– Я разберусь с документами сам. Она не выдержала. К горлу подкатил ком, на глазах выступили слезы. Она сорвалась с места и пустилась прочь. Оказавшись за дверью, Райз из последних сил сдерживалась и бежала как можно дальше от Академии. Адриан стиснул зубы и вновь уставился в одну точку. Ничего. Ему все равно. Ему было все равно, когда он увидел ее, прижимающуюся к Арту. Ее большие испуганные глаза на мокром месте. Ее тело в объятиях другого. Ему было все равно, когда он почувствовал ее нежный сладкий запах, когда она повалила его на пол. Когда слышал ее крики. Когда заметил ее испуганный взгляд на его избитых костяшках и лице. Когда в последний раз она проявила заботу о нем. Ему было все равно. Их союзу конец. Он забудет этот кавардак, как страшный сон, и вернется к прежней жизни. Мира Райз была ошибкой. Всего лишь ошибкой. Когда Адриан думал об этом, демоны внутри начали ворошиться и скрести тяжелыми рогами изнутри. Они выли и рычали, когда Адриан увидел исчезающую Миру. Когда в последний раз они говорили? Что это за боль такая? Невыносимая тоска. Что-то тяжелое давит на сердце. Доберман тяжело выдохнул, пытаясь успокоить себя. В комнату вошли трое. Инспектор по дисциплине Стилман, Арту и Янне. Близнецы сели за вторую парту, а Стилман на диван. Строго оглядывая юношей, она скрестила руки на груди и сказала: – Вас не накажут. Я прекрасно знаю, кто вы и кто за вами стоит. Вы выясните свои отношения здесь, без кулаков и криков. Деритесь на здоровье, но за пределами Академии. Не губите статус Академии своими выходками. – Вам будет все равно, даже если мы умрем тут, – зло проскрипел Янне. – Идите дома умирайте, – хмыкнула инспектор. – Нам проблемы не нужны. У вас есть тридцать минут, и на выход. Она встала и вышла из комнаты. Дверь заперлась, и включился таймер. 30:00. 29:59. 29:58. 29:57… Арту встал напротив Адриана. Да, ему неслабо досталось. Лицо хуже, чем у Клейна. Но волновало юношу точно не это. – Есть замечания? – деликатно спросил Клейн. – По поводу ее техники поцелуя? – Чего? – удивленно поднял брови Арту. – Прости, что она неважно целуется. Честно говоря, я ее не учил. Она не давала. Уж извини. На Бастлберга накатила злость. Он всплеснул руками. – Доберман! Ты совсем?! Ну ты и слепошарый! Янне подсел ближе, слушая. А Адриан нагло ухмыльнулся. – Заканчивай тираду, козел гребаный. Арту со всей силы долбанул кулаками по столу, рявкнув: – Да очнись ты, Клейн! Ты серьезно поверил в наши отношения?! Вскочив, Янне в примирительном жесте поднял руки и протянул: – Эй! Она сказала, без кулаков! Его проигнорировали. Адриан тоже встал. В его глазах мелькнуло сомнение. – Ты чего несешь? Что значит «поверил»? Устало вздохнув, Арту сунул руки в карманы джинсов. Ему было больно хмуриться из-за разбитого лица. Но выглядел он все равно недобро. – Ты идиот. Клянусь, я не знал, что ты такой тугодум. – Адриан недовольно посмотрел на недруга. – Ты что, не видишь, как она смотрит на тебя? Адриан выпрямился. Не знал, что сказать. – Мы не встречаемся. Я всего лишь хотел подтолкнуть вас обоих друг к другу. Вы оба слепые и ничего не соображаете. Для тебя она определенно не просто девчонка. А ты для нее кто-то особенный. Адриан раскрыл рот от удивления. Он попытался собраться с мыслями. – Ты… Это бред. Она ненавидит меня. Сторонится меня. И терпеть не может мой характер. Янне неспешно опустился на стул. Для него-то сегодня открытий предостаточно. – Это не так, – мягко усмехнулся Арту. – Она просто не знает, как вести себя с тобой. И боится тебя. Неужели ты не замечал, как она смотрит на тебя и как смотрит Лоретт? Адриан пожал плечами. – Я предложил ей проверить твою реакцию. Имитировать отношения, чтобы ты наконец прозрел. Для тебя, Адриан, она не просто собственность. Ты ревновал. Секунду помедлив, Адриан нахмурился. – Какая теперь разница. Она все равно была не против целовать тебя. – Нет. Она не знала. Я специально ждал тебя и насильно поцеловал ее. Теперь ты и она как на ладони. Давно ты так квасил носы друзьям из-за простой юбки? Теперь Клейн действительно был в ступоре. Неприятное ощущение собственной неправоты мучило его. Арту не стал бы по-настоящему встречаться с тем, кто принадлежит Доберману или любому его другу. Черт. Все было подстроено? Он зря накричал на Миру и избил Арту? Его истинные чувства действительно показались наружу. Это была мерзкая тягучая ревность. Его злила их близость с Бастлбергом. – Дерьмо, – процедил сквозь зубы Адриан и повернулся к Янне. – Что скажешь? Тот прищурился. – Братишка не врет. Такие, как твоя принцесса, не в его вкусе, сам знаешь. Да и меня давно бесило твое особенное отношение к этой девчонке. Пусть она и интересная. «Интересная». Больная на голову она, а не интересная. Да, Адриан зря накричал на Миру. Но у него как камень с души свалился. Он встал из-за парты и самодовольно ухмыльнулся Янне. «Не нравится особенное к ней отношение», – говорит. Вот дает. – Привыкай, – сказал Адриан и подошел к Арту. Друг подумал, что они обнимутся. Так и случилось. Адриан обнял Арту, а спустя секунду с лихвой вмазал ему кулаком по лицу. Упав на диван и схватившись за челюсть, Арту ахнул: – За что?! – За идиотский план. Время на таймере давно вышло. Клейн выскочил из комнаты и направился прочь. Ему нужно было уладить все с одной очень особенной особой. Глава 14 «Переломный момент» Никогда не верьте мифам о еде. Шоколад не способствует работе мозга, ведро мороженого не спасает от депрессии, черника едва ли улучшает зрение, а хумус не омолаживает. И даже сто пирожных не утешили бы Миру Райз, ковырявшую в «Bon-Bon» четвертый кекс. Она сокрушенно смотрела в тарелку, думая о чем-то далеком. За кассой стоял Айван. Когда к нему пришла поникшая и бледная Мира, он разволновался. Брат попытался узнать, что с ней, но она молчала. Лира, помощница Айвана, предложила ему накормить ее сладостями и ждать, когда она сама заговорит. Уже пошел второй час, как они ждут. Лира стояла у печи и готовила порцию дынного хлеба. Айван, изредка поглядывая на сестру, продолжал общение с гостями. Часы пробили шесть вечера. Солнце медленно погибало за горизонтом и заплывало закатным оранжевым. Райз тихо роняла слезы. Она могла поклясться, что ее кекс уже насквозь соленый. Боль ушла, и ее место заняла бездонная пустота. Он вонзил ей нож в спину, когда сказал те слова. Грязные и грубые. Тот договор ночью. Те обещания. Тот поцелуй – все было ложью. Какое ему было до нее дело? Видимо, в голове у него была лишь Лоретт. Что ему до Миры? Ей стало неловко, ведь она не узнала, в каком состоянии Арту. А должна была. Он хотел помочь ей, а в итоге сам огреб. И уже неважно, зачем он насильно поцеловал ее. Теперь смысла в этом нет. За столик к Райз подсела Лира.