Повесив кобуру и подсумок на спинку стула, я, сняв с себя опостылевший верх от брони и сбросив его в угол, стянул ботинки, отопнул их туда же, бросил на все это пропитанную потом и кровью майку и, пройдя босыми ногами по прохладному полу, уткнулся лбом в окно. Там внизу люди жили. Сегодня везде, куда бы я ни пришел после того, как покинул склад, даже в палату к самой Смерти, везде торжествовала жизнь. Раттана и её брат. Спасенный, живой. В надежных руках. Она увезет его в клан, к своей семье. Лара, счастливая и свободная. С новыми руками. С кучей денег. С крыльями за спиной – лети куда хочешь, тебя больше ничего не держит, и никто не сможет остановить... И даже сейчас перед моими глазами медленно просыпался город, готовый сделать новый вдох. Серо-красное зарево проглядывало через небоскребы, подсвечивало фиолетовые тучи, пуская узкие алые полосы с серебристыми краями между зданиями. В городе просыпались тысячи желаний, сотни тысяч планов, миллионы обещаний... И ничто от меня. Ведь я всё сделал и больше никем не являлся. Ни детективом. Ни инструментом. Свобода? Может, и так. Оттолкнувшись руками от стекла, я оглядел свою квартиру, словно видел в первый раз. Прошёл до холодильника, вытащив оттуда запечатанную бутылку виски, который мне, кажется, подарили на прошлый день рождения. Или позапрошлый? Звякнул бокалом о стенку морозильного отсека. Завалился на диван, вытянув ноги на журнальный столик. Посмотрел на бокал в своей руке и швырнул его в кухонный шкаф, прислушавшись к перезвону осколков. Бокалы нужны тогда, когда есть с кем делить бутылку. Я собирался пить один. [1] Твоей возлюбленной [2] Девиз «Sias», румынского отряда Специальных действий и вмешательств. Юрис называл его в «Экзидисе», когда регистрировался в качестве vip-клиента, используя свое прошлое как ширму. *** Пока Вик сделал ей только одну ладонь. Она знала этот принцип – если не было срочной необходимости, то замена конечностей производится поэтапно, чтобы не оказаться в такой ситуации, когда у тебя обе руки приживаются плохо и ты, буквально, инвалид до того момента, пока твой организм не справится с этой бедой. У Лары с приживаемостью все всегда было хорошо, но рисковать смысла не было. Операция заняла всего два часа. Как пошутил Вик – «Грэкхем упростил задачу отсечения лишнего». Когда Лара пришла в себя, Вик ни о чем, кроме самочувствия, не интересовался, но довольно усмехнулся, когда она спросила, выкидывал ли он мусор. Не выкидывал. Под негромкое ворчание владельца клиники Лара разложила вытащенный из мусора плащ у него на полу, внимательно осмотрела, запоминая пропорции и фасон, сфотографировала на всякий случай бирку, после чего безжалостно скомкала и сунула обратно. Пока ехало такси, наемница привела в порядок винтовку, убрала её в кофр, пересчитала наличку, всунув Вику деньги за операцию, благо она знала примерно, сколько это могло стоить. Выпросила у него скромных размеров нессер, который плотно забила стодолларовыми купюрами, дважды проверила защелки на своем трофейном чемоданчике. — А если вдруг что-то пойдет не так, — вдруг говорит Вик, стоя уже на выходе из своей клиники и привалившись плечом к косяку. — То купи пару банок темного и возвращайся сюда. — Зачем? — она перевела взгляд с такси на Вика, недоверчиво его оглядывая. — Да не смотри ты так. Мне медсестры по вкусу. Просто будем пить и говорить за жизнь. Приятно же поговорить с умным человеком, — он ей подмигивает и уходит в клинику. «Ну уж нет. Никакого ‘‘что-то пойдет не так’’. Хотя приятно, когда о тебе заботятся. Странно, но очень приятно. У Юриса хорошие друзья: Джеймс, Шарп, Вик... Он и с Монахом и Колдуном общался еще до меня, оказывается. Да уж, самое неожиданное совпадение из всех. Хотя зная парней, я не удивленна. Они всегда стремились быть лучшими во всем. И уж если открывать магазин, то так, чтобы о тебе все знали.» Такси остановилось в Деловом квартале, возле выбранного ей магазина. Она, в подранном, залитом кровью обмундировании, с кофром за спиной, нессером под мышкой и чемоданчиком в руке смотрелась тут инородно, но в данном случае Лара искренне считала, что это скорее проблемы корпоратов. Может быть, она уже больше и не работает в «Такэда», но она еще помнит, как нужно себя поставить. А еще при ней целая куча денег, которую она, пожалуй, не будет класть ни на какой счет. Во избежание лишних вопросов о её доходах. Входила в магазин она со слегка приподнятым носом, и полным презрительной скуки выражением лица. Ожгла сунувшего к её кофру руки администратора взглядом, оглядела вещи на витринах, сморщила нос. Увидела свое отражение в зеркале – неподдельно тяжело