— Когда ты дрожишь в моих объятиях. Что на это сказать? Я не знала, что ответить, поэтому просто пробормотала: — О. И почувствовала, как его губы улыбнулись напротив моих. Когда он находился в таком милом настроении я теряла всякое желание играть в игры и осуществлять свой план. Была б моя воля, я бы набросилась на него, сорвала с него безумно фантастически сидевшие на нем джинсы и футболку со столь такого же фантастического тела и сделала бы с ним все, что хотела. Пытаясь взять себя в руки, я спросила: — А ты хорошо спал? Он отодвинул голову на пару дюймов, подняв одну руку, пробежался пальцами по моим волосам у виска и сзади, убрал волосы с моего лица, а его глаза наблюдали за мной. Когда его пальцы заскользили по длине моих волос вниз по спине, его рука снова обвилась вокруг меня, и он ответил: — Впервые хороший ночной сон за последнюю неделю. От чего я удивилась. Не могла себе представить, чтобы что-то могло заставить Могущественного Люсьена потерять сон. Это так меня удивило, что я склонила голову набок и с искренним любопытством спросила: — Почему ты плохо спал всю неделю? Его руки сжались еще крепче, прежде чем он ответил: — Сначала из-за предвкушения кормления. После твоего посвящения беспокоился, потому что рана заживала не так быстро. Ну, и последнее, моя зверушка, мне трудно с тобой спать рядом. Мое сердце дрогнуло, хотя мозг напомнил моему сердцу, что оно наоборот должно радоваться. Еще одно столкновение моих ощущений, которое было не совсем приятным. — Тебе трудно спать со мной? — Мой вопрос прозвучал шепотом. Его рука скользнула по моей обнаженной спине, захватив прядь волос, и я почувствовала, как он начал накручивать их на палец. Это тоже мне показалось приятным. Так всегда бывало, когда он так делал. — Из-за твоего запаха, Лия. Он опьяняет. — Его губы приблизились к моим, затем коснулись, потом он снова отстранился, улыбка тронула уголки его губ, когда он продолжил: — Особенно когда ты возбуждена. Твой естественный аромат, смешанный с ароматом твоего возбуждения, ошеломляет. — Я напряглась всем телом, руки сжались на мне, прежде чем он, проиграл борьбу со своей улыбкой: — В хорошем смысле. Я пристально изучала его высокомерную, самодовольную улыбку, одновременно, как бы между прочим подумывая — не ударить ли его приемом карате по плечу. Скорее всего эффективность для него была бы от меня как от комара. Вместо этого я заботливо спросила: — Ты предпочитаешь, чтобы я приняла ванну перед сном, дорогой? И увидела, как вспыхнули его глаза, точно не могла определить от гнева или от веселья, но он склонил голову набок, и его губы снова оказались на моей шее. — Только если я буду принимать ванну с тобой, — ответил он. Черт побери, но это был хороший ответ. — Все, что пожелаешь, — послушно ответила я. — Мм, — пробормотал он эффектно, так эффектно, что звук из его рта заскользил по моей коже, отчего я задрожала телом. — Мне нравится эта идея. Может я разрешу тебе принимать ванну только, когда будешь со мной. О боже мой. Так что я опять натворила? У меня не было выбора. Я должна была смириться с этим. Стараясь говорить ровно, спросила: — Ты хочешь сейчас принять ванну? Я почувствовала, как его язык коснулся моей шеи, отчего тоже вздрогнула. Затем он сказал: — Не сейчас. Я проголодался. Внезапный электрический разряд ударил мне между ног, вызвав невероятное счастливое покалывание. Он проголодался. Я, конечно хотела, чтобы он насытился. Я презирала себя за такие мысли, но не могла отрицать, что была счастлива. — Ты проголодался? — Ага, — произнес он в шею, затем поднял голову, взглянув на меня. — Можешь выбрать сегодня, Лия, здесь или на кухне. Он хотел кормиться на кухне? Правда? Это было безумие! А что, если придет Эдвина? — Если мы будем делать это на кухне, вдруг придет Эдвина, а? Его брови сошлись на переносице. — Она и так будет там, если ты будешь мне готовить сама. — Готовить тебе? — глупо переспросила я, находя эту идею одновременно интригующей и пугающей. Хочу сказать, я умею готовить. И сама идея приготовить что-нибудь для Люсьена показалась мне довольно приятной, хотя то, что мне показалась она приятной, еще больше доказывало, что я сошла с ума. А что, если я испорчу? У меня часто так получалось, особенно когда пробовала что-то необычное, кроме того я сомневалась, что Люсьен предпочитал не модную еду. И вообще, почему мы говорим о готовке? Он с интересом следил за выражением моего лица, пока все эти мысли проносились у меня в голове, прежде чем сказать: — Ты умеешь готовить, Лия. Ты можешь готовить все, что тебе нравится. Это твой дом, а не Эдвины. Ты хочешь готовить? Оу. Я поняла. — Ты говоришь о завтраке, — выдохнула я голосом, который звучал, как у ненормальной девицы, которую только что ударили по голове. Он улыбнулся еще одной своей самонадеянной, самодовольной, теперь уже больше похожей на самодовольную улыбку, прежде чем сказал: — А ты думала, что я хотел поесть. — Эм… — Я поерзала у него на коленях, потом вспомнила, что была почти голой, и если встану, то обнажу верхнюю часть своего тела, я не была готова к этому, поэтому замерла. Его большие руки скользнули по моим бедрам и напряглись. — Я не могу есть, зверушка. До ночи. Это было для меня новостью. — Не можешь? Он отрицательно покачал головой, говоря: — Ты еще не привыкла ко мне. Это еще больше меня смутило. — Не привыкла?! Самодовольная улыбка вернулась, прежде чем его лицо снова исчезло у меня на шее. — Мы могли бы попробовать. Ой. — Но ты будешь испытывать слабость весь день, а сегодня суббота. У меня имеются на тебя сегодня планы.