Клэр взяла дрожащими пальцами две части короны. Зубцы выглядели в точности как в воспоминаниях карандаша: одно остриё украшал камень самоцветчиков, другое – дубовый лист земледельцев. Но они не только выглядели как надо, они ещё и звучали как надо. Хотя песня была не такой чистой, как в воспоминаниях карандаша, она по-прежнему была здесь, жила под кончиками её пальцев. – Да, – выдохнула Клэр. – Ничего себе, Терний… ты это сделал! – Теперь им осталось всего-то убедить кователей отдать им зубец-молот и, конечно, найти зубец – узел любви, но они впервые так близко к цели! – Софи, – позвала сестру Клэр, – смотри, это… Софи? Что случилось? От счастья, озарявшего лицо Софи всего несколько мгновений назад, не осталось и следа. Грифин уже летел прочь из Зала слушаний. – Фрэнсис, – коротко ответила Софи, пускаясь трусцой. – Нам нужно поспешить. Клэр тут же последовала за ней, крепко сжимая зубцы в ладонях. Терний стоял в стороне, сомневаясь, относится ли «нам» и к нему тоже, но Софи остановилась, дотронулась до руки Терния, переплела свои пальцы с его и потянула Терния к главному входу. Троица бежала в ночи, следуя за блеском луны, отражавшимся от медных крыльев. Не считая тоненького серпа луны, ночное небо по-прежнему было чернильно-чёрным. Метеоритный дождь ещё не начался. Только они добрались до домика на самом краю леса, как из него вышел лекарь-земледелец. Лицо целителя было угрюмым, и Клэр с Софи не стали терять время, спрашивая его, что не так, и забежали внутрь. В камине посверкивали языки пламени, и кто-то уже успел зажечь свечи и расставить их по длинному рабочему столу, занимавшему большую часть жилища Фрэнсиса. Соломенные тюфяки, на которых раньше спали Сена и Нэт, были теперь постелены на большую кровать. Над ней склонились две головы: одна чёрная и одна каштановая, – но звук крыльев Грифина заставил их повернуться к двери. На щеках Нэта блестели свежие слёзы, а веки Сены были красными. – Кто это? – спросил усталый голос откуда-то из горы одеял и подушек. – Это Софи, Клэр и Терний, дедушка, – ответил Нэт. Его глаза слегка округлились. – И… это половина короны? – Казалось, они с Сеной оба были готовы разразиться вопросами, но тут Фрэнсис зашёлся жутким кашлем, скрежетавшим, как камень о камень. Вопросы подождут. – А, – негромко вздохнул Фрэнсис, когда приступ утих. – Заходите, заходите. – Пожилой земледелец выглядел маленьким среди своих подушек. Его грудь едва поднималась и опускалась, а кожа казалась тонкой, как папиросная бумага. Но когда он посмотрел на них, его глаза под сросшимися бровями были такими же яркими, как всегда. – Здравствуйте, господин Фрэнсис, – прошептала Клэр, когда они подошли ближе. – Просто Фрэнсис, – поправил он, слабо улыбаясь. – Кстати, шептать необязательно. Клэр вжала голову в плечи. Ей было неловко, и она чувствовала себя не в своей тарелке. Пытаясь скрыть своё смущение, она положила зубец – дубовый лист и зубец-камень к глиняным черепкам и кучкам земли на рабочем столе. Между тем Нэт и Сена подвинулись, чтобы Софи и Клэр смогли присесть к ним на скамейку, которую они перетащили к кровати. Софи опустилась к Нэту и Сене, но Клэр в нерешительности отступила назад. А вот лицо Софи казалось спокойным. Не говоря ни слова, она вложила свою ладонь в ладонь Фрэнсиса, и болезненное выражение лица пожилого земледельца, казалось, немного расслабилось. – Сёстры Мартинсон, – произнёс он. – Я о вас думал. – Он попробовал сесть на кровати, но Софи покачала головой, одинокая белая прядка в её волосах блеснула, словно слеза. – Вам надо отдохнуть, – твёрдо сказала Софи. – Вам нужно набраться сил. Фрэнсис её не послушал и всё равно приподнялся на кровати. – Мне столько всего нужно сказать. И прежде всего извиниться. Я от всей души