Он прижал ее к себе. Ее голова дернулась назад, глаза сузились, рот открылся, чтобы возразить. Он опустил свои губы на нее, жестко, требуя ответа. Она сдержалась и начала свою тщетную борьбу, как обычно, упрямая до крайности. Настолько упрямая, что это продолжалось достаточно долго, Люсьен был вынужден попробовать другую тактику. Перевернул ее на спину и прижал к себе, заскользив руками по ее телу, вниз по бокам, по животу, вверх по животу, и все это время его язык вступал в чувственную дуэль с ее языком. Затем его рука скользнула по ее груди, нежно обхватив, прежде чем он большим пальцем дотронулся до соска. Ее тело перестало сопротивляться, растаяло под ним. — Вот так, зверушка, — прошептал он ей в губы на ее капитуляцию, и тут же воспользовался этим, его палец вместе с большим пальцем ласкал ее сосок. Восхитительный звук проскользнул из глубины ее горла ему в рот. Ее ноги раздвинулись, одну ногу она закинула ему на бедро, и он уловил запах ее возбуждения. Он торжествующе улыбнулся ей в губы и наклонил голову для еще одного поцелуя. Она встретила его, склонив голову набок, прижав губы к его губам, больше не сопротивляясь, испытывая голод. Он кормил ее руками и ртом, продолжал проделывать все это, пока она также продолжала требовать, ненасытная, великолепная. Через некоторое время его рука оказалась в ее трусиках, палец глубоко вошел и закружил, ее рот не отпускал его, дыхание было резким и сладким на его губах. Она была так глубоко погружена в свою потребность, что не могла сосредоточиться на поцелуе и почувствовать ощущение его языка у себя во рту. Одной рукой она вцепилась ему в волосы, другой — крепко обхватила за спину. — Люсьен! — настойчиво выдохнула она, и он все увидел на ее лице, почувствовал, он понял, что она вот-вот кончит. Он убрал руку. — Нет! — воскликнула она, потянувшись к его руке, обхватив за запястье, пытаясь вернуть его руку назад. Ее крик резанул по нему, как лезвие. Он был неправ в том, что сказал ей накануне утром. Каким бы мучительным ни был ее крик, он пришел к выводу, что эта пытка для него была гораздо труднее, чем для нее. Однако он выбрал свой путь и должен был продолжать свои усилия по ее укрощению. Она не знала, но он уж точно знал, что награда в конце будет стоить этой битвы. — Ты будешь мне еще возражать? — спросил он, его голос был резким, не от гнева, а от сожаления. Ее затуманенные глаза изо всех сил пытались сфокусироваться на его лице. — Люсьен. — Ты будешь мне еще возражать? Он наблюдал, как туман рассеивается, его слова наконец дошли до нее, недоверие затопило лицо, быстро сменяясь гневом. — Я, черт побери, ненавижу тебя, — прошипела она, но даже несмотря на свою ярость, ее бедра искали его, ее тело было возбуждено, борясь с желанием. Люсьен нетерпеливо вздохнул. — Приму это как отрицательный ответ. — Ты чертовски прав, это «нет»! — огрызнулась она, и ее тело безуспешно дернулось в его объятиях. После этой неудачной попытки высвободиться, она издала яростный, сдавленный крик. — Лия, ты можешь покончить с этим сейчас, — сказал он ей. — Иди к черту! — вспылила она. — Ты хочешь, чтобы мой рот был на тебе? — спросил он. — Иди к черту! — повторила она. — Ты хочешь, чтобы я был внутри тебя? Она замерла и закричала: — Иди к черту! Он перекинул бедро через ее ноги и прижал ее движущееся тело. Запустив руку ей в волосы, он положил ее лицо себе на шею, лицом вниз. — Ты очень упрямая, зверушка, — пробормотал он в макушку. Ее тело сильно изогнулось, а затем обмякло. Она замолчала. Он крепче прижал ее к себе. После долгих секунд он тихо сказал: — Я скоро уеду. Она молчала. — Пока меня не будет, если ты прикоснешься к себе, Лия, я узнаю, и мне придется разобраться с этим. Он слышал, как участилось ее сердцебиение, но ее тело лишь на мгновение напряглось, прежде чем она подавила свою реакцию. — Ты меня понимаешь? — Спросил он. Она продолжала молчать. — Лия, я спросил, ты меня понимаешь? — Да, — процедила она сквозь зубы. — Я вернусь в десять. Мы выйдем сегодня вечером. Я хочу, чтобы ты была готова. Она ничего не сказала. — Лия, когда я говорю с тобой, хочу услышать от тебя подтверждение моих слов. — Я буду готова, — выпалила она. — Я хочу, чтобы ты надела черное платье. Она издала сердитый звук, но прошептала: — Я надену черное платье. Его рука переместилась с ее головы на подбородок, подняв его большим пальцем, чтобы оставить на ее губах мягкий поцелуй. Затем он оставил ее в постели и пошел в душ. После того как выключил воду и вышел из душа, он потянулся за полотенцем, но во внезапной тишине услышал. Он вскинул голову и склонил набок. Тихо, скорее всего, приглушенно, уткнувшись в подушку, он услышал ее рыдания. Боже правый. Он сломил ее. Он, бл*дь, сломил ее. Он сделал огромный шаг к ее укрощению. Он ожидал, что в этот момент почувствует восторг. Вместо этого его глаза встретились с отражением в зеркале, и он прорычал низкое, медленное, мучительное «Бл*дь». * * * Вечером, когда он вернулся домой ровно в десять, открыл дверь из гаража на кухню, обнаружил Лию, поджидающую его на кухне. Ее волосы были зачесаны назад, спадая массой локонов на обнаженную спину. Она не носила драгоценностей, потому что у нее их не было. Они ей были не нужны. Платье было эффектным, элегантным и соблазнительным. Атласные босоножки на шпильках баклажанового цвета с ремешками были изящными, сексуальными и значительно удлиняли ее и без того высокую фигуру, делая ее поразительной, как он подозревал, для любого другого мужчины, кроме Люсьена, даже пугающей. Ее макияж был дымчатым и драматичным, усиливая загадочность ее потрясающего… невыразительного лица.