Петляя между палаток, которых за ночь, казалось, стало ещё больше, Клэр прикидывала, куда она пристроит этот самый подарок. Рядом с вешалками для лётных плащей из Острия Иглы? Возле бочки с компотом из болотной ягоды от земледельцев из Туманной низины? «А может, – подумала Клэр, – мне передвинуть гобелен из золотых ниток и шёлка, который прислали госпожа Плетёнка, Клео и Лирика. Тот, с портретом бабушки Надии в полный рост?» За поиском решения этой проблемы Клэр не заметила, как обогнула последний ряд палаток и очутилась перед многокомнатным павильоном Надии. К её удивлению, в палатке горел свет. Должно быть, Надиа закончила со встречами раньше обычно! Как правило, она возвращалась домой глубоко за полночь. Клэр прошла внутрь и опустила поклажу на пол. Мешок негромко брякнул. – Бабушка Надиа? – позвала она, но бабушка ей не ответила. А затем… – Привет, Клэрина. Каждый волосок на затылке Клэр встал дыбом. Этот голос был ей знаком. И он звучал… абсолютно нормально, разве что местами немного напоминал звон колокольчиков. Она резко развернулась и увидела Софи – Софи с парой ног, парой рук и волосами, забранными в хвостик, – стоящую перед ней. – Софи! – Она оплела руками шею сестры и почувствовала, как та обняла её в ответ. Клэр разомкнула руки. – Ты это ты! Но ты всё ещё?.. – Я всё ещё единорог, – ответила Софи. – Да, но так я чувствую себя комфортнее всего. Пожалуй, между девочками и единорогами на самом деле не так уж много различий. И Клэр не могла с этим не согласиться. Но, хотя Софи выглядела почти такой же, вплоть до веснушек у неё на носу, невозможно было не заметить два отличия: серебристые ободки вокруг её зрачков и бледно-розовый шрам у неё на лбу. Последний составлял идеальную пару бледно-розовой звёздочке у неё на ключице. Но это были пустяки. Объяснить их в мире Виндемирского поместья не составит труда. – Ты всё-таки сможешь вернуться домой, Софи! – взвизгнула Клэр, что скорее было в духе Лирики, чем младшей Мартинсон. Она быстро перебирала способы, как им замаскировать новый (другого слова и не подберёшь) блеск Софи. – Может, мама разрешит тебе носить линзы, тогда твои глаза никому не покажутся странными. А если ты немного отрастишь чёлку, не будет видно звезду. Хотя, – сказала она, улыбаясь до ушей, – можешь начать носить в школу ободок-единорожку и… – она осеклась. Софи не перебивала её, чтобы с ней согласиться, пошутить, рассмеяться или сказать: «Конечно». Потому что ни о каком «конечно» не могло быть и речи. И едва Софи собралась сделать вдох и открыть рот, как Клэр выставила руку вперёд. – Пожалуйста, – сказала она грустно. Она почувствовала, как по щеке у неё катится слеза, и торопливо её смахнула. – Не будем об этом… не сейчас. – Софи сжала ладонь Клэр. В её прикосновении слышалось эхо великой песни чудес, которой бурлит Арден, и, хотя сердце в груди Клэр по-прежнему лежало камнем, она уже не думала, что оно её раздавит. Вдохнув прохладный, успокаивающий воздух, Клэр смогла заговорить более-менее нормальным голосом: – Так ты собираешься рассказать мне, где всё это время была? – Вообще-то, – ответила Софи, широко улыбаясь. – Я могу тебе показать. – Показать? – удивлённо спросила Клэр. – Показать мне что? – Но в это мгновение она услышала лёгкое шуршание. Повернувшись, она увидела, что за время, пока её не было, в палатке появился ещё один шёлковый коридор, ведущий к свежесплетённым покоям. – В общем, – начала Софи, направляясь к новой тканой двери, – когда я стояла на вершине горы, у меня возникло чувство, что, возможно, ты, я и Надиа не единственные, эм, путешественники в Ардене. Так вот, я доверилась своему чувству, прислушалась и уловила разносимую ветром историю о двух путешественниках. Они появились здесь утром в день Звездопада и принесли с собой наистраннейший рюкзак, который когда-либо видели в Ардене. К несчастью, путешественников преследовала череда неприятностей: за ними гнались Роялисты, они пару раз свернули не туда, забрели в непроходимый лабиринт и тому подобное. Но прежде чем угодить в настоящую западню, эти путешественники успели порасспрашивать местных о двух пропавших детях. Пропавших дочках, если точнее. Лёгким движением руки Софи раздёрнула штору, и Клэр увидела… Мужчину в круглых очках, не похожих на те, что делают мастера Ардена, и женщину, кудрявые волосы которой были забраны в высокий пучок. – Папа! – воскликнула Клэр. – Мама! – И вот уже она летит через всю комнату, бросаясь в объятия родителей. – Клэр! Клэр! – Они крепко обнимали её вместе с Софи: один большой узел из слёз счастья, смеха, вопросов и любви. Семья Мартинсон воссоединилась вновь. Глава 30 В день инаугурации Надии Мартинсон было ясно, светло и холодно. Но Клэр в её многослойном