Что эта история рассказала нам о благополучном существовании? На руках имеется более позитивное представление об идентичности. Для фрименов она не инструмент, как мы видели ее у Харконненов. Они серьезно к ней относятся, и она держит их естественное желание власти под контролем. Она придает форму их стремлению. У них есть конкретные цели, которые они преследуют, уверенные в их ценности, и у них даже есть обряды, ритуалы и сказания, которыми эти цели сопровождаются. Если верить идее Герберта, идентичность нужна, чтобы придавать конкретную форму нашему выбору и понимать, кто мы такие. И только после этого мы можем задаваться вопросом, как нам жить. Одновременно с этим осмысление жизни у фрименов задушено. Они многое не понимают в своем собственном существовании. В этом отношении Пол и Джессика всегда заинтересованы в причинах, стоящих за традициями, и кажутся лучшими примерами. Так что нам остается модель идентичности, которая показывает ее ценность и предел. В ней есть нечто положительное, но если воспринять ее слишком серьезно, она заглушит нечто важное для благополучного существования. Если мы находим жизнь фрименов более предпочтительной жизни Харконненов, но все еще неудовлетворительной, нам следует искать недостающее в другом месте. Присоединившись к фрименам, Пол должен был изменить ход вещей, переизобрести ритуал. Пол даже получил возможность видеть будущее и узнавать смысл событий, которые еще не произошли. У его силы есть границы. Его понимание увиденного ограничено, но, в отличие от остальных фрименов, он не обязан постоянно оглядываться на прошлое. Поэтому Пол изменит все раз и навсегда. Он принял уклад фрименов, словно был рожден для этого Это исследование жизни Харконненов и фрименов дает нам более приближенное к реальности и углубленное понимание того, как люди могут осознанно существовать в этом мире. Атрейдесы находятся ровно между Харконненами и фрименами. И это те самые Атрейдесы, которые могут научить нас многому о том, как нам жить. Можно указать на ряд событий в «Дюне», когда Атрейдесы принимали решения, выходящие за предел их идентичности и традиций, которые стремились к власти на службе у других, чьи дела шли, судя по всему, более благополучно. Полу пришлось нарушить порядки фрименов, чтобы выжить в пустыне. Леди Джессика поступила так же и разорвала связь с Бене Гессерит. Они оба относятся к власти с осторожностью, прекрасно понимая, что она способна сотворить с их жизнями и Вселенной. Однако лучше всего можем мы наблюдать правильное отношение к жизни в момент краха. Темнейший час для Дома Атрейдес: ужин перед похищением Лето Харконненами. Можно посчитать, что именно в этот момент Лето совершил ошибку. Хотя сюжет никак не предвещал такого промаха, именно это событие привело к его гибели, именно здесь лучше всего виден нрав Лето. Он начал застолье с уничтожения старой традиции. Обычно гости окунали свои руки в воду, стряхивали ее на пол, вытирали руки полотенцем и тоже бросали, чтобы они впитали воду. Во время ужина эти мокрые полотенца обычно выносили на улицу и отдавали попрошайкам. Реакция Лето на это была предсказуема для многих из нас. Он был в ужасе. Он прерывает церемонию и укоряет низшие классы. Бедность заставила их принять воду и полотенца, которые другие выбросили. И это кажется для него недопустимым. Лето разрывает связи с местной культурой и отказывается от традиции. В общем и целом это кажется положительным поступком. Но есть и обратный эффект. Как только Лето отдал приказ, на лице слуги он мог прочитать, что подрывает местную экономику. Слуге можно было забрать полотенца обратно и продать их. Лето почувствовал ее неприязнь, но настоял на выполнении приказа. Он хотел, чтобы воду раздали без вытирания ее с пола. Сам того не желая, он урезал заработок слуги. Он не видел того, как несправедливые традиции формировали их собственную экономику. Людям приходилось полагаться на них. Традиции хотя бы обеспечивали их деньгами, и многие из них придавали жизни людей смысл. Они привыкли считать себя слугами и нищими. Они знали свое место и обретали в нем свой смысл, даже если чужак мог