Вытащив коммуникатор из кармана, Пако набрал заученный наизусть цифро-буквенный номер и, уже открывая дверь в свой «кабинет», услышал бархатистое контральто: — Я тоже соскучилась, Сахарок. Как твои дела? — Милая, я тебе все-все расскажу, но прямо сейчас я жду тебя в баре «Акапулько» в твоем самом эффектном деловом костюме. — Хм... Хорошо, буду через тридцать-сорок минут. Мадонна отключается, а Пако, испытывая странную, но приятную уверенность, что этот вечер, в кои то веки, пройдет прекрасно, закрывает за собой дверь в кабинет и идет разбирать вещи. Мадонна должна видеть, что он хорошо устроился и даже кое-чего достиг вне своей, так сказать, основной специальности. 18. Ужин по Детройтски (Черновик) Внезапно упавшее в чат сообщение от Хизео Хасаши заставило меня невольно сбиться с шага. Подумать только, десять тысяч, пусть даже их нельзя вывести с внутреннего счета клуба, и еще две – на руки. Так, за один день я получил сумму, эквивалентную одной восьмой моего годового заработка. Вот бы мне эти деньги лет двенадцать назад... А сейчас мне разве что пригодятся те две. Подкупить патронов к «Элен», пополнить слегка опустевшую морозилку, подкинуть немного информаторам: пусть деньгами они в большинстве своем давно уже перестали брать, предпочитая обмен информацией и мелкую помощь в рамках закона, но от лишней бутылочки хорошего пива или блока сигарет, чуть меньше воняющих пластиком никто из них не откажется. Остаток сбросить на счет, где медленно и верно копится небольшая сумма на... Черт бы его знал, на что, если честно. Когда-то все, что я зарабатывал, уходило на её лечение. Потом большая часть стала просто оседать на счете в банке - я не научился ни жить на широкую ногу, ни меньше работать. Иногда в странном порыве принести добро, чаще всего после особенно грязных, кровавых дел я жертвовал какую-то часть в фонд районной школы. Иногда – переводил одному из воспитателей в детском приюте, тому, в чьей порядочности был уверен и знал, что он не отправляет своих воспитанников торговать собой по ночам в притонах или толкать там наркоту и потратит эти деньги на благое дело. Возможно, сделаю так и в этот раз... — Ты видел? ТЫ ВИДЕЛ?! — вокруг меня запрыгало черно-розовое нечто, потрясая зажатым в руке коммуникатором. — Пойдем на рынок! Я щас как куплю всякого! Как приготовлю! Ты на свои бургеры даже смотреть не будешь потом! Раттана вцепилась в мой локоть и потянула меня в сторону дороги с энтузиазмом маленького тягача, треща без умолку о десяти способах приготовления риса, о маринаде для кузнечиков и еще черт знает о чем. Пройдя за ней пяток шагов я уперся, заставляя ее остановиться и, когда она, наконец обернулась ко мне, ткнул пальцем в нужную сторону. — Нам туда. — А что ты сразу не сказал? Нет, ну вот ты за человек, повел меня непонятно куда, а нам оказывается вообще в другую сторону, ты как будто не знаешь район... Она потащила меня к рынку, а я, вздохнув, абстрагировался от её гипер-эмоционального потока, лишь машинально фиксируя, как непредсказуемо виляют рассуждения кочевницы и периодически нейтрально угукая, когда Раттана кидала на меня излишне подозрительные взгляды. В таком режиме мы дошли до рынка и прошли половину его, прежде чем кочевница, наконец, остановилась возле одной из торговых тележек-холодильников, накрытой синим, подвыгоревшим от едкого дождя навесом. Отпустив мой локоть, девчонка прочирикала что-то приветственное стоящему за прилавком азиату неопределенного возраста, тот промолчал в ответ, но сделал какой-то сложный жест руками, после Раттана зачирикала с удвоенной силой, а мой нейролинк оживился, начав выдавать субтитры с японского. Однако, очередной сюрприз. Впрочем, её разрез глаз намекает на наличие азиатских кровей, может просто не дальних, как я предположил в начале, отсюда и знание языка. Некоторое время я еще обращал внимание на