— Я не бродяжка. Они некоторое время мерились взглядами, кочевница чувствовала, как второй раз за пару часов у нее начинает леденеть где-то в желудке, но тут Бес хмыкнул и, пыхнув сигарой, чуть прикрыл веки, «отпуская» взгляд. «Это не победа, но и не поражение» — вздохнула Раттана, переводя дух. — Ты меня услышала. Войти в клуб тебе никто не поможет, ты должна составить впечатление... Ну, если не избалованной, то достаточно эффектной и обеспеченной девушки. Пока это все, — Бес сверкнул взглядом, и кочевница даже не поняла, как оказалась по ту сторону двери, сжимая в холодной ладошке свой коммуникатор. Стив и Пол, молча окинув замершую кочевницу взглядом, переглянулись. — Слушай, ты же там отойти хотел, да? — Пол изобразил зевок и покосился глазами на дверь. — Иди, тридцать минут у тебя есть. Потом сменимся, тоже жрать уже охота. Раттана непонимающе перевела взгляд с одного охранника на другого, но послушно позволила приобнять себя за плечи и увести вниз по лестнице, к одному из пустых столов. — Ты посиди тут, я сейчас, — Стив двигался на удивление плавно и бесшумно для своих габаритов. Кочевница медленно кивнула, приходя в себя, и зачем-то полезла в коммуникатор, проверяя, не удалил-ли Бес что-то еще. Но нет, отсутствовала только фотография с погрузчиком, и ее место заняло фото этого Файдза. Вздохнув, девушка положила коммуникатор на стол, экраном вниз и энергично растерев ладони друг о друга вдруг поняла, что от всех этих событий у нее ужасно разыгрался аппетит. Подошедший с контейнером и кружкой в руках Стив оказался очень к месту. — Что-то ты бледная какая-то, я тут это, вот, — мужчина чуть помедлил и, поставив перед ней кружку и контейнер, снял с последнего крышку. Вверх взметнулись клубы пара и Раттане на миг показалось, что за соседним столиком кто-то начал принюхиваться, так вкусно запахло. — Сестра готовила, она шеф-повар в китайском ресторанчике. — Оно неострое? — на всякий случай уточнила кочевница и Стив отрицательно покачал головой. — А ты что есть будешь? — Закажем что-нибудь, — неопределенно повел плечами охранник и Раттана вздохнула. — Отбирать последнее – дурной тон среди кочевников. Принеси две тарелки, поделим. Иначе есть не буду вообще! — тут же предупредила начавшего было возражать Стива девушка и тот, хмыкнув, ушел к бару, чтобы через минуту вернутся с двумя тарелками. Поделив пищу на две неравные части, кочевница пододвинула ту, что побольше, к охраннику и принялась за еду, периодически прихлебывая из одной со Стивом кружки горько-сладкий черный кофе. — Твоя сестра просто супер, — подавив желание облизать тарелку, Раттана отодвинула ее чуть от себя и сделала маленький глоток уже подостывшего напитка, оставив последний глоток для охранника. — Спасибо, Стив. Ваш босс это... — она дернула плечиком и поморщилась. — Что-то с чем-то. И, боюсь, что у меня не получится вечером встретиться с тобой. Придется мне сегодня скататься в дурацкий клуб и надеяться, что хоть там я что-то найду о моем бестолковом брате. — Ты ищешь брата? — успевший заметно расстроится Стив с интересом посмотрел на кочевницу, допил остатки кофе и отодвинул посуду в сторону. — Он же тоже кочевник? — Ну да, а кем ему еще быть. Хотя и кочевник он, знаешь, не очень... Ты, наверное, его даже видел, — Раттана чуть встрепенулась. — Он такой, чуть выше меня, похож лицом, с темными волосами. Вот тут еще шрам длинный и тонкий, и кулон такой на шее, шестеренка, оплетенная проволокой, на черном шнурке. — Что-то припоминаю. Был такой тут пару раз, но я с ним, сама понимаешь, не общался больше необходимого, — Раттана в ответ лишь тяжело вздохнула, и Стив аккуратно похлопал ее по лежащей на столе ладони. — Не переживай, я уверен, что ты его