посчитать их роль несправедливой. Лето выступил с желанием принести изменения. Он применил свою власть в попытке сделать что-то положительное. Он нарушил хрупкое равновесие, и его благотворительный жест не вызвал понимания. В продолжение вечера Лето использовал воду в своих собственных целях. Как уже упоминалось ранее, он вылил немного воды на пол после произнесения тоста. Его намерением было проверить гостей, посмотрев на их реакцию. Желание власти завладело волей Лето, так как, использовав воду ради себя, он встал на опасный путь, угрожающий даже его жизни. Он не испил ее и не использовал для мытья. Он ввел ее в политическую игру. И эту воду можно было также отдать нищим. У Лето могла быть более благородная цель, но нет. Это знак. Его действия были не совсем понятны и не соответствовали моменту. Они не сходились с контекстом, в котором они бы сработали. Лето использовал самый ценный ресурс, чтобы заработать политическое влияние. Что нам дают эти события? Как мы должны судить Лето? Вопросы не из легких. Фримены и Харконнены производили более ясное впечатление. Возможно, наши прошлые наблюдения смогут помочь. С помощью Харконненов мы подытожили, что власть необходима для благополучия, но одной ее недостаточно. Для нас то, что Харконнены сделали с Юз, показалось особенно жестоким, и мы сделали вывод, что идентичность в каком-то своем значении означает продолжение жизни. Фримены устремлены в другом направлении. Пожалуй, нам нужно немного дистанцироваться. Погруженные в идентичности, традиции и обычаи, мы тонем. То, что мы видим в Лето, может быть в некотором роде этим пространством над идентичностью, традициями и обычаями. Свое первое появление он начал с разрушения местной культуры. На первый взгляд, можно подумать, что мы восхищаемся Лето, потому что он способен на моральные поступки. Прерывая традицию отдавать воду, собранную с пола, нищим, Лето поступил так из чувства сострадания и справедливости. Но даже в этом случае его первый поступок кажется неуклюжим и бестактным, хотя с моральной точки зрения его легко объяснить. Бестактность заключена в разорванных узах, которые остались позади. Он уничтожил одну традицию и порядок вещей, не создав для людей что-то новое. Позже, когда Лето пролил воду, он узнал нечто новое о своих гостях, но не трансформировал это знание во что-то более значимое. В нем мы видим динамичную взаимосвязь измененного понимания и попыток получить власть через правильные поступки в традиционном духе, на основе которого формировалась жизнь на Арракисе веками. За неимением лучшего определения скажем, что Лето не олицетворяет добродетель. Герцог отошел от традиций, чего не делали фримены. Кроме этого, он стремился возвыситься, но не связал людей с их прошлым таким способом, чтобы можно было принять его благородные свершения. Умение сочетать эти процессы – изящно выйти за рамки понимания традиций, но в каком-то роде сохранить узы и не накапливать власть для собственного блага – требует определенного мастерства. Чтобы достичь его, кому-то надо находиться в постоянной борьбе, уравновешивая сомнения и тщательно обдумывая следующее подходящее действие. Нет инструкции или безопасного пути. Контекст и история важны, но они не могут определять каждый шаг. События сразили Лето. Но там, где он пал, Пол и Джессика преуспели. Они использовали ресурсы культуры фрименов, которые они смогли найти в пустыне, чтобы полноценно воссоздать их, казалось бы, разрушенную жизнь. Пол и Джессика заполучили власть, ловко нарушив культурные правила; но каждый раз они восстанавливали социальные узы, показывая фрименам новый путь вперед и создавая новое, более сильное и справедливое общество. Им удалось изменить правила не просто по своей воле, но таким образом, который отвечал нуждам ситуации и сохранял фрименов едиными. Пол метался между ощущением себя как Атрейдеса, вовлеченного в смертельную борьбу за власть с Харконненами, и как своей новой идентичности Муад’Диба. Он посмотрел в будущее и увидел справедливый и осмысленный мир, в котором Арракис покрыт зеленью, где жизнь безопасна, а общество развивается. Чтобы достичь такого