подстрочник, но, поняв, что там нет ничего интересного, кроме разговоров о погоде, о свежести соевой спаржи на витрине и жирноте насекомых, снова начал неторопливо осматривать рынок вокруг нас, периодически принимая от очередной пластиковый пакет и поглядывая на продавца, который эти пакеты начал достаточно шустро выдавать. В нем было что-то царапающее взгляд, но что, я понять не мог. — ... Красивая татуировка! А можно посмотреть? — всплывает подстрочник, которого я лениво касаюсь сознанием, а потом, спохватившись и осознав, резко вскидываю взгляд на стоящую ко мне спиной кочевницу и одетого в непримечательную сине-черную накидку человека за прилавком. Мы встречаемся с продавцом взглядами, впервые за все то время, что я стою у его лотка и я, предположив сразу худшее, мысленно перебираю в голове всё то немногое, что знаю о якудза Теперь-то я понимаю, что же все это время мне не давало покоя. Слишком мало движений он делает, чтобы совершить какое-то действие. Слишком уж характерный у этого человека взгляд. Татуировки, скрытые одеждой, и чистая, уверенная речь на нихонго (как мой переводчик обозначил именно его японский язык, но не говор Раттаны) лишь дополнили картину. Итак, якудза. До сих пор помешаны на собственной специфической чести, как и несколько сотен лет назад, приверженцы культуры «старой Японии», злопамятны и целеустремленны, имеют сложную иерархию внутри своих кланов и стараются не вести дел с другими нациями. Нет, сотрудничают, конечно, когда нет никакого выбора, но если есть возможность – стараются работать хотя бы с азиатами. Исключая китайцев. Китайцев они не любят. Татуировку, что покрывает все тело, исключая лишь несколько зон, якудза или носят не скрывая, специально на показ, как знак своего отличия, или наоборот, прячут. В Детройте были замечены всего пару раз за последние двадцать лет, но информацию о них все равно не исключают из обучения в Академии, слишком уж памятными были оба раза их присутствия. — Наблюдательная у тебя дочь, детектив, — обращается ко мне этот человек, перейдя на английский и продолжая смотреть в глаза. — И красивая. И очень любопытная. А, ну да, она же и ему в самом начале ляпнула, что с отцом ходит за продуктами. Хороший способ обезопасить себя: моя рожа в нашем районе достаточно известна, особенно среди всякого отребья, да и те, кто рангом повыше, не сунутся. Да еще и эти новости... — Счастье молодости, — я подхожу чуть ближе, медленно ставя всученные мне пакеты на прилавок и не сводя с продавца взгляда. — Ах, я тоже был когда-то очень любопытным. Да, что скрывать, и сейчас иногда не могу отказать себе в таком удовольствии, — он прикрывает глаза, расплываясь тонкой улыбкой, а потом засучивает рукав своей многослойной одежды, демонстрируя чуть выцветшую татуировку: бегущую куда-то вверх по паутине крысу, в окружении падающих красных листьев. Раттана, на время короткого диалога притихшая и снова оказавшаяся у меня чуть за спиной, издала придушенный восторженный писк и аккуратно взяв мужчину двумя руками за ладонь, принялась с неподдельным восторгом рассматривать рисунок. — Она такая... Такая настоящая, — наконец выдала она с чувством, отчего якудза (или бывший якудза?) тихо рассмеялся. — А можно сфотографировать? — Отчего нет. На спине еще краше. Встань вот тут, под навес. Мужчина указывает кочевнице на свободное место рядом с собой, после чего скидывает накидку на пластиковый стул, ловким движением ослабляет завязки на поясе и приспускает свою рубаху с короткими рукавами, демонстрируя восхищенной кочевнице настоящую картину у себя на спине. Раттана быстро делает фото, потом встает рядом и, вытянув руку с коммуникатором, прижимает вторую к своей щеке, делая демонстративно-удивленно-восторженное «О-о-о» на камеру, после чего, убрав коммуникатор в карман, глубоко кланяется оборачивающемуся и накидывающему рубаху обратно на