Мистер Бреслин, не думай, что если не слышал обо мне какое-то время, значит, я ушел на покой. Нет, я все еще здесь. Как бесплотный дух в ночи. Жаждущий, голодный, едва ли нуждающийся в отдыхе. И страстно желающий угодить Сэму. Я люблю свою работу. Теперь пустота заполнена. Быть может, мы встретимся лично когда-нибудь — или же меня сотрет полицейская пуля 38-го калибра. Как бы то ни было, буду счастлив встретиться. Расскажу тебе о Сэме, если хочешь. Представлю тебя ему. Имя ему Сэм Ужасный. Не знаю, что готовит мне будущее, так что просто попрощаюсь в надежде встретиться на следующем деле. Или стоит сказать, что ты увидишь мое рукоделие на следующем деле? Помни мисс Лаурию. Спасибо тебе. Творение Сэма. 44-й Вот тебе в помощь еще несколько имен. Передай их инспектору: Граф смерти, Злобный король Плетеный, Двадцать два последователя ада, Джон Уитис — насильник и душитель юных дев. P.S. Джей-Би, проинформируй, пожалуйста, детективов, которые работают над моим делом, что я желаю им удачи. Пусть копают дальше, мыслят позитивно, шевелят булками, стучат по гробам, ну и так далее. До моей поимки обещаю купить всем парням, занятым в этом деле, по паре новых башмаков, если раздобуду деньги. Сын Сэма». QR-код 34 В конце письма красовался причудливый рисунок из нескольких объединенных символов — своеобразная подпись, автограф, которые в свое время оставляли Зодиак, BTK и другие маньяки в переписках с полицией. Кроме того, детективы отдельно обратили внимание на вопрос: «Что у тебя будет 29 июля?» Ведь именно в этот день ровно год назад Сын Сэма впервые убил человека. В конце июня Берковиц совершил новое нападение — все так же на молодую пару в машине. Юноша и девушка остались живы и отделались легкими ранами, стрелка они не видели. Зато пара свидетелей слышали выстрелы и видели высокого темноволосого мужчину рядом с местом преступления. Один из них даже вспомнил, что подозрительный человек вышел из машины, но так и не вспомнил ни марки, ни номерного знака. Весь город с ужасом ждал 29 июля. Жители Нью-Йорка и окрестностей были уверены, что маньяк обязательно отметит зловещую годовщину новым нападением. Девушки не выходили из дома, мужчины сбивались в добровольческие патрули и прочесывали улицы Бронкса и Квинса. Однако ни 29, ни 30 числа убийца так и не дал о себе знать. И все же Берковиц не испугался — он лишь выжидал. И 31 июля нанес последний удар. Причем в неожиданном месте — в Бруклине, где до этого не было ни одного нападения. В одном из городских парков он подошел к припаркованной машине, в которой сидели Стейси Московиц и Роберт Виоланте. Это было их первое свидание, они целовались. Сын Сэма остановился в метре от машины со стороны пассажира и 4 раза выстрелил. Юноша потерял зрение и оглох. Девушка скончалась от ран по пути в больницу. Она была единственной светловолосой жертвой Берковица. В ту же ночь местная жительница Сесилия Дэвис гуляла неподалеку с собакой. На парковке рядом с парком она увидела незнакомого мужчину среди автомобилей. Женщине показалось, что он слишком долго и с интересом ее разглядывал. А затем увидела в его руке какой-то темный предмет. Вспомнив все, о чем трубили газеты последние пару месяцев, она подхватила собаку на руки и побежала, не думая ни о чем — лишь бы поскорее попасть домой. Только когда Сесилия захлопнула за собой дверь, то вспомнила, что вроде бы слышала громкие хлопки за спиной, похожие на выстрелы… Только через пару дней она оправилась от ужаса и решила обратиться в полицию. Детективы решили проверить все автомобили, припаркованные в том месте. Среди них был желтый четырехдверный «Форд», владельцем которого был указан… некий Дэвид Берковиц. Пес-демон Давайте пока перенесемся из охваченного ужасом Нью-Йорка в почти что провинциальный и куда более тихий Йонкерс, где все это время и проживает Берковиц. Разумеется, здесь тоже читают газеты и тоже обсуждают похождения Сына Сэма с 44-м калибром наперевес. Но придают этому чуть меньшее значение — он-то в большом городе, а здесь, в Йонкерсе, жизнь идет своим чередом. Хотя и здесь случаются неприятности. В апреле 1977-го пенсионер Сэм Карр получает анонимное послание, в котором «доброжелатель» жалуется, что собака Карров — черный лабрадор Харви — слишком уж громко лает. Пожилой хозяин пожимает плечами, в шутку читает питомцу письмо