего меня Хизео, машинально отмечая, что пауки перестали производить столько шума и ведут какую-то конструктивную беседу, пытаясь выяснить, чем же им вмазаться для успешного взлома. — Не совсем понимаю, о чем вы. Я здоров даже больше, чем возможно при моем образе жизни, — затянувшись терпким, чуть вязким дымом, я с удовольствием пропускаю его через себя. — Я говорю о вас троих. Вы, Лара, Фрэнсис, — Хизео не отводит от меня взгляда даже когда перечисляет других. — Ваша ненависть, ваша жажда мести мешает вам жить. Прищурившись, я смотрю сквозь мягко плывущую дымку на стоящего напротив меня человека и думаю о том, какое ему до нас дело. Окурок обжигает мне пальцы на вдохе и я, неторопливо притирая его в пепельницу, выдыхаю и пожимаю плечами. — Это наш выбор. Даже если он не правильный. Хизео ничего не отвечает, и я, считая разговор оконченным, снова подхожу к дивану. — О, детектив, я всё продумал, — замечает меня Дитрих. И видя, что я не собираюсь его перебивать, продолжает: — раз выкупили сразу такую большую партию, значит выкупил её кто-то один и ему уже есть кому её сбывать. Я за вечер напишу программку, которая отловит все свежие упоминания HAP13-ЕV25.1 в сети, ночью мы половим их в открытом и закрытом секторах, а утром уже будем знать, кому и куда пошли продажи. И-и-и уговорим их поделиться! Хороший план, а? Я оглядел Дитриха Шульца с ног до головы, поймал страдальческий взгляд его брата и достал коммуникатор. — Ваша задача из всех покупателей найти тех, чья смерть сделает этот город лучше. Те,на кого выдана лицензия на убийство, владельцы наркопритонов, детских борделей, сотню раз отпущенные за недостаточностью улик торговцы черными имплантами, и подобные им. Задача понятна? Пауки синхронно кивнули. Контакт Файдза горел он-лайном, но на звонок ответил он только секунд через двадцать. — А-а-ал-ле? — Готов пострелять в людей за пару баллонов экспериментальной наркоты? — ... — Файдз? — Конечно, да, но... Ю’рис, а ты точно коп? Мой тяжелый вздох заглушил смех стоящей рядом Лары. 22. Долгожданные встречи (Черновик) Позавчера Сивуха зарядил ему в лоб вместо приветствия, потому что, как выяснилось, Дробина только на следующий день после ухода Файдза смог объяснить окончательно протрезвевшему товарищу, что их фронтмен из группы-то ушел вообще, на всегда. Эти объяснения наложились на то, что Сивуха после этого целый день смотрел в новостях, как красиво Файдз падает на того уёбка из клуба. Злость и обида на старого друга, так некрасиво поступившего со своими корешами, копилась, и в итоге, к вечеру, увидев заваливающегося в гараж как ни в чем ни бывало Файдза, соло-гитарист встретил его мощным ударом кулака. Ошибка была осознанна только тогда, когда Сивуха, вместо ругани, услышал сначала полный тоски стон «Пи-и-во-о!», а следом звук взрывающихся от удара банок, пластиковую сетку с которыми Файдз выпустил из рук. В нос ударил густой, сладковато-горький запах безвозвратно уничтоженного напитка богов, и драться как-то расхотелось. После короткого, но ёмкого диалога, было решено объявить перемирие и отправиться за новой партией, тем более что Дробина задерживался на работе и к его приходу они бы как раз успели всё убрать. В магазине, из которого Файдз только что унес двенадцать банок темного, их встретили как родных, даже дали скидку, особенно когда два музыканта, подумав, решили взять еще и две бутылки виски. Скидка расширила финансовые возможности товарищей, и обратно пришлось ехать на такси — в руках унести все покупки было уже просто невозможно. Они успели не только вернуться в гараж до прихода Дробины, но и устранить все следы пивопадения, а еще — послать нахуй какого-то плюгавого мужичка в деловом костюме, сжимавшего в руках толстую папку и искавшего «мистера Джастина Дейвиса-младшего». Явившийся почти к полуночи Дробина в пол уха слушая, что его кто-то там искал, выпил подряд две банки, махнул рукой и отрубился на том самом диване, где сейчас лежал Файдз. Посмотрев на спящего, два товарища перевели взгляд на внушительную батарею пакетов с алкоголем, вздохнули, вытащили из шкафа видавшие всякое матрасы и, кинув