— Фейд его помнит, — вставил барон. — Продолжай! — Не слишком-то вы любезны, барон. — Здесь приказываю я! — прикрикнул барон. Питер пожал плечами: — Если дело пойдет так, как планируется, то дом Харконненов получит поместья на Арраки и ставленник вашего дяди будет управлять ими от имени барона Владимира Харконнена. — Значит, у нас увеличатся доходы, — резюмировал Фейд. — Конечно, — согласился барон. — И Великие дома будут знать, что только барон смог уничтожить Атридесов, — добавил Питер. — Да, они будут это знать, — выдохнул барон. — Самое интересное, что все это знает и герцог, — сказал Питер. — Он уже сейчас чувствует ловушку. — Это правда, — в голосе барона неожиданно прозвучали нотки печали. -Но он ничего не может поделать. Даже жалко его. Барон отошел, наконец, от глобуса и, выйдя на середину комнаты, показался во всем своем великолепии — огромная, непомерно полная фигура на странно тонких для такого тяжелого тела ногах. — Однако я проголодался, — пробормотал он, сверля племянника маленькими глазками, под которыми отвисли большие мешки. — Пойдем перекусим на дорогу. Глава 3 Это сказала Алия-Нож: «Преподобная мать должна сочетать соблазнительные хитрости куртизанки с неприступностью и величием девственной богини, сохраняя эти качества столь долго, сколько позволяет ее юность. А когда ее молодость и красота исчезнут, их место займут коварство и находчивость». Принцесса Ирулэн. Муаддиб: семейные комментарии. — Ну, Джессика, что ты теперь скажешь? — спросила Преподобная мать. Их разговор происходил в замке Каладан в день тяжелого испытания Пола. Обе женщины были в комнате Джессики одни, а Пол был в соседней. Джессика стояла у окна, выходившего на юг, завороженная путаницей красок заката над рекой. Она прекрасно расслышала вопрос, но все еще не могла решить, как ей себя вести. Она вспомнила про испытание, через которое прошел ее сын, и прошептала: — Бедный Пол… — Я задала тебе вопрос! — голос старухи звучал сердито и настойчиво. — Что? А! — Джессика оторвалась от воспоминаний и повернулась к старухе, сидящей у стены между двумя окнами, выходящими на восток. — Что же вы хотите, чтобы я сказала? — Что я хочу? Я хочу, чтобы говорила ты, — в голосе старухи слышалась издевка. — Да, но у меня сын! — вспыхнула Джессика, хотя и понимала, что ее намеренно вводят в состояние гнева. — Тебе было ведено рожать для Атридесов только дочерей! — Это так много для него значило! — взмолилась Джессика. — И ты со своей гордыней произвела на свет Квизатца Хедераха! Джессика подняла голову. — Я знала, что это необходимо. — Ты думала только о том, что твой герцог желает сына! — проворчала старуха. — А интересы герцога в расчет не принимались. Твоя дочь могла бы стать невестой наследника Харконненов. Ты безнадежно усложнила дело, поставив под угрозу развитие всей генетической линии нашего рода. — Но ведь и вы не безгрешны! — с вызовом бросила Джессика в лицо старухе, храбро выдержав ее взгляд. И та вдруг смущенно пробормотала в ответ: — Что сделано, то сделано! — Я поклялась никогда не менять свои решения, — подтвердила Джессика. — Как это благородно! — рявкнула старуха. — Никаких сожалений. Посмотрю, какую ты будешь предлагать цену за свою жизнь и жизнь своего сына, когда каждый захочет убить вас… Как ты будешь молить о пощаде… Джессика побледнела. — Неужели нет выбора? — Выбора? И это спрашивает ученица Бене Гессерит? — Я спрашиваю лишь о том, что видите в будущем вы, с вашими большими возможностями?.. — Я вижу в будущем то, что видела и раньше. Ты хорошо знаешь состояние наших дел. Стремление смешивать кровь безо всякого плана было свойственно нам, Джессика. Империя, компания СНОАМ, Великие дома — это всего лишь частицы, выброшенные на поверхность бешеного потока. — СНОАМ, — прошептала Джессика. — Я думаю, что она уже решила, как поделить захваченное у Атридесов. — Что СНОАМ, когда даже погода в наше время изменчива, как флюгер, сказала старуха. — Император и его друзья требуют шестьдесят пять процентов от директорских прав компании. Они тоже почуяли запах добычи. И чем она крупнее, тем больше вожделение. Это неизбежная страница истории, девочка. — Что мне сейчас позарез нужно, — сказала Джессика, — так это взгляд в историю. — Не надо шутить! Ты не хуже меня знаешь, какие силы нас окружают. Джессика с горечью проговорила: — А мы как щепки в потоке! — Помолчать бы тебе, девочка! На эту дорогу ты вступила сама, и я знаю, что тебя ожидает. — "Я — Бене Гессерит. Я существую только для того, чтобы наблюдать", — процитировала Джессика. — Правильно! — сказала старуха. — И все, на что мы теперь можем надеяться, — это спасти главное: основу для продолжения рода. Джессика закрыла глаза, чувствуя, как слезы жгут ей веки. Наконец она произнесла: — Я заплачу за свои ошибки. — А твой сын тоже будет платить за твои ошибки? — Я постараюсь его защитить! — Защитить! — фыркнула старуха. — Ты же хорошо знаешь, в чем гнездится слабость! Защищая его, ты лишишь его силы, необходимой ему, чтобы выполнить свое предназначение. Джессика отвернулась и посмотрела в окно. Старуха поднялась, поправляя платье. — Позови сына, мне пора уходить. — Голос старухи смягчился. -Джессика, девочка, я бы хотела остаться и помочь вам, но каждый должен идти своим путем. — Я знаю. — Ты дорога мне, как любая из моих дочерей, но я не могу смешивать материнские чувства с долгом. — Я понимаю… — То, что ты сделала и почему ты это сделала, — мы знаем обе. Хочу сказать тебе в утешение, что твой сын может стать вершиной Бене Гессерит. Однако не питай слишком больших надежд — у него один шанс из тысячи. Джессика сердитым жестом смахнула слезы со своего лица. — Вы снова заставили меня почувствовать себя маленькой девочкой, отвечающей первый урок. Люди не должны уподобляться животным. А я была так одинока… — Это следовало бы сделать одним из испытаний, — сказала старуха. -Люди почти всегда одиноки. А теперь зови Пола, у него было время подумать. Я еще должна задать ему несколько вопросов. Джессика кивнула и, подойдя к соседней двери, открыла ее: — Пол, зайди к нам, пожалуйста. Пол нехотя вошел к женщинам, в его походке сквозило упрямство. Он взглянул на мать так, как будто она была ему чужой. При виде Преподобной он насторожился и приветствовал ее как равный равную. — Давай вернемся к вопросу о твоих снах, юноша, — сказала ему старуха. — Чего вы от меня хотите? Не все сны стоят того, чтобы о них помнить, хотя я могу вспомнить любой. — Как же ты определяешь разницу между ними? — Просто… знаю. Старуха посмотрела на Джессику, потом опять на Пола.