и просит успокоиться. Пес понимающе виляет хвостом. А 19 апреля в дом Карров подбрасывают еще одно послание. Из записки Дэвида Берковица для Сэма Карра: «Я спокойно просил вас успокоить собаку и сделать так, чтобы она не лаяла весь день. Но она продолжает. Я умолял вас. Я говорил, как этот лай уничтожает мою семью. Мы лишены мира и покоя. Теперь я вижу, что вы за человек и что у вас за семейство. Вы жестокие и бестактные люди. У вас нет ни капли любви к другим человеческим существам. Вы эгоист, мистер Карр. Моя жизнь теперь уничтожена. Мне больше нечего терять. И я вижу, что не видать мне покоя и не вернуть семейное счастье, пока я не оборву вашу жизнь». Новое послание было написано тем же почерком, что и первое. Позже эксперты найдут схожие черты и в другом письме, которое убийца оставил 17 апреля в машине застреленных Валентины Суриани и Александра Исава. Перепуганный Сэм Карр позвонил в полицию. Там его сочувственно выслушали и посоветовали следить за собакой, заверив, что его жизни, скорее всего, ничего не угрожает. А 10 дней спустя пенсионер услышал выстрел на заднем дворе. Там он обнаружил своего лабрадора — он лежал на земле в луже крови. Еще Карр мельком заметил, как высокий человек в желтой рубашке и джинсах убегал от его дома. Пса удалось спасти. А Сэм вновь отправился в полицию — на этот раз с доказательствами серьезных намерений анонимного негодяя. Началось вялое расследование. Тогда никто не обратил внимания, что из собаки извлекли пулю того самого 44-го калибра. К тому же в апреле о послании детективу Борелли знал только узкий круг специалистов, и сопоставить письма собаконенавистника с почерком Сына Сэма никто не догадался. 9 августа полиция Нью-Йорка обрабатывала список автомобилей, припаркованных у парка в ночь последнего убийства. База указывала, что хозяин желтого «Форда» живет в Йонкерсе. Детектив Джастис связался с местным управлением и попросил диспетчера разузнать, есть ли у них что-то на Дэвида Берковица. По удивительному стечению обстоятельств, в тот день в диспетчерском кресле сидела Уит Карр — дочь того самого Сэма и соседка Берковица. Она сходу сообщила детективу, что знает Дэвида пару лет. И что ее отец Сэм подозревает его, мол, именно он мог ранить их пса Харви. Когда детектив Джастис услышал имя Сэм, то сразу понял, что взял верный след. На следующий день полиция обыскала машину Берковица. На заднем сиденье нашли револьвер, а в бардачке — пачку патронов, карту мест преступлений и даже свежее письмо с угрозами, на сей раз в адрес главы опергруппы «Омега» инспектора Тимоти Дауда. Сомнений не оставалось. И все же брать Берковица в доме было бы слишком рискованно. Во-первых, никто не гарантировал, что Сын Сэма не окажет сопротивление и не будет отстреливаться из другого револьвера при задержании. Во-вторых, офицеры все еще ждали ордера на обыск — зайди они в дом без документа, и адвокаты Берковица обязательно используют этот аргумент в суде. А таких прецедентов в американском праве было немало — вплоть до того, что преступники уходили от заслуженного наказания. Так или иначе, оперативники стали поджидать Берковица на улице. Поздним вечером он вышел из дома и сел в автомобиль. Там его и задержали. Когда офицер наставил на него оружие и приказал выйти из машины, убийца со спокойной улыбкой промолвил: «Что же, ты меня поймал». Офицер решил уточнить — кого же? На что получил ответ: «Ты знаешь. Я Сэм. Дэвид Берковиц». Дом Берковица все же обыскали. Там царил бардак, на стенах красовались сатанинские граффити. В ящиках полиция обнаружила несколько дневников — в том числе и ту самую записную книжку, куда Дэвид тщательно записывал совершенные им поджоги. На следующий день Берковица привели на первый допрос. Он продлился всего полчаса — Сын Сэма быстро сознался во всех совершенных преступлениях и заявил, что готов официально признать вину, чтобы скостить себе срок. Тогда же, за эти полчаса, он успел «порадовать» офицеров, мол, на все убийства он шел по воле соседского пса. Якобы в бедолагу Харви вселился самый натуральный демон и требовал жертвовать ему кровь невинных девушек — обязательно юных и привлекательных. На вопрос, кто же такой Сэм, Берковиц совершенно спокойно ответил — его сосед, Сэм Карр. Но объяснить толком, почему он решил назваться сыном своего, в общем-то, безобидного