— Что тебе снилось прошлой ночью? Достоин ли тот сон воспоминания? — О, да! Пол закрыл глаза, припоминая: — Мне снился пожар… вода… и девушка в ней… очень худенькая, с огромными глазами ярко-синего цвета. Я разговаривал с ней и рассказал ей о вас. Пол открыл глаза. — То, что ты рассказал той девушке, произошло сегодня? Пол подумал, прежде чем дать ответ. — Да. Я рассказал ей о том, что пришли вы и отметили меня клеймом странности. — Клеймом странности! — выдохнула старуха и посмотрела на Джессику, чтобы привлечь ее внимание к Полу. — Скажи мне правду, Пол, ты часто видишь во сне то, что потом происходит наяву? — Да. Я часто видел во сне эту девушку. — Ты ее знаешь? — Нет. Но я ее встречу. — Расскажи мне о ней. Пол снова закрыл глаза: — Мы — на маленьком пятачке среди скал, где можно укрыться. Несмотря на ночное время, очень жарко, и сквозь промежутки между скалами видны пески. Мы… чего-то ждем… я должен встретиться с какими-то людьми. Она боится, но пытается скрыть это от меня, а я… совсем не волнуюсь. Она говорит "Расскажи мне о воде твоего родного мира… Узул…? Пол открыл глаза. — Ну, не странно ли? Мой родной мир Каладан. Я никогда не слышал о такой планете — Узул. — Было ли в этом сне еще что-нибудь? — вмешалась Джессика. — Впрочем, может, это меня она назвала таким именем, — подумал вслух Пол. — Мне это только сейчас пришло в голову. — Он снова закрыл глаза. -Она попросила рассказать ей о воде. Я взял ее за руку и сказал, что прочту ей стихи. И вот я читаю ей стихи, но многие слова ей непонятны, приходится объяснять… Старуха посмотрела на Пола: — Молодой человек, как Проктор школы Бене Гессерит я утверждаю, что вижу перед собой Квизатца Хедераха, который станет одним из нас. Твоя мать тоже видела такую возможность, но она смотрела глазами матери. Старуха замолчала, а Пол, понимая, что она ждет его ответа, хранил молчание. Наконец она сказала: — Кем ты станешь, покажет будущее. Но в тебе что-то есть, это несомненно… — Мне можно уйти? — Разве тебе не хочется узнать, кто такой Квизатц Хедерах? — спросила Джессика. — Мне ведь сказали, что те, кто пытались это узнать, умирали. — Я могу тебе намекнуть, почему их попытки не удались, — сказала Преподобная мать. «Она говорит о намеках, значит, сама ничего толком не знает», подумал Пол. — Раз можете, так скажите! — Он что, командует мною? — старуха улыбнулась, и лицо ее стало еще более морщинистым. — Ну что ж, это хорошо. Пол почувствовал удивление — старуха говорит элементарные вещи. Неужели она думает, что мать его ничему не учила? — Это и есть ваш намек? — Мы здесь не для того, чтобы играть словами, — сказала старуха. -Ива сгибается под ветром, пока не разрастется и не встанет стеной на его пути. В этом ее предназначение. Пол пристально поглядел на нее. Она сказала «предназначение», и он почувствовал, как это слово будто ударило по нему. Он ощутил вдруг в себе приступ злобы: глупая, пошлая старуха! — Вы думаете, что я могу стать этим Квизатцем Хедерахом? — отчеканил он. — Вы сказали об этом, но вы ни одним словом не обмолвились о том, как я могу помочь своему отцу. Я слышал весь ваш разговор с моей матерью. Вы говорили так, будто мой отец уже мертв… — Если бы мы могли что-либо предпринять для спасения твоего отца, то мы бы давно уже это сделали, — проворчала старуха. — Может, мы еще успеем спасти тебя. Это сомнительно, но возможно. Но для твоего отца уже ничего нельзя сделать. Когда ты поймешь мои слова и примешь их за непреложную истину, ты усвоишь урок настоящего Бене Гессерит. Пол видел, как потрясли эти слова его мать. Он во все глаза смотрел на старуху. Как она могла сказать такое о его отце? Что заставляет ее так думать? В нем все кипело от негодования. Но Преподобная мать уже обратилась к Джессике: — Ты обучила его согласно пути — я вижу