– Они стояли рядом, потому что ты освобождал место для твоего идиотского журнала! – Не надо так кричать, – заметил Франк. – Вдобавок я сегодня платила! – продолжала кричать Дениса. Оскар поставил пустой стакан на стол. Молча. Он решил переждать бурю – примерно так же, как они чуть раньше пережидали пену в бутылке. Но переждать Денису было невозможно. – Это были мои деньги, мои! И мой стакан, и лимонад тоже мой! – Он же извинился, – устало сказал Франк. – Что ему еще сделать? Ткнуть себя вилкой в лицо? Женщина за стойкой многозначительно кашлянула и повторила: – Вы находитесь в общественном месте! – Такими темпами нам миллион не выиграть, – вздохнул Франк. Когда они проходили мимо стойки, женщина писала новые цены на доске с меню. Они были выше старых. Чтобы посетители не расстраивались, она решила пририсовать улыбающуюся рожицу. Но смайлик получился жадноватым, так что ей пришлось его стереть. Возвращался Франк мимо дома престарелых. На скамейке у входа сидела старушка. Рядом стояли ходунки. – Ты сын своей матери? – крикнула она. – Да, – ответил Франк. – Иди-ка сюда! Франк подошел. У старушки были совсем седые волосы и толстые лодыжки в чулках. – На, возьми! Она протянула ему что-то маленькое, белое, нитяное. – Это салфетка, связанная крючком, – объяснила она. – Ух ты! – сказал Франк. – Это вы ее связали? – Ну да, я же говорю, крючком. На нее можно поставить свечку или цветочный горшок. А можно просто на стол положить. – А-а-а, – растерянно протянул Франк. – Стол без скатерти все равно что голый, – заявила старушка. – Раньше на всех столах лежали красивые скатерти. А на стенах были картины в рамах с завитушками. И поэтому комнаты выглядели гармонично. Франк смотрел на салфетку. Она была вся ажурная, дырчатая. – А теперь картины вешают на стены без рам! Никто не любит завитушки. Даже девочки! Раньше девочки пользовались бигуди. А теперь – распрямляют волосы щипцами. Все у них должно быть прямое, большое и пустое. Даже люди такими стали – большими и пустыми. – Хм, – сказал Франк. Он сунул салфетку в карман и поблагодарил. – Нельзя просто пихать ее в карман! – запричитала старушка. – Это тебе не носовой платок. Ну что за люди пошли! Дома Франк направился прямо в кухню и встал посередине, свесив руки по бокам. – Ты не можешь просто взять и отдать миллион, – сказал он, – а мне не дать ни кроны! Мама сидела, закинув ногу на ногу. Она пила что-то из чашки. На столе лежала газета, большие буквы заголовка бросались в глаза. Крупной сумме – крупные буквы. – Когда у тебя чего-то больше, – сказала мама, – принято делиться. Например, если тебе на день рождения подарили целый мешок конфет, ты ведь угостишь друзей? Высыпешь конфеты в миску и пустишь ее по кругу. Ты ведь не забьешься в угол, чтобы слопать все в одиночестве? Франк не ответил. На кухонном столе лежал пакет улиток с корицей. Мама только что достала его из морозилки. Они поделят улитки – каждому по две. – Ты со мной согласен? – спросила мама. – Ну да, – ответил Франк, – если с этой стороны смотреть. – Я смотрю с этой стороны, потому что больше неоткуда, – сказала мама. – Нет никакой другой стороны. Она сделала глоток из чашки и поглядела в окно. – Кроме того, я думаю, теперь меня будут меньше донимать. Как считаешь? – Откуда мне знать, – ответил Франк. Он не понял, кого она имеет в виду – его или окружающих. Он вытащил из кармана салфетку. Попробовал разложить ее на столе, чтобы помещение стало более гармоничным. Всю