прошу у вас прощения. Я совершил роковую ошибку. Когда он произнёс эти слова, Клэр поняла, что всё это время она держалась очень зажато. Гнев, печаль, надежда, отчаяние – все эти эмоции пронизывали её, и она собирала их нитка за ниткой, сматывая их в тугой клубок, тяжело давивший ей на грудь. Но извинение Фрэнсиса его распутало. – Почему вы так поступили? – спросила Клэр. Она была не в силах усидеть на месте. – Почему вы не помешали Роялистам, когда они собрались убить Софи той ночью на Равнинах печали? – Я и представить не мог, что они хотят её убить, – ответил Фрэнсис, переводя взгляд с Софи на неё. – Но я глупый старик, который так цеплялся за прошлое, что напрочь позабыл о том, что происходит здесь и сейчас. Я грезил о былых днях. Когда гильдии могли свободно общаться и моего дорогого друга Мэтью не приговорили бы к казни за любовь к гениальной и красивой ковательнице и не разлучили бы с их смышлёной дочуркой. О временах, когда призраков было немного, а детей, которых они оставляют сиротами, – ещё меньше, и мой сын и невестка смогли бы увидеть, в какого доброго и умного человека вырос их мальчик. – Клэр посмотрела на Нэта. У него покраснел кончик носа и по его щекам катились слёзы. Сена приобняла его за плечи. Её ресницы были влажными. – Я грезил, – продолжил Фрэнсис, переводя взгляд на Терния, который, как и Клэр, продолжал стоять, – о временах, когда про людей не говорили, что они лишены способностей. И, – его взгляд переместился на Софи, – о единорогах. – Он вдохнул, и воздух, казалось, просвистел вокруг его грудной клетки, а не внутри лёгких. Не сводя глаз с Софи, он произнёс: – Я не прошу, чтобы вы меня простили. Я лишь делюсь с вами своими грёзами. Быть может, тогда вы продолжите борьбу за меня. – Он ещё раз глубоко вдохнул. – Я смотрю на вас пятерых и лелею надежду. Земледелец, его сестра-ковательница, прядильщица, её друг-прядильщик и самоцветчица объединились, чтобы исправить ошибки прошлого. Уверенность в голосе Фрэнсиса была непоколебима. – Но я не могу, – сказала Клэр срывающимся голосом. – Да, у нас есть половина короны Ардена, но мы всё ещё не знаем, где сейчас настоящий зубец – узел любви. И кователи, кажется, не настроены делать кого-либо своей королевой – героиня это преданий или нет! – Клэр обхватила плечи руками, переполнявшие её эмоции и воспоминания о недавней ночи грозились выплеснуться наружу. – К тому же у Эстелл есть Роялисты, которые ей верят. Она управляет призраками. У неё слёзы луны! А единорог, которого я освободила, сейчас заперт где-то, и мы не можем его найти! – Остальные посмотрели на неё. Выражения их лиц были мрачными. У всех, кроме Фрэнсиса. – Нэт, Сена, помогите мне подняться, – попросил Фрэнсис, отодвигая одеяла. На рану на его груди была наложена чистая повязка. К умело намотанным бинтам, очевидно, приложил руку опытный прядильщик. – Выведите-ка меня на свежий воздух. – Ты… ты хочешь прямо сейчас заняться садом? – спросил, недоумевая, Нэт. – Ты ещё слишком слаб, – возразила Сена. – На это мне сил хватит, – сказал Фрэнсис, свешивая ноги в брюках с кровати и натягивая на себя плотную зелёную мантию. – Вы мне поможете или как? – С помощью Нэта, Сены и, под конец, даже здоровой руки Терния Фрэнсису удалось проковылять до двери залитой светом свечей хижины и выйти в ночь. Когда Сена и Нэт предложили ему присесть на покрывало среди тыквенных грядок, Фрэнсис покачал головой: – Нет, отведите меня к северной стене хижины. Сена и Нэт обменялись недоумёнными взглядами, но сделали, как было велено. Все вместе они начали обходить лачугу. Фрэнсис, которого продолжали поддерживать внуки, наклонился вперёд, разглядывая плющ, оплетавший хижину и её деревянные доски. В следующую секунду он запустил руку в листья. Сперва