плечи японцу. А ведь мне скоро предстоит встреча с еще одним специфическим представителем этого народа. Почему бы не спросить совета у этого, раз он так благодушно настроен? — Раттана, ты все взяла, что хотела? — кочевница в ответ на мой вопрос выскакивает из-за прилавка, еще раз кланяется мужчине, хоть уже и не так низко, и утвердительно кивает мне. — Хорошо. Я хотел бы спросить у вас совета, так как вижу, что вы человек своей культуры, — осторожно начинаю я, обращаясь к уже одетому японцу и он, помедлив, согласно кивает, предлагая мне продолжать. — Мне предстоит деловая встреча с японцем, вашего или может чуть старше возраста. Эта встреча должна носить спокойный, дружеский характер, но мне придется задавать вопросы, которые могут быть ему неприятны. К тому же, этот человек сейчас обременен разными обязанностями и многие ему докучают. С чего стоит начать беседу, чтобы проявить к нему должное уважение? По мере моего вопроса маловыразительное лицо продавца все же сменило несколько эмоций, от удивления до глубокой задумчивости. После он на миг скрылся под прилавком, чтобы извлечь на него небольшой металлический ящик для патронов, внутри которого обнаружилась лаконичная коробка. Из, насколько я мог судить, настоящего дерева. Не поленившись осмотреть её через аналитический модуль глаз, который в обычном режиме реагировал только на объекты, несущие потенциальную опасность, я получил предположение о редком сорте (хотя они теперь все – редкие) красного дерева. — Столь важную беседу принято начинать с подарка. Правильно выбранный подарок покажет ваши намеренья и отношение к человеку. Но в нашей культуре не принято разворачивать подарок при дарителе, так что нужно не только его правильно выбрать, но и верно упаковать, чтобы эффект был достигнут сразу, — мужчина говорил на английском, но достаточно тихо, чтобы сказанное им было лишь для наших с кочевницей ушей. — Лучшим выбором станет чай. Понюхай, ты же должен знать, что собираешься дарить? Я, чуть помедлив, наклонился над тканевым мешком, лежащим на весь объем деревянной шкатулки и медленно, глубоко вдохнул. Запах, по началу словно совсем неощутимый, вдруг обрел плотность, вытаскивая на верх старые, глубоко запрятанные воспоминания детства, потому как пахло травой. Молодой, сочной, смятой в пальцах травой. И еще, почему-то, солью. — Свежая трава и запах моря, то, что заденет сердце каждого японца, — с усмешкой проговорил продавец, стоило мне выпрямиться и, вытащив из под мешка с чаем пакет из настоящей бумаги, с пластиковым прозрачным окошком, в пару легких движений заполнил его чаем на треть, завернув бумажный верх. — Я бы предложил подписать пакет. Как зовут твоего делового партнера? — Хизео Хасаши, — отвечаю я и вижу, как замирает, так и не коснувшись бумаги, грифель карандаша, появившийся в руках японца. — Воистину, все приходит к тому, кто умеет ждать. Я знаю, с кем ты собираешься встретиться. Я отдам тебе этот чай бесплатно, только передай ему от меня вот это, — продавец запускает руку себе за пазуху и извлекает оттуда небольшой нож, метательный, судя по пропорциям. Черное матовое «тело» тускло блеснуло, прежде чем японец завернул его в чистый отрез ткани, смотал взятой откуда-то нитью и положил на прилавок рядом с бумажным пакетом. Я с сомнением посмотрел сначала на сверток, потом – на стоящего напротив человека. — Это весть о человеке, который был ему когда-то близок, но я не могу передать её сам. Я не прошу скрывать, от кого ты это получил. Мое имя – Шого Хэчиро, и я даю слово, что это, — узкая ладонь с длинными пальцами указала на тканевый сверток. — Не испортит твой визит к Хизео Хасаши. — Хорошо. В конце концов, я могу подарить чай в начале беседы, а в конце, когда все, что мне нужно, я узнаю, передать этот нож. Что я теряю? Ничего. Приобретаю? Пакет настоящего чая. Выглядит, как выгодная сделка. Под