вздохнула и, наконец, позвала бродящего на почтительном отдалении продавца. — Мне: нормальной посадки штаны, чтобы ничего из-под них не торчало и наклониться было не страшно, темные, прочные, с карманами. Можно по бедрам в обтяг, но лучше не сильно плотно; вон ту кофту, с воротником и вырезом на груди, где еще ремешок вот так. А потом в мужском отделе нужно найти плащ. Хороший, качественный плащ на сорок-сорок второй размер3. Классику, темных цветов, с внутренним карманом. Продавец споро кинулся выполнять её запросы. Заодно ненавязчиво подсунул журнал каталог, где было все — от белья до совершенно непрактичной и баснословно подиумной моды. И анкету клиента, которую Лара свернула и забрала с собой. На себя одежду подобрала с первого раза. С плащом пришлось повозиться. Наемница мучительно вспоминала, что носит детектив, пытаясь как-то определиться с выбором. В итоге взяла то, что самой нравилось больше – черное с высоким вязаным воротником даже вроде как из шерсти (!) и подшитой внутри съемной жилеткой на молнии. Было в нем что-то и от классики и от любимого Ларой милитаризма... Переодевшись в раздевалке магазина, упаковав все старое в фирменный пакет и рассчитавшись за покупки, наемница вызвала такси и ехала к известному небоскребу, мысленно прокручивая, что она ему скажет. Речь получалась... Да никак она не получалась. В голове, как назло, крутилась та женщина со склада. «Я люблю женщин с принципами, мизз — мысленно передразнила она детектива. Тогда ей ответ понравился. А сейчас раздражал своей неопределенностью. С какими принципами? Что он имел в виду?» Чем ближе был небоскреб, тем меньше уверенности в ней оставалось. «Может просто подарить плащ и предложить, ну... Где-нибудь отметить успешное завершение этой недели? Надо еще как-то уточнить... Нет. Про то, что мы договаривались на две недели, спрашивать не буду. Он и так ведь это наверняка помнит.» И вроде бы поймав подходящее настроение и снова собравшись с мыслями, Лара поднялась на двенадцатый этаж и, двери лифта еще даже не успели открыться, когда она услышала музыку. Красивую. В ней было что-то такое... Лиричное. И одновременно с этим сильное, с характером. И Лару она тревожила. Потому что звучала очень громко, и из той квартиры, в которую она шла. Клацнув ключ-картой по замку, наемница вошла, сразу ощущая неладное по небрежно брошенным вещам, сизой дымке, которая висела в воздухе, стойкому запаху алкоголя... Система вентилирования, которую Юрис всегда включал, приходя домой, сейчас не работала и небольшая уютная квартирка быстро заполнилась этими ароматами. А сам Юрис тут был. Идеально выверенными шагами, аккуратно поддерживая левой ладонью невидимую, но словно бы осязаемую им тонкую фигуру, он плавно двигался по раз за разом повторяемому им многоугольнику с закрытыми глазами. На нем не было ничего, кроме порванных на бедре, пропитавшихся уже засохшей кровью штанов от комплекта брони. А в правой руке поблескивала полированным корпусом «Элен». Лара кладет все свое добро в прихожей, закрывая за собой дверь, стягивает ботинки, наступая на задник, и крадется вперед, зло сжимая и разжимая кулаки и дожидаясь момента, когда он окажется рядом. Музыка замедляется, Юрис оказывается очень рядом, так близко, что она видит его расслабленное, спокойное, даже как будто умиротворенное лицо с закрытыми глазами. И это злит её еще больше. Она «соскальзывает», перехватывая его руку, что медленно-медленно идет вверх и, сунув палец за спусковой крючок, обхватывает корпус револьвера пальцами, выхватывая его из ладони владельца. С каким-то садистским удовольствием вскрывает барабан, вытряхивая из него все патроны. Это чуть успокаивает, и она кладет дорогое и, безусловно, спасшее сегодня жизнь своему владельцу оружие на столешницу кухни, потому что журнальный стол, как и диван, перевернут и отодвинут к стенке. А после, выходя в медленный мир, бьет по этому умиротворенному лицу кулаком, и лишь в последний момент вспомнив, что он у нее теперь, вообще-то, сплошь металлический, успевает распрямить ладонь. — Идиот! Юриса от её удара чуть сносит в сторону, но он как-то ухитряется затормозить, распахивая глаза и ловя равновесие. — Какого черта тебе не нравится? — Она снова подшагивает к нему, на этот раз ударяя левой рукой и потому - кулаком. И не в лицо, а в бок, в самый яркий синяк, тщательно выверяя силу удара, чтобы было больно, но неопасно. — Выключить музыку! Он отшатывается, шипит от боли. В глазах злость и обида. Умная система отключается, оставляя их в тишине. — Зза-ач-ем, — она видит, что злости в нем становится больше. Не на неё, на себя. Мозги работают — «Проще убить, чем