Один мужчина, стоявший прямо перед Магнусом, с бородой и огромным волосатым пузом, обернулся и сказал по-норвежски: – Как по мне, это лучший способ умереть – упасть, запутавшись в купальниках, и проломить голову о позолоченную дверную ручку. Франк не разбирался в яхтах, поэтому стал разглядывать женщин. Трусики на них были такие маленькие, что были даже не видны между ягодицами. Периодически они поправляли их, вытаскивая полоску ткани. С такими маленькими трусами неудивительно, что попы у них были полностью загорелые. Франк был уверен, что ему всю жизнь предстоит прожить с бледной попой. Как и маме. У маминого купальника были огромные трусы и маленький лифчик. У женщин на яхте – наоборот. Франк прекрасно знал, что многие мужчины покупают в киоске журналы с голыми иностранными женщинами, у которых большая грудь. Он даже знал, что есть такая работа – делать маленькую грудь большой. Правда, не совсем понимал, в чем тут смысл. Например, прыгать в длину с большой грудью должно быть страшно неудобно. Лысый мужчина одним глотком осушил свой бокал. Потом наклонился и попытался ровно поставить бокал на ягодицу женщины в белом купальнике. Она засмеялась. Остальные женщины тоже стали смеяться. Мужчина строго поднял указательный палец – и смех тут же стих. Он хотел, чтобы бокал удержался на ягодице, а для этого ягодица не должна трястись от смеха, и всем остальным тоже нельзя смеяться, потому что смех заразителен. Вот о чем говорил его указательный палец. Он установил бокал на самое надежное, как ему казалось, место. Очень медленно отпустил бокал и – вуаля! – бокал стоял ровно, как на столе. Остальные женщины захлопали в ладоши, и даже в толпе на набережной раздались редкие аплодисменты. Мужчина откинулся назад и полюбовался делом рук своих. – Марианна, – позвал он. Девушка в золотом купальнике тут же принесла еще один бокал. Мужчина его осушил и снова потянулся вперед. Слегка наклонив голову, он разглядывал зад женщины в белом купальнике. Он явно собирался поставить второй бокал на другую ягодицу. Женщины опять начали смеяться. Он поднял указательный палец: тишина! Ему надо сосредоточиться. Это вам не какой-нибудь стакан. Это высокий тонкий бокал, который должен удержаться на живой подставке. Женщины затаили дыхание. Толпа на набережной затаила дыхание. Первый бокал на первой ягодице немного покачивался в такт дыханию женщины. Мужчина вытер пальцы о плавки и слегка подул на них – чтобы не липли к бокалу, понял Франк. Мужчина взял бокал за самый верх двумя пальцами и аккуратно поставил на ягодицу. Важно было найти правильную точку. Франк заметил, что Магнус закусил губу от волнения. Женщина в белом купальнике лежала совершенно неподвижно. Мужчина сосредоточился, и Франк понял, что именно этим ему нравится заниматься в свободное время: устанавливать допитые бокалы на загорелые женские ягодицы. Кончики его пальцев работали очень осторожно, глаза за черными очками напряженно следили за бокалом. Затем он на пробу разжал пальцы. Медленно отвел руку. Бокалы стояли надежно, словно на столе. Мужчина поднял оба указательных пальца. Должно было быть не просто тихо – а тихо вдвойне. Он еще не закончил. Оставалось кое-что еще. – Nazdorovje! – крикнул он. Франк не понял, что это означает. Этот язык был ему незнаком. Но женщина, по-видимому, поняла, потому что она вдруг соединила оба бокала со звонким, хрустальным звуком – словно два человека чокнулись друг с другом. – Обалдеть! – сказал Магнус. Бокалы свалились с ее попы. Толпа ликовала. Женщины на палубе жеманно аплодировали. Если бы между их ладонями пролетала муха, она бы даже не поморщилась. Мужчина довольно откинулся в шезлонге. – Ты видел? Она сделала это мышцами попы! – восхитился Магнус. – Она чокнулась бокалами без рук. – Похоже, она и раньше такое проделывала, – заметил Франк. Тут позвонила мама и сказала, что Франк слишком долго гуляет, она проголодалась, и он должен возвращаться на обед. Франк ответил: «Ладно, иду». Магнус скорчил разочарованную мину. Магнус ничего и никому не был должен. Он делал что хотел. Ему говорили: «Ты должен то, ты должен сё», а он делал все наоборот. – Дождись меня, – сказал Франк. Магнус протянул руку. Франк немного поколебался. Он надеялся, что молнию на шортах заело, но на этот раз она расстегнулась легко. Он достал из кармана купюру и вложил ее в руку Магнуса. Мама решила попробовать новое кафе. Они прошли по променаду в другую сторону и заняли столик, накрытый скатертью в синюю клетку. – Мне больше нравится красная клетка, – сказала мама. – В итальянском духе. – Но мы не в Италии, – сказал Франк. – И все-таки. Может, попросишь