пристальным взглядом Шого я убираю и чай и нож в свою сумку, после чего подхватываю пакеты с покупками. И мы, наконец, отправляемся домой. Раттана выглядит странно притихшей всю дорогу: смотрит в коммуникатор, иногда активно что-то печатает и косится на меня, вызывая острое желание отобрать у нее устройство и посмотреть, в чем дело. На её аккаунт подписаться, что ли? Дома, всё дома. Без каких либо проблем дойдя до небоскреба (девчонка еще сбегала забрать свою сумку из машины) и поднявшись на двенадцатый этаж, я занес все покупки в квартиру и, пока розововолосый вихрь, успевший разуться раньше меня, носился от прихожей до кухни, расставляя все так, как ей нужно, попытался привыкнуть к изменениям в моем доме. Гитара Файдза, прислоненная к шкафу. Только что небрежно брошенная на боковину дивана куртка Раттаны, и её сумка рядом. Сложенные идеально ровной стопкой полотенца на кровати и одежда, которую вчера брала кочевница. Отодвинув свои ботинки к стене, и повесив плащ на вешалку я прохожу дальше, и взгляд натыкается на приоткрытую дверь ванной, через которую видно еще один комплект «шорты-футболка», лежащий на сушилке. Лара не стала утруждаться переносом свей одежды, сложив стопкой в ванной комнате. Кочевница звякает от кухонного гарнитура посудой, что-то жизнерадостно напевая под нос, но стоит нам встретиться взглядами, как она вдруг отводит глаза, преувеличенно громко бряцая кастрюлей и суетливо включая воду. Что не так? Взгляд сам собой падает на полку с фотографией, но там все так же, даже слой пыли на кольцах лежит непотревоженным. И только когда пальцы привычно скользнули по ремням кобуры, отстегивая ее от пояса, а я развернулся к своему столу, мне стала понятна причина нервного поведения Раттаны. — Интересное чтиво? — подровняв пальцем стопку документов, я снимаю и вешаю портупею с двумя кобурами на спинку стула и снова бросаю взгляд на кочевницу. Девчонка тут же опускает глаза, а потом, резко крутанувшись на пятке, разворачивается к кухне. «... И очень любопытная.» — всплывают в голове слова недавнего знакомого. Интересно, кто еще сунул свой нос в эту стопку? Я не собираюсь стыдить девчонку или еще хоть как-то акцентировать внимание на том, что она сделала. Эта стопка документов для того и осталась лежать на столе, чтобы посмотреть, на сколько мои новые знакомые... Беспринципны? Неблагодарны? Наглы? Наверное, всего по чуть-чуть. Что ж, с кочевницей это достаточно ожидаемо. Не обращая внимание на тяжелое сопение от плиты, я вытаскиваю из сумки пакет с чаем, тканевый сверток и, положив их к себе на стол, беру домашнюю одежду и иду в душ. Кажется, ванная комната - единственное место в доме, где я смогу побыть в тишине в ближайшие пару недель. Ну, зато у меня есть личный водитель с функциями повара. И черт знает где пропадающая наемница, которую пока не понятно как использовать во благо... Выйдя из ванны спустя двадцать минут, я имел удовольствие лицезреть упомянутую наемницу, сидящую в моем кресле и вытянувшую ноги на журнальный столик. Я молча поднял ладонь, она устало кивнула в ответ, поморщившись, словно это простое движение доставило ей определенную боль. На диване лежал гитарный кейс, яркий, как газировка от «DataFizz» и весь в кривляющихся рожах каких-то мультгероев, и плотно набитый вещами ничем не примечательный темно-синий рюкзак. На спинке дивана, рядом с курткой Раттаны, появилась еще одна, цвета ядрено-зеленого хрома. Да чем вам всем не нравится вешалка у входа? — Ноги со стола. Куртки на вешалку, гитару... Хм, — я еще раз окинул взглядом чехол, который при близком рассмотрении оказался лишь имитацией: не делают твердые чехлы для гитары с молнией по нижней части корпуса. А вариантов, что Лара может маскировать под гитарный кофр, исчезающе мало. — Для кофра хватит места под кроватью. — Да, сэр, — Лара с мученическим стоном убрала ноги со стола, но