заставить тебя перестать думать. Может, это ты и пытался сделать?» — а тело подводит. — Зачем я пришла? — расшифровывает она. Юрис кивает. Лара чувствует, как от этого вопроса внутри что-то срывается в озеро кипящего гнева. — И ты еще сейчас смеешь спрашивать, зачем? — Она заносит правую руку для нового удара. Он уже зло скалится, ловя её за запястье. — Ай! И он отпускает, сразу, моментально, словно обжёгшись, хотя на самом деле даже и не сжал толком. Она уже не злится. Ей не было больно, ей было интересно, что за человеком окажется для неё Юрис Ливану, когда она попытается ударить его, пьяного, в его собственном доме. Пусть даже за дело и всего лишь рукой. — Идиот, — она тут же заряжает ему этой же рукой в грудь, и толкает вдогонку.— Вик не скупится на обезболивающее. Юрис отшатывается назад от удара, упираясь ногой в кровать на половине шага, и падает спиной назад после толчка. Лара проходит к кухонному гарнитуру, достает аптечку, вытаскивает виденный ей раньше возле дна отрезвляющий инъектор и, подойдя к кровати, нависает над лежащим на ней мужчиной. Он просто молчит и смотрит на нее. — Д...— он зажмуривается, резко выдыхая и снова открывает глаза. — Дальше бить будешь? — А если да, то что? — Лара садится на него сверху и вкалывает иньектор в шею. — Вот, смотри, даже отрезвляю тебя, чтобы сдачи дать мог. «Да ты итак мог ведь, но не стал. Тебя напугало то, что ты якобы сделал мне больно.» Молчит. — Зачем? — Зачем я пришла? — она снова чувствует подступающую злость. — А ты зачем хотел уйти? За ней? Решил что все? Закончил все дела, и твоя история закончена? Она, — тычок пальцем в лежащий на столе револьвер. — У тебя часто осечку дает? Ты патроны в неё незнакомые поставил? — Нет. — Тогда объясни мне. Как такой умный, внимательный и... — она делает вдох, медленно выдыхая через рот. — Как ты можешь быть таким идиотом? Лара резко наклоняется и целует его. Зло, впиваясь в сухие, все еще пьяные даже на вкус губы, словно в этом человеке алкоголя больше, чем оставшейся крови. И также резко отстраняется. — Я дала тебе это, — она показывает на пустой баллон от отрезвляющего, — чтобы ты понимал, что я – не она. И не буду пытаться её заменить. Живи. Живи дальше, заново, по-настоящему. Жизнь слишком хороша. Всё еще хороша. Юрис приподнимается аккуратно, она это видит, чтобы не стряхнуть её, сидящую поверх его колен. Очень внимательно смотрит ей в глаза, осматривает лицо. Протягивает ладонь, мягко проводя чуть дрожащим большим пальцем левой руки по её скуле, от носа к виску. Ей нравится эта ласка, но вместо того, чтобы податься щекой навстречу, она дергает головой и прикусывает, тут же отпуская, основание большого пальца. — Я ведь уже говорил тебе, Лара, что ты не похожа на неё, — пальцы соскальзывают дальше, к затылку, в волосы. И человек, от которого она неделю назад, очень долгую неделю назад хотела держаться как можно дальше, оказывается очень близко. — Разве нет? В этот раз эти слова звучат правильно. Так же правильно, как и все, что происходит после них. [3] Аналог 50-52 размера в США *** Она уже очень давно не «соскальзывала» просто для того, чтобы ловким движением спрыгнуть с кровати, в пару скачков добраться до двери и хлопнуть ладонью по внезапно начавшему трезвонить дверному звонку. И без убийств. «Принесло же кого-то. — Лара только собирается отойти, еще не выйдя в медленный мир, как кто-то очень не боящийся за свою жизнь начинает стучать в дверь. — Ладно, может, рано обрадовалась.» Цапнуть халат. Схватить с пола пару патронов. Взять «Элен» — «Я на тебя не претендую, но с винтовкой выскакивать в коридор совсем не вариант» — и, щелкнув барабаном на ходу, распахнув дверь, хватая за грудки... —Ты? —Ты? Они произносят это одновременно, Шарп, от удивления резко перешедший на шёпот, бросает взгляд ей за плечо, на закрывающуюся дверь, через которую всё еще видно несколько разбитую в приступе ярости квартиру. Потом на халат Юриса на её плечах и на револьвер в руке. На нем он дольше всего останавливается, что позволяет Ларе спокойно вернуться в медленный мир и отпустить смятую в её левой ладони рубашку. И даже аккуратно пригладить, с видом, что все так и было. — Ты мне что-нибудь объяснишь? — Шарп смотрит на неё с настороженностью. — на всякий случай: я не тупой. Но тут можно трактовать двумя способами, и в одном из них ты убила Юриса, захватила его вещи, квартиру, револьвер и... И да, в это мне почему-то верится больше, чем в первый вариант. — Спит он. После двухчасовой попойки, попытки застрелиться и хорошего секса. Просто спит, — она опускает револьвер. — Теперь твоя очередь объяснять, какого черта ты так настойчив.