найдешь. А... Вот, черт. — Глаза Стива мелькнули синим, он коротко глянул через плечо наверх, туда, где с обеспокоенным лицом стоял его напарник и кивнул. — Пол вызывает. Говорит, что шеф куда-то собирается. Извини, я побегу. Отдашь посуду бармену? Он знает, что с ней делать. — Конечно. Спасибо за угощение, это было очень мило, — смахнув розовую прядь, девушка улыбнулась ему на прощание и как только Стив быстрым шагом рванул в сторону лестницы, встала, собрала посуду и понесла ее к бару. Итеан принял ее без вопросов, и тут же вернулся к обслуживанию сидящих возле бара и похожих один на другого молодых парней с преобладающим золотым цветом в шмотках. Никто из них не стал ничего говорить кочевнице, хотя многие косились с интересом, и в данной ситуации Раттану это только обрадовало. Тихо выскользнув из бара, она сняла сигнализацию, села на водительское сиденье и в приступе внезапного гнева стукнула кулаками по рулю, впрочем, тут же извинительно его погладив. «Нашла, где характер показывать... Да и вообще, раскатала губу, что вот так, хоба, и за один день найду брата. Ладно, человек который его видел. Человек, который знает человека, который его видел. Клуб, в который надо еще попасть. Разве это может быть сложнее, чем отгонять «духов» от клановой стоянки? Ты кочевница, Раттана! Ты выживала в пустоши, там, где эти городские дохнут меньше чем за сутки! Ты справишься! И, тем более платье у меня есть, зря, что ли, я его втихаря от Мелиссы в сумку спрятала? Надо только в какой-нибудь мотель заехать, где горячая вода есть, ополоснуться...» Спустя десять минут по окраинам Детройта несся, закладывая крутые повороты, черный внедорожник, раскрашенный розово-зелеными полосами и сверкая голубым неоном нарисованных на боку бриллиантов. Машина, распугивая других едущих в ту же сторону водителей, свернула в проулок, и рев ее мотора стих вдалеке. [1] Аннаполис — столица штата Мэриленд, стоящая на берегу Саргассова моря, Ирэн и Дэниель приехали с противоположной от Далласа стороны. [2] Lev haarye (לבהאריהивр.) —«Сердцельва» [3] Kuraġġużi (мальт.) — «Отважные» [4] Legrand (фр.) — как фамилия главы клана, не несет в себе дополнительного смысла. [5] Пассажиры — общее название всех людей, которых кочевники перевозят через пустоши. [6] Bama (англ) — сокращение от штата Алабама. Нарицательное пришло из рэп-культуры и хип-хопа, в которой высмеиваются жители этого штата — неудачники, одетые в «отстойные шмотки», ничего из себя не представляющие и весьма тупые. [7] Стоун – единица измерения в Сша, равная ~6,35 кг. Груз, который забрала Раттана, весит ~298, 4 кг. 10. Человек из прошлого Открыв глаза, я вглядывался в холодную темноту, не желая включать глазные импланты и намеренно оставаясь в рамках возможностей обычного человека. Такого, какого сейчас крайне тяжело сыскать в этом городе. Ежедневный ритуал, который я выработал сам для себя после первой имплантации — нейролинка и глаз — по совету штатного психотерапевта. Его слова надолго врезались мне в память и иногда я жалел, что больше не могу поговорить с ним. Такая нелепая и, одновременно с этим, обыденная смерть для психотерапевта — самоубийство... «Я предупреждаю об этом всех молодых людей, приходящих на службу не ради того, чтобы получить бонусы от государства и мнимую власть, а таких, как вы, Ливану. Не надо на меня так смотреть, я уже наслышан о ваших способностях, но, поверьте, до того момента, когда я начну чувствовать дискомфорт от вашего пристального взгляда, еще много времени. Вы, как и все выходцы из стран третьего мира, а именно туда откатилась Румыния после Коллапса1, прошли через очень жестокую школу жизни и от того мне еще приятнее было изучать ваше личное дело и данные, которые были получены