с кресла не двинулась. — Но позже. Я еще раз оглядел сидящую в кресле снайпершу. Припыленные волосы, но чистое лицо. Покрытая тем же слоем пыли одежда, слегка напряженная поза, словно ей больно выпрямить спину до конца. Во что она успела ввязаться? Ладно. Это её дело. До того момента, пока её не ищет полиция, конечно. Вздохнув, я убрал куртки на вешалку, аккуратно перенес кофр, сунув под кровать, передвинул рюкзак на край дивана, поближе к Ларе и, вытащив из кухонного шкафа аптечку, поставил перед наемницей на стол. После чего, сев за свое рабочее место, вытащил из-за уха кабель и, подключившись к терминалу, принялся скидывать туда скачанные на работе данные, попутно просматривая и нанося метки предполагаемого маршрута Виная на лично модернизированную карту города. Раттана вчера вечером оговорилась про Беса, а я сделал вид, что не обратил внимания, чтобы не задевать скользкую тему «заказчика», которую кочевники обсуждать всегда отказывались. Но имя прозвучало, и во всем городе я знаю только одного действительно известного Беса – брокера из пригорода, с территорий «Санта Муэрте». Все крупные дельцы на особом счету у полиции, ведь именно через их руки проходит основная масса всех «дел», которые мы потом вынуждены расследовать. Чем крупнее брокер, тем идеальнее у него репутация перед законом и тем серьезнее его защищают банды, которые пользуются его услугами. И, конечно, тем сложнее схватить его с поличным. Брокер – центральная фигура, но жизнь это не партия в шахматы. Чаще всего попытка довезти брокера до полицейского отделения заканчивалась смертью конвоируемого. Никто не хочет, чтобы его тайны всплыли наружу. А что у меня теперь есть на Беса? Есть заказ на перевозку бомбы. Есть перевалочный пункт-склад, который находится на территории «Санта Муэрте», и не то что бы особо далеко от места официальной лежки рогатого дельца. И, главное, весомости и хватки ему вполне хватит, чтобы организовать такой склад для личных нужд, не сообщая об этом контролирующему территорию «офицеру», назовем так Ламберто для удобства. Может, Бес использовал свои связи в банде на более высоком уровне, а фигуру среднего звена в детали посвящать не сочли нужным? А может организовал себе склад и вовсе не ставя банду в известность. Допустимы оба варианта. Выходит, можно предположить, что Бес работает или с Ростовенко, или напрямую с «AIS». Почему это важно сейчас? А потому, что перенося на карту маршрут Виная, я понял, что он отметился совершенно во всех частях города, кроме одного конкретного района – района, где стоит бар «Акапулько». Как так вышло? Разбираясь в присланных данных я заметил, что некоторые маршруты пересекаются по времени, хотя находятся в разных частях города. Две одинаковых машины с одинаковыми номерами разъезжали по городу в разные направления? Верю, ага. Нужно найти, как отличить настоящие маршруты этого кочевника от поддельных. Я, потянувшись к стоящей на своем месте гитаре, машинально проверяю строй и, продолжая анализировать выставляемые на карте новые отметки, неторопливо перебираю струны. Простые упражнения: последовательное легато на каждый лад, с седьмой струны до первой, проходка по ладам «змеёй»... Пальцы теплеют, звуки ложатся ровнее и мягче, как и мысли. Все метки из отчетов занимают свое место на карте и рассматривая их, проводя маршрут взглядом и мысленно вспоминая места, по которым предположительно ехал кочевник, я нахожу первое несоответствие. Невозможно проехать через Фрюхаув за не полные восемь минут, со средней скоростью в 45 миль. Длинная, извилистая улица, на которой стоит шесть регулируемых перекрестков и еще столько же нерегулируемых, даже в самый свой «мертвый» час преодолевается минут за 15 из-за постоянного встречного движения и запаркованных по бокам дороги авто. Значит, нужно найти, какой маршрут маскируется этими данными. Так, за