будущего, Пол должен был поставить себя выше культурных рамок, в которых находились фримены, но и не пасть перед одержимостью жаждой власти, как случилось с Харконненами. Это была борьба без правил. Вместо них его направляли видения, смутные идеалы, которые он понимал, как мог. И Пол всегда был чутким по отношению к нуждам окружающих его людей. Пряная острота смысла В конечном счете Пол и Джессика испробовали Пряность. Цвет их глаз сменился на голубой. Это интересное наблюдение. Глаза – первое, что мы замечаем, когда смотрим на человека. Видеть кого-то – значит видеть его глаза. А их цвет – это образ, который они являют миру. И этот образ, они являют другим. С другой стороны, глазами мы смотрим на окружающий мир. Пряность проникает повсюду. Она создает жизнь и придает ей смысл, находясь в центре любой деятельности. Пока люди Арракиса боролись за существование, пока Атрейдесы пытались найти себе новый дом, пока Харконнены пытались управлять новым миром, Пряность была на заднем плане. Некоторые люди погрузились в нее, кто-то отстранился в попытке контролировать ее, а двое, Пол и Джессика, попытались пойти обоими путями. Они постарались жить осмысленной жизнью на пути добродетели. Добродетель, как было уже описано, не определена, и концовка «Дюны», оставляет нас с чувством неопределенности. Пол теперь крепко связан со своей ролью Муад’Диба, но его сражения с Императором возвращают обратно его прошлую идентичность. Он был известен как Атрейдес и теперь должен был балансировать меж двух своих самоопределений. Нет уверенности, что он справился с этим успешно. В конце книги Пол возвысился до императорского трона. Он преобразовал власть, управляющую Вселенной. По меркам Харконненов, он пошел крайне правильным путем. Тем не менее от всего этого остается неприятное ощущение. Тот путь, которым он достиг победы, поставил под угрозу весь Арракис и даже Вселенную. Нас беспокоит, что его жажда власти в итоге затмила все. Даже если в этом была необходимость, мы не можем избавиться от этого чувства. В то же время его идентичность Муад’Диба обрела собственную жизнь с фрименами. Пол должен готовиться к противостоянию с самим собой, и далеко не ясно, закончится ли оно в пользу лучшей стороны. На этом моменте заканчивается книга. Развязка нам неизвестна. Но финал получился мощный. В нем заключено нечто важное, касающееся нашего отношения к жизни. Любое равновесие, которое мы находим, любой момент, когда у нас получается возвыситься над традициями и идентичностями, которые формируют нас, и двигаться вперед, не забывая о прошлом, – все это оказывается временным. Так было всегда. Борьба за благополучное существование должна продолжаться. Ни один из предыдущих шагов не гарантирует успеха в будущем. В таком случае образ, с которым мы остаемся после прочтения «Дюны», это наездники червей. Они в пустыне, стоя на барханах, пытаются оседлать червя. Черви не похожи на машины. Они не движутся просто туда, куда нам надо. Они даже не похожи на лошадей. Черви живут под землей, большую часть времени скрываясь от глаз. Они вырабатывают Пряность, которая вырывается на поверхность, неизвестным образом. Их можно призвать, но никогда не получится полностью их контролировать. Все, что могут сделать наездники червей, – это оценить обстановку, насколько увереннее можно ступать по песку и попытаться оседлать червя, когда представится возможность. Наездники остаются на поверхности. Не зарываются вместе с ними под землю. Не являются частью земли и не отрываются от нее. Они борются за то, чтобы оставаться посередине. Это образ борьбы за смысл существования, который стоит того, чтобы о нем поразмышлять, так как, в отличие от любых других персонажей «Дюны», у нас есть свободное время, необходимое для философских размышлений. Что вы делаете с человечеством? Молодой фримен однажды пожаловался старому фримену на Империю: «Все в Доме Коррино только и думают, что о деньгах и власти. Они правят всем человечеством, но что они сделали, чтобы наша жизнь стала лучше?» Старый наиб ответил: «Лучше? Тяжелый труд сделал тебя сильнее, жизнь в пустыне сделала тебя