наряде цвета розовых лепестков, небесной синевы и золота нисколечко не замёрзла. Возможно, всё дело было во вплетённых в него согревающих нитях – маленьком знаке внимания, оказанном её прядильщиками и кователями. Но в то же время всё дело могло быть в гордости, которую она испытывала, наблюдая, как Надиа приветствует четырёх магистров. Достопочтенные жители Ардена прошествовали в середину кольца из камней, некогда окружавших каменные изваяния единорога и королевы. Нэт рядом с ней чуть ли не подпрыгивал на цыпочках. – Говорила тебе надеть плащ потолще, но нет, – буркнула Сена краешком губ. Рыжие волосы ковательницы заплели в изящные косы, уложив их на голове короной, но её золотые доспехи с рычащим грифоном на нагруднике заявляли о силе и внушали уважение. Сена Булатная выглядела как отважный рыцарь, а разлёгшийся на плечах Сены живой Грифин лишь дополнял грозную картину, вот только ей не хватало меча. С тех пор как она лишилась Огненной крови в сражении с призраками, ни один клинок не вызывал у неё чувства, что это, говоря словами самой Сены, «её». – Я не замёрз, – Нэт так и подскочил на месте. – Я взволнован! Он тоже был одет соответственно случаю. Зелёный, как ёлка, камзол делал цвет ореховых прожилок в глазах мальчика ещё ярче, а его кожаные ботинки были украшены блестящим остролистом, и то тут, то там на его наряде посверкивали золотые жёлуди: подарки от Сильвии и Мэтью. Сена поморщилась: – Всё равно заканчивай. Ты у всех на виду. Это правда. Поскольку друзья были одними из тех немногих, кого пропустили внутрь кольца из камней, они были как на ладони. Но Клэр не сомневалась: все взоры сейчас устремлены к Надии, которая вот-вот даст обещание гильдиям и станет первым премьер-министром в истории Ардена. – Мой дорогой Арден, – произнесла Надиа, окидывая взглядом Равнины печали, преобразившиеся в поле разноцветных шёлковых палаток прядильщиков, лиственных шалашей земледельцев, сверкающих шатров кователей и построенных самоцветчиками временных крепостей. – Я клянусь следить, чтобы у всего, что растёт, всегда была вода и земля. Я обещаю тревожиться о каждом сердце, которому нужны узы и нити поддержки. Я буду заботиться, чтобы ржавчина не тронула наших крепких сил дружбы и взаимопомощи. И ежели понадобится, ради блага моего народа я готова сдвинуть горы. Толпа встретила её слова восторженными криками, и четыре силуэта проследовали к тому месту в кольце из камней, где стояла Надиа. К тому самому месту, над которым все эти годы высились камни единорога и королевы. Магистр Болт, постановщик-прядильщик, магистр Корналин и недавно восстановленная в статусе магистр Айрис из Зелёного леса вышли вперёд с короной. – Гильдии Ардена принимают ваши слова и связывают вас ими на следующие пять лет, – произнёс постановщик. – В благодарность за данное вами обещание примите ли вы от нас корону Ардена? Клэр затаила дыхание. Надиа покачала головой: – Нет. Все вокруг удивлённо ахнули, даже сверкающие полки наездников химер, гордо сидевших на своих скакунах. – Мне она не нужна. До тех пор, пока чудеса есть во всём вокруг – во всех мирах, – продолжила она, выразительно глядя на Клэр, – люди – те, кто их направляет. Люди, которые должны уметь с ними обращаться. Люди, которые живут и умирают, любят, взрослеют и меняются. Пускай чудесная сила заключена в материи, но мы те, кто ей управляет. – Она замолчала, затем улыбнулась. – К тому же мне как-то сказали, что корона нужна монарху для того, чтобы он знал, насколько крепка связь межу гильдиями, но сейчас нам это ни к чему, ведь на нас снизошла благодать единорогов. Она указала вперёд. Все – толпа, Клэр, Нэт, Сена – как один завертели головами. Вокруг Равнин печали, словно жемчужины, украшающие музыкальную шкатулку, стояли единороги Ардена. Они пришли, чтобы воочию увидеть, как открывается новая, волнующая страница истории Ардена. Они пришли, чтобы благословить его народ, и их дары опустились на землю, сделав снег белее, плащи ярче, а надежду в груди Клэр такой сладостной, что её было почти невозможно вынести. – Вместо этого, – продолжила Надиа, голос которой усиливало действие чуда, чтобы он охватил огромное открытое пространство, – я дарю корону Ардена единорогам в знак благодарности и как обещание: с этого момента их будут холить и оберегать все четыре гильдии. Толпа чуть расступилась, пропуская Софи. Она была одета в струящееся платье из белого шёлка и лавандового газа со шлейфом из серебряного плюща. Её волосы ниспадали до самой талии блестящими чёрными волнами, белая прядка по-прежнему выделялась из копны. Она двигалась с грацией, непривычной для девочки, но обычной среди единорогов, и Клэр почувствовала, как у неё слегка перехватило дыхание. Но когда Софи подошла