все признаки этого. На твоем месте я сделала бы то же самое — ну их к дьяволу, все правила! Джессика кивнула. — Теперь я предупреждаю тебя, — сказала старуха, — продолжай обучение, как начала. Внутренний голос подскажет ему свой путь безопасности. Положено хорошее начало, но мы не знаем, сколько всего ему еще понадобится… и что приведет в отчаяние. Старуха подошла вплотную к Полу и посмотрела на него сверху вниз: — Прощай, юноша! Надеюсь, тебе повезет. А если нет — что ж, мы еще и сами кое-что можем. Она снова посмотрела на Джессику. Между ними мелькнула искра понимания. Потом она, не оглядываясь, вышла из комнаты, шелестя юбкой. И комната, и все, кто в ней находилась, уже перестали быть предметом ее внимания. Но Джессика успела заметить слезы на ее морщинистых щеках. Эти слезы говорили об охватившем ее смятении больше, чем любые ее слова и поступки в этот напряженный день. Глава 4 Вы уже читали, что Муаддиб не имел друзей своего возраста на Каладане — опасность была слишком велика. Но у него были прекрасные друзья среди учителей. Один из них — Гурни Хэллек, трубадур-воин. (Вы найдете его песни в этой книге, и, быть может, они полюбятся вам. Пойте их, пусть они станут вашими песнями). Имя другого — Зуфир Хават. Этот старый ментат, служивший герцогу и ведающий убийствами, внушал страх даже падишаху-императору. В числе друзей Муаддиба были также: Дункан Айдахо — мастер фехтования, доктор Веллингтон Уйе, озаренный светом знания, но ставший предателем, Его мать, леди Джессика, направила своего сына по пути Бене Гессерит. Отцовские чувства герцога Лето, скрытые в нем до поры, пробудились с рождением сына. Принцесса Ирулэн. История детства Муаддиба. Зуфир Хават вошел в классную комнату замка Каладан и молча запер за собой дверь. Сегодня он чувствовал себя особенно усталым. Как быстро промчались годы!.. Его нога ныла в месте ранения, полученного еще на службе старого герцога. Он служил уже третьему поколению этой семьи. Оглядев комнату, залитую лунным светом, он заметил Пола, сидевшего за столом над разложенными бумагами и картами. «Сколько раз я должен повторять ему, чтобы он не сидел спиной к двери!» — Хават сделал несколько шагов по направлению к мальчику. Пол остался сидеть в прежней позе. Хават кашлянул. На луну набежало облако, и свет в комнате померк. Пол выпрямился и, не оглядываясь, сказал: — Я помню, что сижу спиной к двери. Хават выдавил на лице улыбку, прошел в глубь комнаты, остановился у стола. Пол поднял голову и посмотрел на старика: темное, изрезанное морщинами лицо, глаза, полные тревоги. — Я слышал, как вы шли по дому, как открывали дверь. — Но ведь так может войти любой! — Я еще в состоянии отличить вас от любого. «Может быть, он и прав», — подумал Хават. Это его служанка-мать, конечно, многому научила. Хотел бы я знать, что подумали бы об этом в ее драгоценной школе? Может быть, поэтому сюда и прислали старуху Проктора наставить нашу дорогую леди Джессику на путь истинный? Хават поставил стул напротив Пола и сел лицом к двери. Откинувшись на спинку, он изучал комнату. Внезапно она показалась ему незнакомой, видимо, потому, что вещи были уже отправлены на Арраки. Остались только стол и зеркало, возле которого висела вся изрезанная мишень, похожая на лицо старого солдата, побывавшего во многих сражениях. «И я, наверное, такой же», — подумал Хават. — Зуфир, о чем ты думаешь? — спросил Пол. Хават взглянул на мальчика: — Тебя печалит отъезд? — Печалит? Чепуха! Жаль, конечно, расставаться с друзьями. — Он посмотрел на карты. — Арраки — всего лишь одна из планет. Мой отец послал тебя навестить меня? Хават нахмурился: мальчик слишком хорошо его понимал. Он кивнул: — Ты думаешь, было бы лучше, если бы он пришел сам? Но ты же знаешь, как он занят. Он придет позже. — Я изучал бури на Арраки.