в ходе вашей стажировки под руководством офицера Эштона. Вы не честолюбивы, не имеете тяги к садизму, не склонны постоянно прибегать к силовым методам. Самодостаточны и не привыкли работать в команде, но эмпатичны. Молчаливы, но обладаете глубокой внутренней харизмой и цените людей, которые находятся рядом с вами... Я бы назвал вас хорошим человеком, как бы это не звучало. Потому прежде, чем я подпишу документы, разрешающие вам напихивать в себя хром за счет полицейского бюджета, я прошу вас запомнить кое-что. Вы – не орудие правосудия. Не карающая рука закона, которая существует для того, чтобы делить мир на подонков и порядочных людей. Вы – человек, со своими слабостями и чувствами. Не позволяйте себе забывать об этом, иначе однажды одним хорошим человеком станет меньше, а киберпсихом – больше.» Перед глазами постепенно светлело. Я привыкал к рассеянному утреннему свету, проникающему внутрь через не зашторенное окно, и рассматривал потолок над головой до того момента, пока лежащий на столе коммуникатор не начал пиликать, оповещая меня о наступивших 7 утра. Нынешний психотерапевт говорил, что просыпаться за некоторое, чаще всего одинаковое количество минут до будильника изо дня в день — обычная тенденция для полицейских моего возраста. Указывал на стрессовую работу и очень аккуратно упоминал депрессию, после чего всегда старался завершить разговор на позитивной ноте, говоря, что мне скоро выходить на пенсию и уж там-то можно и общую терапию провести, и нервы пролечить... Я с ним не спорил. Зачем? Сев, я протянул руку к коммуникатору и смахнул будильник, избавляясь от назойливого звука. И только потом понял, что мог его вообще отключить, на ближайшие две недели —точно, но, раз встал, то стоило бы провести время с пользой. Раз встал я, значит встал и Шарп — ему-то до работы добираться дальше, чем мне. Наведаться в участок самому? Придется отвечать сотню раз на одну и ту же шутку про забытый отпуск. Лучше подожду, пока он доедет до участка, и позвоню. Контрастный душ, короткая, но интенсивная разминка, чтобы заставить мышцы встряхнуться и ожить, снова душ, на этот раз позволяя себе постоять чуть дольше под горячей водой. Накинув халат, я прошел через комнату к кухонному гарнитуру и, вытащив из морозилки замороженный бургер с соевой котлетой, отправил его в духовку. На завтрак пойдет. Обед перехвачу где-нибудь в китайском квартале, а на ужин загадывать еще рано... Итак, что я имею? Смитсон оставил какой-то чемодан в мотеле. Некий корпорат попытался покинуть город, возможно, с этим ящиком, но «люди в черном» поймали его, вырезали чип и забрали куда-то вместе с ящиком, при этом пришив кучу бандитов и плюнув с небоскреба на какие-либо правила конспирации. Хотя... Ни их лица, ни лицо «пиджака», засветившееся на видео, полицейская база с ходу опознать не смогла. Надо будет позавтракать и попробовать найти вручную... Шарпа озадачу пробитием номера машины... Черт! Как же все это по-дурацки — отбирать официальный доступ к онлайн базам и блокировать систему запросов! Как будто, отправляясь в этот неуместный двухнедельный отпуск, я перестаю быть копом... Гори он зеленым пламенем, этот период адаптации к нормальной жизни! — Ложечка звякнула о кружку, и я, глубоко вздохнув, несколько мгновений смотрел на небольшой холм из растворимого кофе, возвышающийся с донца. — Ладно, все же что-то в этом есть. Но не конкретно в моем случае! Решив, что одна лишняя ложка сублимата мне погоды все равно не сделает, да и на вкусе никак не отразится — что так, что эдак, один черт — гадость, но гадость привычная и бодрящая — я подставил кружку под сопло термопота, наполнил ее почти до краев и тщательно размешал черно-коричневую жижу. Прислонившись плечом