Писать – долго. Составлять предложения – все равно что стрелять из пневматической винтовки по чайкам. Оскар начинал несколько раз, но сообщение выходило слишком длинным. Если бы не дорогой роуминг, он позвонил бы Франку и рассказал, что именно он все обнаружил. Он видел, как Баклуша спустилась в канаву со своей клюкой. В конец клюки она вбила гвоздь, чтобы накалывать на него мусор. В другой руке она несла полиэтиленовый пакет. Оскар увидел, как она упала. И потом не встала. Оскар подозвал учителя. – Она лежит в канаве, – объяснил Оскар. – Я ничего не вижу, – сказал учитель. – Это потому, что она в канаве, – ответил Оскар. Приехала желтая скорая с зеленой надписью на боку. На крыше мигал синий маячок. Из машины выбрались двое в красной униформе. Они подняли Баклушу и уложили на оранжевые носилки. Ученикам не разрешили выйти наружу, и им пришлось наблюдать через окно. После обеда, когда солнце обогнуло здание и заглянуло в окна класса, все увидели, что на стеклах полно отпечатков ладошек. Вместо того, чтобы всё это описать, Оскар ограничился двумя короткими словами. – Не знаю, – прочел Франк. – Будем надеяться, все обойдется, – сказала мама. – Возможно, она перенапряглась, – предположил Франк. – Баклуша старенькая, – согласилась мама. – Она охотится за миллионом. Вместе с мужем. Она не полезла бы в канаву, если бы не миллион. – Свежий воздух всем на пользу. – Но старичкам с палочкой вредно шастать по канавам, – уперся Франк. – Она могла точно так же упасть в обморок у себя на кухне, – ответила мама. Перед сном они вместе чистили зубы в ванной. Стаканчик для зубных щеток оказался только один. И если обе щетки клонились на одну сторону, он опрокидывался. Чтобы равновесие не нарушалось, надо было ставить щетки так, чтобы они торчали в разные стороны. Между гостиницей и пляжем была длинная пешеходная улица. Она называлась «променад» – это французское слово, оно означает «прогулка». Когда прогуливаешься по променаду, нужно быть спокойным и расслабленным, ни в коем случае не торопиться – идти как большой круизный лайнер, медленно входящий в устье фьорда. Мама заплатила за два шезлонга и зонтик. Мужчина в белой рубашке и с поясной сумочкой для денег показывал дорогу, лавируя между полотенцами, разложенными прямо на песке. «Безумие какое-то», – прокомментировала мама. – А шезлонги – это дорого? – поинтересовался Франк. – Дороговато, – ответила мама. Раньше она наверняка сказала бы, что безумие – это платить за шезлонг. Но мама изменилась. И это хорошо. Когда она немного потранжирит, это войдет в привычку, и тогда она продолжит транжирить дальше. В конце концов она, глядишь, станет такой транжирой, что отдаст Франку его часть выигрыша – хотя как раз это не транжирство, а простая справедливость. Мужчина в рубашке прилаживал зонтик, чтобы тень падала на шезлонги. Франк огляделся. Вокруг были туристы на песке, песок на туристах, пляжные сумки и надувные животные. Мужчина принес белый пластиковый столик размером с табуретку, на которую Франк забирался в детстве, чтобы достать до раковины в ванной. Столик предназначался для воды, книжки и крема для загара. – Будет замечательно, – сказала мама и добавила: – Чувствуешь, какой воздух горячий? Она попросила Франка намазать ей кремом спину, и Франк начал мазать. Это совсем не то же, что намазывать бутерброд, потому что тогда он пользуется ножом. И не то же, что намазывать булочки яйцом – это делается кулинарной кистью. Мазать спину надо ладонью, пальцами. Кожа у мамы была горячая, как пустая кружка из-под какао. Он втирал белый крем для загара в порозовевшую кожу, пока крем не впитался. А мама говорила: – Я не кусаюсь, Франк! И: – Ты ко мне едва прикоснулся! И: – Намажь еще! – Где? – спросил Франк. – Везде! – крикнула она. – И посмотри на мои родинки. – Зачем мне на них смотреть? – Посмотри: вдруг у них нездоровый вид? – Я понятия не имею, какой у них здоровый, – ответил Франк. Они поменялись местами, и мама стала мазать ему спину. Спина у него была маленькая, но мама мазала долго. Франк подозревал, что она специально тянет время, чтобы вдоволь его пощупать. Они прикасались друг к другу только летом. И только к спинам. – А теперь будем отдыхать и наслаждаться, – предупредила мама. – Ага, – кивнул Франк. – Когда искупаемся, надо будет опять намазаться, – сказала мама. Франк купаться не торопился. За обедом мама разговорилась с одной норвежкой – та приехала с сыном, и ему было скучно и не с кем играть в пинг-понг. – Франк может с ним поиграть, – предложила мама. Франк посмотрел на мальчика. У него была загорелая кожа, а светлые волосы, намазанные воском, стояли торчком. Торчащие волосы всегда придают человеку бодрый вид. Мальчик покачал головой. – Сыграть, – поправил он. – Что? – не поняла мама. – Про пинг-понг говорят «сыграть», а не «поиграть». Это же не игрушка. Он выглядел утомленным, как будто уже много раз объяснял маме Франка разницу. Мама это заметила и бросила ему взгляд, который говорил: «Ты меня понял, маленький зануда!». – Магнус, перестань! – сказала вторая мать. – Играть-то умеешь? – спросил мальчик, разглядывая Франка без всякого стеснения. – Ну так, – ответил Франк. Мама Магнуса принесла с ресепшена две ракетки и мячик. Стол для пинг-понга стоял в тени большой пальмы. Он был каменный и находился там круглый год. Франк волновался, что опозорится перед новым знакомым. Раньше он частенько играл на переменах в школьном бомбоубежище – до тех пор, пока Пол не сломал стол. Франк знал, что играет он так себе: ему недостает коронного удара. – Обожаю стол для настольного тенниса, – сообщил мальчик. – Да? – удивился Франк. Он никогда не думал, что столы можно обожать. Они начали игру. В пинг-понге очень быстро распознаёшь, насколько хорош противник. Этот мальчик, Магнус, был немного старше Франка, но играл хуже. Ему даже три подряд подачи отбить не удавалось. Он был слишком нетерпелив и пробовал приемы, которыми на самом деле не владел. Например, подкрутку. В итоге мяч летел либо в сетку, либо в аут. На счете 6:2 в пользу Франка Магнус принялся изучать свою ракетку. – Кажется, она для левшей. Они поменялись ракетками. Это не помогло: Франк довел счет сначала до 8:3, потом до 10:4 и наконец до 13:5. Разговаривали мало. Стук мячика по столу заменял разговор. Пожилая пара остановилась посмотреть, как они играют. На пальме сидели цикады, все время издававшие странные звуки, – как будто кто-то храпит и в горле у него часто-часто клокочет. Магнус начал сам себе портить игру. То он бил слишком высоко и свистел, изображая бомбу, летящую к земле. То брал ракетку на манер гитары и принимался петь, как будто поражение его не задевало. А во время одной подачи Франка он просто стоял и ковырялся в носу, словно рассчитывал достать оттуда теннисный мячик. Пожилая пара, наблюдавшая за игрой, отправилась дальше. Внезапно Магнус спросил: – Твоя мама богатая? Франк смотрел на мяч. Но мяч был у Магнуса, и Магнус решал, когда продолжится игра. – Нет, – соврал Франк. – А что?