официанта? – О чем попросить? – Пускай постелит нам скатерть в красную клетку. Франк посмотрел на другие столики. На всех были скатерти в синюю клетку. – Я не знаю, как сказать «в красную клетку» по-английски, – ответил он. Мама расстроилась. – Мы это еще не проходили, – добавил Франк. – Ладно, – вздохнула мама. Они молча листали каждый свое меню. – Может, в старших классах будем проходить, – сказал Франк. Мама не ответила. Она заказала салат. Франк заказал омлет. Правда, с луком, но вдруг получится его выковырять. Он посмотрел на свой мобильник – ничего нового. В следующие полчаса, пока ждали еду, они почти не разговаривали. Когда мама пошла в туалет, Франку стало даже интересно, действительно ли ей захотелось в туалет или она просто решила сбежать от молчания за столом и от скатерти в синюю клетку. А когда наконец принесли еду, Франку пришло сообщение. Он думал, что оно от Оскара или Денисы, но оказалось – от Эдели. Раньше она никогда ему не писала. – Ешь, остынет, – сказала мама. – Это от Эдели, – ответил Франк. – Кому пришло в голову назвать своего ребенка Эдель, – вздохнула мама. Она ела салат с курицей и кубиками сыра. В омлете Франка были яйца, кусочки колбасы, грибы и лук. – Она пишет, чтобы я возвращался, – сказал Франк. Мама слабо улыбнулась. – Она в тебя влюблена? – Нет, – ответил Франк. – Она пишет: «Моя собака пропала! Возвращайся!» – Что она хочет сказать? Мы теперь должны срываться с места и ехать домой искать ее собаку? – Она хочет сказать, это произошло из-за того, что мы уехали. Точнее, что ты уехала. Ведь это ты решаешь, кому отдать миллион. Когда тебя нет, люди не хотят быть добрыми. Мама хмыкнула. – И как это связано с собакой? – Эдель думает, что кто-то ее украл. – Пф-ф, – сказала мама. – Если бы мне захотелось что-нибудь украсть, то уж никак не ее собаку. С этим Франк не мог не согласиться. Гавчик был мелкой вредной псиной, которая никогда не затыкалась. Он носился по всему поселку и тявкал на всех подряд, как будто он большой грозный пес. – Дома столько всего странного происходит. Сначала Баклуша свалилась в канаву, потом эта история с газонокосилкой, потом школьный автобус уехал в Швецию, а теперь вот еще Гавчик пропал, – перечислил Франк. Мама жевала. Это хорошо – когда рот набит едой, она может думать, а не говорить. – Пожалуй, они действительно меньше стараются, пока меня там нет, – сказала она. – Но не могли же они вдруг превратиться в воров. С Баклушей, конечно, вышло печально. Но все остальное, что ты назвал, – просто мелочи. – Мелочи? – воскликнул Франк. – И что автобус укатил в Швецию – тоже мелочь? – Не страшнее комариного укуса, – подтвердила мама. Франк выковырял вилкой кусочек лука и отодвинул его на край тарелки – как учитель отсаживает вредного ученика. – Ты сама сказала, когда мы ехали в аэропорт. Ты надеялась, что мы не слишком рано уезжаем. Что добрые дела уже успели войти в привычку. – Да, – согласилась мама. – Но кошки и собаки часто пропадают. Они просто хотят развеяться, а потом через несколько дней возвращаются – такие же, как обычно, только очень голодные. Франк покачал головой, медленно пережевывая омлет. – Я думаю, мы все-таки рано уехали. И стало только хуже. Уверен, неприятности только начинаются. Магнус дождался Франка. Сейчас, сказал он, Франк увидит такое, чего никогда не видел. Он, конечно, не знает наверняка, что Франк видел, а что нет, но практически уверен. Тут всего две минуты пройти. Франк потащился за Магнусом по променаду, как шлюпка за кораблем. Они прошли мимо африканской женщины в голубом, которая, как обычно, занималась попрошайничеством. Она как раз ползала по земле, собирая монетки. Должно быть, кто-то опрокинул ее миску для мелочи – не то случайно, не то намеренно. Когда она подняла голову, Франк встретился с ней взглядом. Два белых бездомных глаза по обе стороны от скошенного носа. Они остановились в ничем не примечательном месте променада недалеко от входа в отель, между ресторанчиком и парой лотков с пластиковой дребеденью для купания. Променад слегка возвышался над пляжем, и, чтобы никто не свалился и не ушибся, там поставили перила. – Мальчик в красных шортах и белой рубашке, – тихо сказал Магнус. – Тот, что воду пьет? У перил стоял мальчик и как раз допивал воду из пластиковой бутылки. – Я его только что нашел, – сказал Магнус. – В очереди в туалет. С виду мальчик был местный: дети туристов более упитанные. И было что-то в его прямой спине и угловатых плечах, в том, как он стоял, – какая-то готовность сбегать и принести что угодно. – Он должен что-то сделать? – Да, или я потребую вернуть мои деньги, – сказал Магнус.