к стене возле окна и отхлебнув кофе, я усилием воли включил импланты и, чуть приблизив парадное крыльцо родного участка, принялся ожидать, пока возле него появится хорошо знакомая машина. Шарп практически никогда не опаздывал, одной из причин тому была его красноглазая фурия, державшая своего мужа, ну... Если не под каблуком, то где-то очень близко. Впрочем, тот, кто рискнул бы назвать Шарпа Маклоуски подкаблучником в лицо, удостоился бы лишь насмешливой ухмылки и чести быть лично представленным Линде при очередном ее посещении нашего участка. Они были идеальной парой: кипящая эмоциями, резкая, взрывоопасная (и действительно опасная) Линда и спокойный, терпеливый, упрямый и даже упертый Шарп. Какие бы страсти не кипели в их семье, каждый, кто знал их близко, понимал — друг за друга они готовы убивать, и это отнюдь не метафора. Отчасти, именно эта неистовая любовь стала причиной того, что после смерти Элен леди Маклоуски назначила меня своим главным врагом. А как еще назвать человека, который сначала разбил ее мужу лицо, хоть я до сих пор считаю, что за дело, а потом еще и несколько лет постоянно втягивал его в разного вида опасности, в основном из-за нежелания принять помощь и думая, что со всем сможет справиться сам? Шарп был отличным другом. А вот я – так себе. Так что Линда была полностью права. Честно говоря, я был такому исходу немного рад, будучи избавленный от визитов вежливости и дружеских встреч у них дома. Даже сейчас, когда я думал о них, как о семье, где-то глубоко в моей душе мерзкий голосок шептал, что у меня могло бы быть все точно так же... Я им завидовал. И не хотел позволять этому чувству испортить то немногое, что осталось между мной и старым другом. А вот, кстати, и он... Черная машина паркуется перед тротуаром, из нее выскакивает старший детектив Маклоуски, в четыре длинных шага, перепрыгивая через ступеньки, взлетает на крыльцо и скрывается внутри здания. Я хмыкаю и, выставив звонок Шарпу на таймер через семь минут, иду доставать из духовки свой завтрак, попутно щелкая клавишей на стене и разрывая бело-желтым теплым светом утреннюю серость. — Доброе утро, — когда коммуникатор включился на громкую связь, чтобы позвонить Шарпу, я уже почти закончил есть, и потому мое приветствие сопровождалось хорошо слышным другу щелчком зажигалки. Он, бросающий курить в черт пойми какой раз, тяжело вздохнул. — Утро добрым не бывает, если ты детройтский коп. Какого черта ты звонишь мне в такую рань? — Пробей мне номерок одной тачки по дружбе, — я скидываю ему номер сообщением, слышу, как он что-то ворчит в сторону, щелкая клавишами, а потом на миг вдруг наступает подозрительная тишина. — Юрис, у тебя первый настоящий день настоящего, мать его, отпуска. Во что ты влез? Нет, не говори мне. Ты дома? У тебя найдется, что пожрать? — наконец звучит недовольный голос Шарпа и я, делая последний глоток кофе, с интересом смотрю на коммуникатор. — Дома. Могу погреть бургер. Неужели машинка где-то светилась раньше? — Информация в обмен на еду. Сейчас заскочу к шефу, а потом к тебе. Жди. Звонок сбросился и я, затянувшись сигаретой и задумавшись, выпустил едкий дым из носа. Идиотская привычка, оставшаяся еще с юности, когда можно было достать нормальный табак не по стоимости недельной получки... Может, тоже бросить курить? Я покрутил тлеющую сигарету в пальцах, а потом, стряхнув пепел в пепельницу на углу стола, снова сжал фильтр зубами. Как правильно сказал Виктор — я коп, который проработал двадцать пять лет в городе, где не всякий столько живет. Если меня что-то и убьет, то точно не рак легких. В конце концов, легкие можно заменить, причем «настоящие» обойдутся дешевле кибер-имплантов. Докурив и помыв посуду, я переоделся из халата