ближе, Клэр с облегчением увидела, что её улыбка всё та же. Софи всё та же. Надиа поклонилась Софи и вручила ей корону. Софи приняла её, изящно склонив голову. – Мы благодарим вас за этот подарок, – сказала она. – И верим вашему честному слову. У единорогов тоже есть подарок для Ардена. Дары, – подчеркнула она перед толпой, – не артефакты. Нэтл Зелёный, ты не мог бы выйти вперёд? Нэт тут же прекратил вертеться. Он выглядел таким же удивлённым, какой себя чувствовала Клэр. Софи не говорила им, что будут дары единорогов! Он выступил вперёд, а Софи запустила руку в карман своего одеяния и вынула из него пушистое маленькое растение, абсолютно круглое и мерцающее жемчужным светом. Нэт ахнул: – Это же маримо! – Твой маримо! – поправила его Софи, улыбаясь. – В благодарность за твою неисчерпаемую любознательность, которая помогла нам вернуться, мы, единороги, исцелили растение, принадлежавшее твоей матери. Это тот самый маримо, но с ним произошла перемена. Солнечный свет в нём никогда не иссякнет. И пусть он всегда освещает твой путь… И самые тёмные уголки библиотеки. Нэт просиял такой ослепительной улыбкой, что Клэр не удивилась бы, начни он и сам мерцать. – Сена Булатная, – позвала Софи, и ошеломлённая Сена вышла, звеня доспехами, вперёд… как и её родители. Между старшими Булатными протянулся на весу сверкающий меч с рукоятью в форме изящной головы единорога. Когда Сена обхватила клинок рукой и расчертила им воздух, Софи заговорила: – Прими этот клинок от единорогов, Сена, за свою безудержную преданность и ещё более безудержный дух. Сена опробовала подарок несколькими взмахами. – Спасибо, – сдавленно прошептала она, переполняемая эмоциями. – Он прекрасен. Софи наклонилась вперёд, понизив голос, чтобы её слышали только они четверо: – Сердцевину этого меча выковали из того же пламени звезды, из которого когда-то корону. Прислушивайся к нему, и он всегда подскажет, кто достоин твоей верности. Сена кивнула. – Я назову его Острокраем, – объявила она и, бережно держа меч на руках, словно маленького щеночка, вернулась на своё место рядом с Клэр. – И, наконец, – сказала Софи, – Клэр Мартинсон. – Я? – удивлённо спросила Клэр. – Честно говоря, – уточнила Софи, слегка понизив голос, – этот подарок скорее лично от меня. – Она потянулась к уху и вытащила из своих тёмных волос карандаш. Клэр ахнула. Это был её карандаш. А ведь в последний раз, когда она его видела, от него осталось всего несколько щепок. Хотя он и стал чуть короче, а цветок с него облетел, взяв его в руку, она почувствовала знакомое гудение писчего камня. А сбоку рос листочек, такой крошечный, едва ли многим больше капли. Это в самом деле её карандаш. И он непременно вырастет снова. Софи улыбнулась ей и заговорила в полный голос: – Единороги благодарят тебя, Клэр Мартинсон, за твою отвагу. Твою смелость ничем не описать и ничем не измерить. Пускай этот карандаш пригодится тебе, когда ты будешь исследовать новые миры и чудеса. Слёзы щипали глаза Клэр, но она не позволяла им пролиться. Не сейчас. Вместо этого она выбрала быть весёлой и обняла сестру, а затем маму с папой, которые также выступили вперёд, широко улыбаясь. Единороги поднялись на дыбы, их хрустальные рога запустили в воздух радуги. Гильдии Ардена взорвались долгими, оглушительными аплодисментами, и Клэр испытала такое чувство, словно у неё в сердце взошло солнце. А затем сёстры разжали объятия, Надиа подняла руки и, просияв, огласила: – А теперь празднуем! Это было незабываемое пиршество. Клэр сидела среди друзей в конце длинного стола, ломившегося от пряных пирогов кователей, запечённой речной рыбы прядильщиков и сдобной выпечки земледельцев. (Самоцветчики были рады забыть о жидкой чечевичной похлёбке, которой они питались в горах.) Уютно устроившись рядом с Софи, Клэр смеялась и шутила с друзьями и семьёй. В какой-то момент Терний отправился раздобыть для всех них ещё горячего яблочного сидра, и Клэр воспользовалась моментом. – Я так ничего и не поняла, – призналась она. – Ты была такой грубой с Тернием в Огнеграде и пока мы ехали в телеге. Я думала, ты на него злишься. Софи покачала головой. Клэр всё ещё было странно видеть, как её волосы, тёмные и распущенные, ниспадают с плеч. Казалось, сестра распускала хвостик, только когда они играли в русалок на пляже. – Я на него не злилась, ничуть, – ответила Софи. Голос Софи звучал как обычно, но за последнюю неделю её речь стала более официальной. – Я просто не знала, как сказать ему, что я не… что я превращаюсь в единорога. А пока я не узнала, что именно меня ждёт, мне казалось, будет нечестно, ну, знаете… – Она махнула рукой в сторону, словно там было объяснение, и Клэр впервые увидела, как к носу сестры приливает краска смущения.