их на пол, тоже завалились. Зато утром очнувшийся раньше всех Дробина взял организацию их попойки в свои руки, и просыпался Файдз от запаха еды и под звуки их первого альбома, рвущиеся из динамиков. И понеслась... Файдз рассказывал им все, кроме, пожалуй, своих личных мыслей касательно Беса, потому как сам с ними не до конца разобрался. Но и смену хозяина у «Санта-Доминго» и спасение жопы владельца «Экзидиса» – всё это рокер живописал в таких красках, что аж у самого дух захватывало. Мужики слушали, восхищались и завидовали. — Вот это приключение, вот это я понимаю отдохнул! — Ваще-то я работал, — поправил Дробину Файдз и едва успел уклонится от просвистевшей рядом смятой банки из под пива. — Это я вчера работал, а ты, сука, отдыхал, — наставительно покачав пальцем у него перед лицом, припечатал музыкант. — Ты тока это, чё нас не звал? — Сивуха, привалившись спиной к столу и положив на ноги неподключенную гитару, с какой-то дикой скоростью перебирал по грифу пальцами, то ли вспоминая, то ли импровизируя, и через шланг от капельницы, второй конец которой был опущен в галлонного обьема кастрюлю, всасывал «котельщика1». — Да мужики, ну оно вот... Ну первый клуб, он такой, был. Типа пристрелочное задание, ну вы понимаете. Ты вообще в говно был, когда я уходил, ну и не то что бы планировалась там перестрелка. — Да-а. Именно по этому ты взял туда здоровенного мекса с железной рукой и шестиствольным пулеметом. Потому что не планировал перестрелку, ага-ага. — Да оно само, честное слово! Мария там был нужен для морального устрашения, я когда рядом с ним стою, сам устрашаюсь, Попадос должен был вообще от одного его вида обгадится... Эх, да че уж. Ну постреляли и постреляли. Но в «Экзидисе» вот вообще ничего не предвещало, клянусь, это все коп, — Файдз развел руками, Дробина тут же сунул ему в одну открытую банку пива, которую рокер приложил к все еще побаливающей шишке на лбу. — Ладно, — вскрыв себе банку, бас-гитарист принялся смешивать в кружке пиво с виски, наплевав на все законы коктейльного дела и соединяя их в соотношении один к одному. — Но, в следующий раз нас зови! Мы двадцать один год назад, вот в этом самом гараже друг другу слово дали, что если помирать, так с музыкой и вместе! На первый раз мы тебя прощаем, но, чтоб больше никогда, понял? — Да понял я, понял, — махнул рукой Файдз. — Ток черт знает, когда там этот следующий раз будет. Грека спасли, бабла получили, детектив там че-то делает свое, ему наверное начальство жопу так навазелинило, что он ... Коммуникатор разразился противным верещанием, пробивающимся даже через забористые рифы их третьего —лучшего! — альбома, что играл по кругу последние четыре часа. Файдз, сгребя адское устройство в ладонь, прищурился, в уютном гаражном полумраке фокусируясь на ярком пятне и, удивленно хмыкнув, наконец принял вызов, заодно рукой показав, чтоб Сивуха сделал музыку потише. — А-а-ал-ле? — Готов пострелять в людей за пару баллонов экспериментальной наркоты? Файдз на миг убрал коммуникатор от уха, еще раз на всякий случай глянув в экран. Это точно был детектив. Это точно был его голос, хоть и звучал заёбанным, в плохом смысле слова, до смерти. Но вот его вопрос... « Да не, он наверняка просто сократил информацию до необходимого минимума. Лимит на буковки, любовь к циферкам, мать его...» — Файдз? — привлек его внимание коммуникатор и музыкант поспешно приложил его к уху, глядя на две пылающие энтузиазмом морды напротив. — Конечно, да, но... Ю’рис, а ты точно коп? Из коммуникатора раздался хохот Лары, почти заглушивший тяжелый вздох детектива. — Точно. Никаких предварительных данных нет. Завтра с шести утра будь готов в любое время сорваться и поехать туда, куда я скажу. Всё свое бери с собой, на месте разберемся, что пригодится. — А я мужиков своих возьму, нормально? — Сивуха и Дробина синхронно закивали головами, показывая большие пальцы рук. Юрис по ту сторону связи затих на долю секунды, потом коротко ответил — «Нормально» — и отключился. — ЕЕЕЕ! Как в старые добрые времена! — Сивуха потряс гитарой в воздухе и агрессивно всосал в себя еще порцию. — А что это за