соседа, Дэвид так и не смог. Надо сказать, что в показаниях Дэвида было много непонятного и странного. Вскоре он вспомнил о своих прежних соседях в Йонкерсе — милой семейной паре Кассара. С виду они казались обычными приятными людьми, но, когда их немецкая овчарка начинала выть, Берковицу открывалась тайная натура соседей. На самом деле рядом с ним жили кровожадные монстры в человеческом обличье. Так оказалось, что глава семейства — злобный генерал Джек Космо, командир адских гончих. И демонические отродья так же заставляли несчастного Дэвида кормить их свежими жертвами… Показания Берковица казались подарком не только для профайлеров и психиатров, но и для прессы. Каждая газета Нью-Йорка жаждала получить эксклюзивное интервью с Сыном Сэма и узнать больше диких подробностей его одержимости. А еще лучше — накопать сенсационное признание, чтобы дать новый виток делу, за которым больше года следил весь город, если не целая страна. Правоохранители иногда позволяли Берковицу общаться с журналистами. 19 сентября 1977 года Убийца 44-го калибра отправил подробное письмо в New York Post, где не только изложил свою историю и все демонические детали биографии, но и добавил в конце фразу «Есть и другие Сыновья, да поможет бог этому миру». Разумеется, письмо читали не только в редакции газеты. Следователи изучили очередное послание и серьезно задумались над последним предупреждением. Говорил Берковиц просто о бесформенном зле, что гуляет по миру и иногда принимает форму других маньяков? Или зловещий Сын Сэма действовал не в одиночку, как предполагало следствие?.. Дэвид Берковиц прошел 3 независимые медицинские экспертизы. Все специалисты в один голос признали его вменяемым. Да и сам маньяк отказался от предложения своих адвокатов «разыграть карту сумасшедшего». И на очередном заседании совершенно спокойно признал вину. Правда, незадолго до оглашения приговора Берковиц все же решил взбрыкнуть: попытался выпрыгнуть из окна седьмого этажа, оскорблял жертв и кричал, что убил бы их снова. 10 нападений. 6 убитых и 9 пострадавших. Плюс многочисленные поджоги по всему Нью-Йорку, которые долгие годы оставались нерасследованными. Все это суд учел и приговорил Берковица к 6 пожизненным срокам. Он сменил несколько тюрем — от обычных мест заключения до специализированных закрытых клиник для неуравновешенных заключенных. Через год после оглашения приговора на него напали. Неизвестный сокамерник пытался перерезать Сыну Сэма глотку. На глубокую рану от бритвы пришлось наложить полсотни швов. Берковиц так и не раскрыл, кто из заключенных напал на него, но не раз признавался, что благодарен за этот шрам. И считал его достойным, заслуженным наказанием за совершенные преступления. Сэм многодетный За решеткой Берковиц продолжал активно общаться с прессой и представителями закона. Правда, на сей раз многих любителей мрачных сенсаций ждало разочарование. В разговоре с ветераном ФБР Робертом Ресслером он открестился от всех рассказов о демонических собаках и потусторонних жнецах. История с одержимостью была нужна Дэвиду только для защиты — если его задержат, он мог бы избежать ответственности, выдав себя за сумасшедшего. На самом деле Берковиц (не без помощи штатного психотерапевта) дал совсем простое объяснение. Всех девушек он убивал из острого чувства мести — платил всему миру за корейскую гонорею, за неудачи в отношениях, за предательство родной матери и за все, чего в этой жизни он достичь не смог. Преследование женщин было для него еженощным приключением. Блуждая по улицам города, он заглядывался на привлекательных девушек и выжидал подходящего момента. Чаще всего его ждала неудача: либо улицы были безлюдны, либо, наоборот, было слишком много свидетелей. Тогда Берковиц возвращался на места старых преступлений — не из чувства вины, как считают многие, а чтобы вновь пережить былые воспоминания, оживить память о смертельных выстрелах и снова получить болезненное удовольствие. Но разочарование прессы длилось недолго. Вскоре журналисты стали спекулировать новыми теориями. Почему в доме Берковица были сатанинские символы? Как объяснить разные фотороботы и почему во время одного из нападений видели высокого блондина? И что имел в виду Сын Сэма, когда писал, что «есть еще Сыновья»? Позднее Берковиц с радостью подхватил и эту историю. В 90-е он