выносливее, невзгоды сделали тебя мужественнее. Что еще нужно для жизни?» Молодой фримен задумчиво посмотрел на горизонт и сказал: «Стакан воды размером с червя». – Из Философских шуток старого Арракиса принцессы Ирулан[2]. ОБНАРУЖЕНО В БЮРО НАХОДОК ГИЛЬДИИ АВТОР: НЕИЗВЕСТЕН (ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ДОСТОПОЧТИМАЯ МАТРОНА) ДАТА: РАССЕЯНИЕ Как бы вы поступили, если бы в вашей власти было повелевать всем человечеством? Вероятно, это не тот вопрос, которым вы когда-либо задавались, но это рутина для галактических Императоров «Хроник Дюны». Диктаторы, подобные Падишах-Императору Шаддаму IV, Полу Атрейдесу, Алии Атрейдес и Лето II Атрейдесу властвовали над всем человечеством, и на них лежала ответственность за его будущее. Конечно, Император не был единственной силой, пытающейся решить судьбы других. Сестричество Бене Гессерит планировало породить мессию, Дом Харконнен строил планы по захвату престола, пророки приходили из пустыни, чтобы повлиять на политику, Космическая Гильдия и Бене Тлейлаксу вынашивали еще более сложные планы – и все это ради власти над человечеством. Если искать общую черту персонажей «Хроник Дюны», то это стремление распространить свой контроль на других людей. Даже контроль над Арракисом и Пряностью служил именно этой цели. Почему им всем так сильно хотелось власти? Все сводится к желанию сделать жизнь лучше. Кто-то, как барон Харконнен, стремился улучшить свою собственную жизнь. Другие персонажи хотели сделать жизнь лучше для всех. Пол Атрейдес использовал власть лишь с целью помочь человечеству, веря, что оно нуждается в таком спасителе, в то время как Лето II выдержал столетия абсолютного авторитарного правления по такой же альтруистичной причине. И хотя настоящая цель Бене Гессерит никогда не была ясна, они тоже, казалось, были заинтересованы в судьбе человечества. Они приводили в исполнение свои программы по размножению, чтобы породить Квисатц Хадераха, поскольку также желали лучшего будущего для людей. Однако, прежде чем браться за создание лучшего будущего для себя или для всего человечества, нужно иметь представление о том, какое будущее – лучшее для людей, а это в свою очередь требует представления о том, какая жизнь подходит для человеческих существ. Для персонажей «Хроник Дюны» часто вставал этот мучительный вопрос об условиях существования человека, особенно когда их мысли записаны курсивом. Нам, читателям, также приходится думать об этом, и нам всем нужно решать, как сделать нашу жизнь лучше. В этой главе я задаюсь вопросом, как древнегреческие философы Сократ и Аристотель оценили бы жизнь протагонистов и народов Вселенной Дюны. Подобно старцам племени фрименов, эти двое философов пришли из суровых земель, где жизнь была сложна, а бедность – частый гость. Подобно Полу и многим другим в «Хрониках Дюны», они часто задумывались о том, какой должна быть человеческая жизнь, когда несогласие в политических взглядах может быть смертельным. Но давайте начнем с самого популярного концепта «хорошей жизни». Вода в дистикомбе и пряность в хранилище Со всей честностью могу заявить, что барон Харконнен прожил лучшую жизнь из тех, что я видывал. Он хотел обладать многим и большее из этого получил. Он получал сильное удовольствие от еды, секса, денег и власти. Он был замечательной компанией. – Взято из «Граф Хасимир рассказывает все» за авторством графа Хасимира Фенринга. Многие не имеют точного представления, что значит жить благополучно, но базовое значение этого понятия нам знакомо, как оно могло быть знакомо Сократу и Аристотелю. В Древней Греции хорошая жизнь, как зачастую представляется, состояла из таких вещей, как богатство, влиятельность, здоровье, дееспособность и уважение, и это до сих пор соответствует понятию большинства людей об успешной и благополучной жизни. С этой точки зрения, герцог Лето и леди Джессика жили благополучно в начале сюжета «Дюны», просто потому, что они были богаты и уважаемы, управляя, как им было положено, целой планетой Каладан. Барон Харконнен тоже отлично существовал. Он, может, не был столь здоров и уважаем, но был фантастически богат и