сопоставлением данных и неторопливым перебором хроматических проходящих аккордов, я провожу следующие пол часа, пока постоянный неравномерный шум от готовки, перемежаемый тихими разговорами двух дам не стихает. Я, все еще не привыкший к тому, что в моей квартире кто-то ходит у меня за спиной, дергаю головой в сторону появившейся на периферии зрения и ушедшей в ванну Лары, сбиваясь с ритма. — Ужин готов! — тут же торжественно сообщает Раттана, словно только и ждала возможности вклиниться в звуки гитары. Я отставляю инструмент обратно на стойку и сохранив записи, отцепляю кабель от терминала, отодвигая стул и непроизвольно принюхиваясь. Пахло... Здорово! Аптечка со стола куда-то пропала. Кочевница, подставив табуретку, уже лезет за посудой в настенный шкаф, ворча что-то про заговор высоких людей и я, предпочитая не соваться под руку и пользуясь тем, что Лара ушла в ванную, занимаю свое кресло, в полглаза следя за тем, как доставшая все нужное Раттана, пританцовывая на месте, раскладывает еду по тарелкам. Практически бесшумно вышедшая из ванной комнаты наемница, переодевшаяся в выданный вчера комплект моих вещей, на миг задерживается взглядом то ли на мне, то ли на кресле и со вздохом садится на диван, подворачивая ноги. Красивые, в меру рельефные от настоящей, не «дутой» и не замененной на синтетическое волокно мускулатуры, ноги, покрытые свежими синяками самого разного размера. Мы с Ларой встречаемся взглядами, она вопросительно вскидывает бровь, я в ответ качаю головой и обращаю все внимание на поставленную передо мной еду. Видно, что девчонка не просто умела готовить, но еще и старалась: все красиво разложено, рис на своей половине тарелки разлинован соусом, рядом аккуратная горка соевой спаржи, сладкого перца и еще чего-то, что я на вид не опознаю, посыпанная кунжутом, а по центру стола стоит большое блюдо с золотистыми, еще шкворчащими кузнечиками, в окружении трех маленьких пиал с соусами. — Шеф-повар Раттана и её фирменное блюдо - «Ди Сань Сиань»! — кочевница обводит ладонью стол, после чего подтягивает ногой оставшуюся возле гарнитура табуретку и, сев, первой берет тарелку со своей порцией и вилку. — Вообще, это все традиционно кушается палочками, но я у тебя их не нашла. — Доставка привозит приборы в заказе, а своих у меня нет, — я так же беру свою тарелку со стола и, держа её на ладони, пробую еду под пристальным взглядом кочевницы. Потом зачерпываю еще, с явным удовольствием, и кошусь на Лару, которая сметает свою порцию со скоростью цифрового червя, пролезшего в корпоративную базу. Если Раттана таким образом извинялась за то, что сунула нос в мои дела, то ее расчет оказался верен - когда тарелка опустела, я, насыпав себе закуски, чувствовал себя почти довольным жизнью, не хватало только баночки темного пива к слегка острым кузнечикам, но этого девчонка предусмотреть не могла. — Спасибо, все было очень вкусно, — не кривя душой похвалил я ужин. Лара согласно угукнула с дивана и кочевница, чуть покраснев, расплылась в довольной улыбке. — Я начал изучать данные, что прислали по твоему брату, скажи, он вел какие-нибудь дела с Бесом? Раттана, подвернув под себя пятки и опершись локтями на вывернутые наружу колени, покачалась на табуретке, испытующе смотря в ответ и медленно кивнула. — Да. Но я не знаю, какие. Брат выходил на связь очень редко и о делах своих ничего не рассказывал. А то, что он в оказался Детройте я узнала вообще не от него, а от общего знакомого из другого клана, который тут с ним пересекся. Он же сказал, что Винай обмолвился, будто стал партнером крутого брокера, Беса. Они виделись пару месяцев назад, после этого брат перестал выходить со мной на связь и я решила его искать, — девушка развела руками и потянулась к кузнечикам. — И ты поехала к Бесу, чтобы найти брата, — кочевница опять кивнула, облизывая пальцы. — Он тебе что-нибудь рассказал?