чарующая голосом барышня там хихикала? — Дробина, расставшийся около недели назад со своей последней пассией заинтересованно покосился на коммуникатор, что их фронтмен все еще сжимал в руках. Файдз, хмыкнув, бросил его на диван рядом с собой. — Это Лара. Глазищи – во! Фигура – во! Жопа... Братан, её жопа это ну просто шедевр матушки природы! И сбалансировала матушка природа весь этот шедевр просто отвратительнейшим характером, —закончив экспрессивно жестикулировать, расплескивая пиво из банки, Файдз присосался к краю емкости, опорожняя её в два глотка сразу на половину. — Пджи, — Сивуха снова отодвинул гитару, пожевывая край силиконовой трубки.— Лра, эт та, ктрая снайпрша? Ктрая во-о-о-от, — он подхватил в воздухе выпавший изо рта шланг и сунул его обратно, — чрез ткусечную щель двух угндошила? За скунду. Да? — Да. А Раттана, это вот такусечная мелочь, — полулежащий Файдз вытянул руку на уровне своего плеча. — Вряд ли она завтра там будет, но вы их не перепутаете. Она дитё такое, с розовыми патлами и шилом в жопе больше, чем она сама. — Жпа? — Шило! Ты чем слушаешь, ёба, — Дробина легонько подопнул под коленку Сивуху и тот недовольно замычал. — Так, раз у нас завтра дело, то надо часа через четыре завязывать с бухлом. Чтоб в пять утра уже собраться, и быть готовыми в шесть стартовать. — Он сказал, что с шести, — напомнил Файдз, но басист махнул рукой. — Один черт нам после попойки будет херово, так что пока соберемся, пока похмелимся... У меня где-то пара балончиков антипохмела валялась. — Ага, алюминиевых таких, — рокер потряс полупустой банкой и, допив ее, смял, выбрасывая к куче её товарок. — Давай и мне «котельщика». А на счет антипохмела и всех вот этих сложных дел — есть у меня одна мыслишка... Дробина, оттолкнувшись ногами от пола, подъехал на своем стуле к столу, начав смешивать «котельщика» для Файдза, а тот, снова взяв комм в лапу, вызвал новоявленного личного доктора. Пако ни на первый, ни на второй звонок не ответил, и Файдз, написав сообщение, кинул коммуникатор на диван и потянул на себя коробку с пиццей. Там же, спустя десять часов. Сивуха и Дробина методично собирались «на дело», пакуя сумку со всяким полезным, начиная от пары ящичков патронов и заканчивая запасными пластинами на легкие бронежилеты, оставшиеся еще с тех времен, когда они трое состояли в народном ополчении. Все это навевало ностальгию по старым денькам, когда жизнь казалась куда проще... Файдз, забывшись, почесал лоб и зашипел, надавив на только-только начавший сдуваться бугор на правой половине. «Вот всё таки мировые они мужики! Ми-ро-вы-е!» — подумалось ему. Лениво развалившись на стареньком диване, почесывая пузо и периодически трогая шишку на лбу, рокер имел самое благостное настроение и ждал обещанного сигнала... [1] Boilermaker — алкогольный коктейль, содержащий любой крепкий алкоголь и пиво. Коктейль похож на «ёрш», но отличается тем, что стакан пива и стопку крепкого алкоголя подают отдельно, а затем стопка опускается в стакан. *** Пако, успевший сделать небольшую уборку на своем новом месте жительства, рассовать вещи и даже приделать на стену найденную в нижнем ящике шкафа гирлянду, сидел у барной стойки, когда дверь бара распахнулась. В «Акапулько» вошла женщина. С шоколадного цвета кожей, невысокого роста и заплетенными в множество дредов черными с легкой сединой волосами, что сейчас складывались на её голове в причудливый узел, открывая уши и шею с одной стороны и полностью закрывая с другой. Её пышную фигуру обтягивало платье-футляр изумрудного цвета, с золотой лентой по широкому декольте. Мягкие драпировки ткани, от левого плеча к поясу, и от пояса к правому бедру делали акценты на и так не маленькой груди и бедрах, отчего талия казалась еще уже. С мочки открытого уха у незнакомки свисал крупный золотой диск, инкрустированный какими-то мелкими камнями, а в руках она сжимала черный, как и её туфли-лодочки, бархатный клатч. — Мадам, позвольте, я вас провожу... — за её спиной в клуб вошел здоровяк Билли. Всякий, кто услышал его голос, оборачивался хотя бы ради того, чтобы увидеть, к кому эта зверюга так обращается.