влиятелен, и имел возможность весело проводить время. Фактически большинство знакомых нам персонажей «Хроник Дюны» жили успешно – они были движущей силой общества и не нужно было беспокоиться, где они в следующий раз смогут испить воды. Остальным повезло не так сильно. Жизнь в Дюне для среднестатистического фримена на Арракисе невероятно трудна. Жаль, что надпись над воротами для отправляющихся в дорогу путников гласит «О ты, кто знает, насколько мы страдаем, не забудь нас в своих молитвах», жаль, что все местные жители стали крепче, чем имперские элитные сардаукары, просто от тяжелой жизни в этих краях. У фрименов так мало источников воды, что даже слезы считаются пустой ее тратой, а барон Харконнен мог привлекать бедняков, просто бросая на землю намокшие полотенца для рук. Эти люди, согласно нашей популярной концепции, не жили хорошо, хотя бы потому, что их материальное состояние было ужасным. Такое популярное представление о хорошей жизни было бы очень знакомо персонажам из «Хроник Дюны». Даже барон Харконнен, которому нет дела до человечества в общем, искал хорошей жизни для себя, и нашел он ее с точки зрения богатства, власти и статуса. Это же было характерно для большинства знати, вероятно, включая Императора Шаддама IV Коррино и герцога Лето Атрейдеса. Даже если герцог Лето стремился к более высоким идеалам, чем его соперник Барон, он не поднялся выше управления планетой, пока сам планировал продвижение для себя и своей семьи. Для фрименов понятие хорошей жизни, казалось, тоже было знакомым. Беря во внимание всю важность традиций и веры для них, их главный проект в Дюне был направлен на улучшение стандартов жизни путем орошения Арракиса. Судя по этому, сага о Доме Атрейдес в «Дюне», «Мессии Дюны», «Детях Дюны» и «Боге-Императоре Дюны» представляет собой историю человеческого триумфа. В целом, правление Атрейдесов принесло человечеству три с половиной тысячи лет мира и стабильности. Для людей Арракиса это значило трансформацию их планеты из песчаного ада, где человек ценился меньше, чем вода в его теле, в цветущий мир в сердце богатой Империи. Что-то привлекательное есть в общераспространенном понятии хорошей жизни. Кто бы не хотел быть богатым вместо бедного, уважаемым вместо ненавидимого, здоровым вместо больного? Произнося это, могут ли другие вещи иметь ценность, отдельно от мирской «успешности»? Пол и Лето II так считали, потому что они оба ненавидели Империи, которые создали, даже если они принесли мир и защищенность. Но если что-либо кроме мирской успешности имеет значение, то что? Песчаный червь не навредит тебе ведь он не может сломать твою мораль Сократ? Человек, которого казнили люди Афин! Слушать советы об улучшении жизни от человека, который дал себя казнить, то же самое, что и слушать советы по отбору работников от герцога Лето. – Из «Собрания речей» барона Владимира Харконнена Сократ решительно отказался от общепринятой концепции хорошей жизни и критиковал своих сограждан афинян за их одержимость богатством и славой больше, чем заботой о состоянии души. Сократ считал, что жить хорошей жизнью – значит руководствоваться добродетелью. Блага, такие как деньги, слава, и даже здоровье оказываются бесполезными или даже вредоносными, если человек не добродетелен. Мы должны направить наше внимание на улучшение нас самих в нравственном отношении, а не гнаться за мирской успешностью. Сократ говорил, что даже вопрос жизни не должен волновать нас, а важна лишь справедливость поступков. Будем надеяться, что для Сократа это действительно было так, потому что, подобно герцогу Лето, политические оппоненты убили его. Даже на суде, когда под угрозой была его жизнь, Сократ был уверен, что ему не смогут навредить, так как судьи не смогут ранить его моральную стойкость. Подобно другим нарушителям спокойствия во Вселенной Дюны, Сократа приговорили к смерти через отравление. Перед тем как начать добродетельную жизнь, как советует Сократ, нам нужно знать, какое поведение считается добродетельным. У разных людей разные моральные устои, и что для одного покажется достойным поведением, для другого будет безнравственным.