в домашние штаны, футболку и прошел к своему рабочему столу. Походы Шарпа к Джеймсу Рэю никогда не ограничивались минуткой-двумя — тяжкая доля начальства изводила их обоих, и они оба скучали по тем временам, когда могли позволить себе сорваться на полевую работу. Шарпу в какой-то степени везло, ему хотя бы не приходилось встречаться с нынешним комиссаром, которого назначил еще предыдущий мэр. Джеймс вынужден был лично смотреть на эту холеную морду минимум несколько раз в месяц, а общаться – каждую неделю. Включив терминал, я сел в кресло напротив, дождался, пока на развернувшейся голограмме появится соответствующий значок, и, вытащив разъем личного подключения, вставил его в специальное гнездо на столе. Несколько мгновений система идентифицировала меня, обмениваясь запросами и получая в ответ недостающие фрагменты ключей, и, наконец, загрузила рабочий интерфейс. Вытащив из собственной памяти видео, скачанное с планшета, я перебросил его в память терминала и, взяв в руки гитару, стоящую возле стола на подставке — полуакустика, из настоящего дерева, а не вот это вот все! — принялся машинально перебирать струны, извлекая из инструмента простые аккорды. Терминал я приобрел почти сразу, как получил категорию детектива-специалиста. Количество бюрократии на этом этапе начало превышать все приемлемые для меня нормы, и даже не взирая на вполне высокую скорость печати и четкое понимание, что и куда, я тратил на заполнение всех этих отчетов половину рабочего дня. Терминал этот вопрос решил, ускорив процесс работы с любыми формами почти в три раза, пусть и пришлось отдать за его установку хорошую сумму, а потом еще месяц учиться передавать только нужную информацию усилием мысли. Только Элен, спустя четыре месяца моих активных вечерних посиделок перед вирт-монитором, очень аккуратно выразила надежду, что, может быть, я могу хотя бы какие-то звуки издавать, а не просто сидеть без единого движения в кресле? Моя неподвижность жену нервировала и даже немножко пугала... И тогда я снова взялся за гитару, которую почти забросил из-за очень плотного рабочего графика. Играть меня учил еще отец, и в целом, выходило неплохо для любителя. Жаль, что его таланта к пению мне не досталось. Одно из немногих светлых воспоминаний детства: отец, сидя на трехногой табуретке, опирается на стену нашей небольшой кухоньки, аккомпанирует себе на гитаре и поет маме, которая готовит ужин... Румынского Элен не знала — встроенный в нейролинк переводчик с понятием художественного перевода знаком не был — но ей все равно нравилось то неказистое мурлыканье, которое я издавал под гитарный перебор свободными от работы вечерами все десять лет подряд. Элен не стало, а привычка осталась, став чем-то необходимым, неуловимо важным. Став якорем, который связывал меня с тем, прошлым, другим мной. И с той женщиной, которую я любил. Под нехитрую мелодию я разбирал видео на кадры, вычленяя самые удачные с наиболее видными лицами участвующих. Потом заставил доработать изображение, пытаясь вытащить из пережатого файла те немногие данные, сохранившиеся в кодеках, и отправил полученные «портреты» на поиск совпадений в офлайн базу, которую вручную приносил с работы по разрешению шефа. Этот процесс должен был занять какое-то время, потому, поставив гитару на место и отцепив личный порт, я закинул еще один бургер в духовой шкаф и, глянув на экран коммуникатора, решил, что самое время сделать еще две кружечки кофе — работа с видео заняла у меня почти сорок минут, и Шарп, скорее всего, уже где-то на подходе. Я как раз успел налить кипяток в любимую — самую большую — кружку Шарпа, когда видеодомофон возле двери запиликал и отобразил мрачную рожу моего друга. Не отвлекаясь от помешивания