ночь шел дождь, и около школы образовалась большая лужа, в которой наутро стоял Пол. И плевался в проходящих мимо детей – как будто вода из лужи поднималась вверх по ногам и превращалась в плевки. – Франк-попал-под-танк! Венке-лбом-об-стенку! Эмма-наелась-крема! Эмме, к слову, было все равно. Она только и сказала: «Пф-ф!» – и пошла дальше, а Пол продолжил надрываться. Но когда пришел малыш Бьёрге, Пол не сумел подобрать рифму. «Повезло мне, что я Бьёрге», – подумал Бьёрге. Но Пол не хотел, чтобы кто-то остался неохваченным. Поэтому он заранее стащил губку из кладовки. Он макнул губку в лужу, и лужа поместилась туда почти вся. А потом кинул губку в Бьёрге. Он попал не в лицо, куда наверняка целился, а всего лишь в плечо – губка врезалась с громким плюхом. Но маленькому Бьёрге и этого хватило, чтобы разреветься. Теперь он не хотел идти на первый урок, он хотел стирать свою курточку, хотя помощник учителя уже протер ее тряпочкой. – Пол плохой! – пожаловался Бьёрге. – Есть в нем кое-что не очень хорошее, – согласился помощник учителя. – Какашки! – сказал Бьёрге. – Он очень глупо поступает. Ему же будет хуже. Помощник учителя оторвал бумажное полотенце от рулона на стене. Бьёрге высморкался. – Он это нарочно, – пожаловался Бьёрге. На бумагу капали слезы. Так что отнимать полотенце от лица не было никакого смысла. Слёзы лились из глаз, из носа и даже изо рта. – Я ему отомщу, – хныкал Бьёрге. – Не отомстишь. – Еще как отомщу! Я крикну ему какую-нибудь гадость. Мы с Нурой и папой вчера об этом говорили. – Да ну? Бьёрге бросил бумажное полотенце в ведро. До рулона на стене он сам дотянуться не мог, и помощник учителя оторвал ему еще кусок. – Папа сказал, что Пол – просто дурак в луже. Что он только ругаться и умеет. Как тролль под мостом. – Я тоже так думаю, – согласился помощник учителя. – Тебе уже лучше? – Нет, – ответил Бьёрге. – Но это полотенце уже не так быстро намокает. А еще папа помог нам придумать дразнилку в ответ. – Что ты говоришь! – Я сам придумал только «Пол-осёл!», но это недостаточно грубо. Нура придумала «Пол-упал-в-кипящий-котёл», но это длинно и тоже не слишком обидно. – По-моему, весьма обидно, – заверил его помощник учителя. Он поглаживал Бьёрге по спине – легонько, будто стирал ластиком ошибку в тетради. Бьёрге выкинул бумажное полотенце в ведро. Он плюнул в раковину и теперь наблюдал, как слюна медленно стекает к сливу. – А потом папа немножко подумал – всего секунд десять, может, даже пять. И сказал, что, если Пол еще раз крикнет Нуре что-нибудь обидное, она должна крикнуть кое-что в ответ – в полный голос, чтобы вся школа услышала. – И что же она должна прокричать? Помощник учителя включил воду, чтобы смыть плевок, на который всё еще смотрел Бьёрге. – Кое-что грубое, – ответил Бьёрге сквозь зубы. – Грубить нельзя. Я не разрешаю, – сказал помощник учителя. – Вы тут не главный. Вы только помощник, – уперся Бьёрге. – И я это сейчас крикну, – добавил он внезапно, очень громким голосом. А потом бросился бежать по коридору. Теперь, когда его слезы лежали вместе с бумажным полотенцем в мусорной корзине, он преисполнился храбрости. Помощник учителя пытался его остановить: «Бьёрге!» Но Бьёрге прекрасно знал, в каком классе сидит его обидчик. Большие зеленые сапоги Пола стояли прямо у двери, возвышаясь над обувками одноклассников. Бьёрге подбежал к двери, дотянулся до ручки и рванул дверь так, что она с грохотом ударилась о стену. – Пол-в-жопе-кол!