утверждал, что действительно состоял в сатанинском культе. На самом деле он, Дэвид, ответственен только за пару нападений. Остальные девушки пострадали от других членов культа — того самого блондина, неизвестной женщины (которая ни в кого не попала, потому что не справилась с отдачей «Бульдога») и многих других. Досталось и несчастным соседям — среди культистов Берковиц указал и двух сыновей многострадального Сэма Карра. Но допросить их не удалось: оба погибли в конце 70-х, один в перестрелке, другой в аварии. Даже нападение сокамерника Дэвид решил обставить так, будто бы всесильные культисты пытались заставить его замолчать. Многие серьезные журналисты скрупулезно изучали эти теории, вели расследования и даже приходили к каким-то выводам, почти что правдоподобным. И сам Берковиц регулярно подпитывает новые статьи, фильмы и даже сериалы. Например, уже в 2015-м он уточнил, что Сэм не кто иной, как древний Самайн, дьявольское воплощение кельтского праздника, который в Штатах фактически превратился в Хэллоуин. Возможно, кому-то хочется верить, что за убийствами «44-го калибра» скрывается более страшная, многослойная история. Но скептики неумолимы: ведь Дэвид с потрясающей точностью излагал ход каждого нападения еще в самом начале, после ареста. Да и профайлеры характеризовали его исключительно как интроверта, законченного одиночку, неспособного на какую бы-то ни было групповую активность. Так что о сатанинском культе не может быть и речи. За решеткой Дэвид вспомнил о своем религиозном опыте: в Корее он не просто увлекся учением Христа, но даже пытался проповедовать среди местных жителей и других солдат. В 1987 году он объявил себя приверженцем евангелической церкви и официально сменил прозвище — отныне он был не Сыном Сэма, а Сыном Надежды. Вслед за этим последовали новые интервью, целые книги и автобиографические исповеди-проповеди. Сейчас, на момент написания этой книги, Дэвиду Берковицу уже под 70. Согласно приговору, он мог подать прошение об условно-досрочном освобождении уже через 25 лет заключения. Процедура повторяется регулярно, раз в 2 года, и каждый раз Сын Сэма получает закономерный отказ. Надо сказать, Берковиц и сам открыто заявляет, что не заслуживает свободы. Еще в 2002 году он писал губернатору штата Нью-Йорк, что принял свое наказание и смирился с ним, так что готов провести за решеткой всю оставшуюся жизнь. И даже несмотря на то что тюремная администрация считает его образцовым заключенным, не представляющим угрозы для общества, шансы на УДО оцениваются как нереалистичные. Но закон есть закон — и слушания регулярно продолжаются. И за ними так же регулярно следят журналисты и простые люди. Как видите, друзья-лорапалнеры, та самая вожделенная слава не оставляет нашего персонажа все долгие годы заключения. Причем иногда она приобретала настолько пугающие масштабы, что власти всерьез беспокоились: не станут ли маньяки новыми рок-звездами. Многие общественные деятели высказывали неудобное мнение, что Берковиц при желании может баснословно разбогатеть, если продаст свою историю издательству или не дай бог Голливуду! И хотя сам Сын Сэма отрицал такое желание, в 90-е в американском законодательстве появился ряд документов, которые в народе окрестили «Законами Сына Сэма». Они запрещали преступникам и их родственникам получать любую финансовую прибыль от любых художественных или документальных произведений, связанных с их злодеяниями. И это, черт возьми, приятно. Мы в «Дневниках Лоры Палны» неоднократно рассуждали: насколько может быть опасным интерес к серийным убийцам? Насколько их слава — хоть и темная, но все же слава, — способна вдохновить других тихих психопатов, латентных насильников и прочих неуравновешенных товарищей? Ответ, быть может, кроется в тех же публичных высказываниях о жестоких видеоиграх: не существует четкой зависимости, и после убийств на экране человек не обязательно перейдет к реальному насилию. Остается верить, что все в руках таких, как мы, — тру-краймеров, транслирующих информацию о маньяках и серийных убийцах. Если мы будем помнить, что зло остается злом, а чудовище не прекращает быть чудовищем, что в преступлении нет ничего привлекательного, то в мире будет больше здоровых, осознанных людей, которые знают, сколько на нашей Земле тьмы, и делают все, чтобы на ней было больше света.