кофе, я передал разрешение открыть дверь через коммуникатор и, приветственно махнув рукой, полез выставлять еду на стол, пока Шарп разувался и вешал куртку на крючок возле входа. — Итак?.. — дождавшись, пока друг умнет свой, очевидно, завтрак и сделает пару глотков кофе, я, покрутив было новую сигарету в пальцах, увидел его взгляд и убрал её обратно в пачку, отбросив ту за спину, на кухонный стол, с глаз бросающего курить подальше. — Мэтью Сиртаки, — Шарп сделал еще один глоток и уставился на меня. — Да ну, не может быть... Черный фургон числится на нем? — Да, совершенно точно. Более того, я попросил наших техников глянуть его вчерашний маршрут, и он засветился на камерах от въезда в город со стороны 275-ой магистрали и прямо до клуба «Экзидис», который тоже принадлежит Сиртаки, если ты не знал. — Очевидная подстава. Слишком глупая ошибка для такого человека, как он, — я покачал головой, и Шарп, тяжело вздохнув, отхлебнул еще кофе. — Так и есть. Сам Сиртаки последнее время ведет себя очень тихо. Никаких даже отдаленно провоцирующих действий, сомнительных сделок, вообще ничего. В его ситуации это, конечно, понятно. Количество «закрытых за неимением доказательств» дел с его участием подкрадывается к совершенно неприличной цифре, и какими бы крутыми не были его дружки в городском совете, рано или поздно это вышло бы на федеральный уровень, а он явно этого не хочет, но... — Шарп замолк, чтобы сделать еще глоток кофе, а я молчал, глядя на него и ожидая какой-нибудь дряни. И дрянь случилась. — Ты знаешь, что большую часть его дел вел седьмой участок, но у нас огромное количество висяков по его потенциальным подельникам. Шеф полагает, что затишье Сиртаки неспроста, такие люди вообще ничего не делают просто так. Возможно он готовится «придти с повинной» и хочет это сделать на своих условиях. — Шеф действительно в это верит? — Я скрестил руки на груди и покачался на стуле. — Да. И раз у тебя есть какой-то интерес к этому всему, мы с Джеймсом решили пока не уточнять, какой именно, то, может быть, ты найдешь подход к этому говнюку и заставишь его сотрудничать именно с нами? — Какие вы тактичные и предприимчивые, я просто в восторге. — Не зубоскаль, — друг раздраженно звякнул ложечкой и, глянув на меня чуть виновато, поставил пустую кружку на стол. — Джеймс не раз хотел подтянуть тебя к этому делу. Сам понимаешь, что твое демонстративное заваливание тестов на повышение обмануло только формализм системы, но не его. С твоими мозгами и навыками... — А ну заткнись, — беззлобно тормознул Шарпа я. — Не начинай это нытье, про место и кто где должен быть. В отличии от меня, ты хороший руководитель и умеешь общаться с этими жополизами, когда припрет. Я такими качествами не отличаюсь, так что мое повышение принесло бы проблемы и мне, и Джеймсу. В конце концов, получить убийство прямо на рабочем месте — это явно не то, чего бы он от меня ждал. А так, каждый занимается полезным для участка делом. Так что там с Сиртаки? Шарп еще несколько минут изучал меня взглядом, демонстрируя на лице забавную смесь возмущения, обиды и веселья, а потом пожал плечами: — Сходи в «Экзидис», договорись с ним о встрече. Предложи нашу помощь по программе «защита свидетелей» — шеф заранее согласовал документы с федералами, осталось только вписать, кого именно мы собираемся защищать. Если получится - выйдешь на пенсию в звании сержанта, или даже лейтенанта. Сам понимаешь, дела Сиртаки потянут за собой такую вереницу, что хватит даже для того, чтобы прикрыть глаза и подписать тебе бумаги в обход всех тестов, добавив к твоему счетчику еще одну MPD2. Какая там она будет, за пятый десяток уже перевалило, если я верно помню? Хватит на безбедную старость в совокупности, и...