исчезло его запястье, затем локоть, а после и вся рука целиком. Клэр заморгала. Она и понятия не имела, что плющ может быть таким густым. – Что вы делаете? – с любопытством спросила Софи. Фрэнсису, который запыхался даже просто от того, что стоит, не хватило воздуха, чтобы ответить, поэтому за него это сделал Нэт. – Это плющ-тайник, – пояснил он. – Очень преданное растение, оно передаётся из поколения в поколение. То, что спрятано в его листьях, может достать только член семьи. Фрэнсис попыхтел и покряхтел, а затем вытащил руку. В ладони у него было пусто. – Он там, – сказал старик. – Я его нащупал, но, боюсь, мне нужно присесть. Нэт, Сена, попробуете достать? Сена покачала головой: – Но я не… – Тихо, Сена, – оборвал её Фрэнсис. – Ты для меня такая же внучка, как Нэт – мой внук. Разумеется, плющ-тайник тебя признает. Софи поспешила занять место Сены рядом с Фрэнсисом. Нэт, недолго думая, запустил руки в листья по локоть, а вот Сена вела себя более осторожно. Клэр увидела, как лицо юной ковательницы удивлённо вытянулось, когда её рука легко погрузилась в листву. – Что мы ищем? – спросил Нэт. Фрэнсис открыл рот, но из его горла вырвался лишь хриплый свист. – Мы это найдём, – твёрдо заявила Сена. – Отдохни, – закатав рукава своих туник, они с Нэтом принялись за работу. Терний, Софи и Клэр тем временем отвели Фрэнсиса на газон рядом с его овощными грядками. Устроившись, старик просипел хриплое «Спасибо». – Это я вас должен благодарить, – произнёс Терний, опускаясь рядом с ним. В его волосах всё ещё торчал листочек. – Вы… вы спасли мне жизнь. На лице Фрэниса появилась слабая улыбка. – Твоя бабушка убила бы меня, упади с твоей головы хотя бы волосок. – Он скривился, и морщины на его лице стали ещё глубже: – Эстелл творит противоположное тому, о чём мечтали мы с ней, да и все Роялисты. Сообщество Роялистов посвятило себя искоренению призраков. Мы думали, что, пробудив последнюю королеву Ардена, мы избавим себя от призрачной скверны. Но вместо этого они только и ждут, чтобы выполнить очередной её приказ. Он зашёлся в приступе кашля. Такова была цена за сказанное. Они некоторое время помолчали, наблюдая, как Сена и Нэт запускают руки всё глубже и глубже в плющ-тайник. – Как Эстелл это делает? – спросила вдруг Софи, поворачиваясь к Фрэнсису. – Как она управляет призраками? Фрэнсис долго собирался с ответом, его дыхание становилось слабее с каждым выдохом, но наконец он просипел несколько слов: – Королева пообещала воссоединить призраков с солнцем. – Силы алмазные! – У Софи отвисла челюсть. Тернию, казалось, нездоровилось. Клэр испытывала то же самое. Если призраки смогут выносить солнечный свет, тогда весь Арден в опасности. Вскоре все будут выглядеть как тот бедняга с призрачным ожогом, которого она видела в Огнеграде. – Как она собирается это сделать? – спросила Софи. – Точно не знаю, – ответил Фрэнсис. Он говорил так тихо, что Клэр едва его слышала поверх шуршания листьев плюща. – Думаю, это как-то связано с тем, что она хочет заполучить сердце единорога. – Но зачем? – Вопрос вылетел изо рта Клэр прежде, чем она смогла его остановить. – Я не понимаю. Она же ужасная. То, чего она хочет, плохо для всех! Почему Роялисты её слушаются? – спросила Клэр, позволив интонации донести и другое её обвинение: «Почему её слушались вы?» – Кто-то из страха, – ответил Фрэнсис. – Кто-то ради власти. Попробовав глоток, от неё трудно оторваться. У стены хижины вдруг началось оживление, Сена негромко взвизгнула: – Фрэнсис! Это же… То, что Сена нашла в плюще-тайнике, заставило её потерять дар речи. На лице Фрэнсиса появилась улыбка, когда она принялась медленно вытаскивать руку из листвы. Поначалу Клэр подумала, что Сена запела от счастья, но затем она поняла, что рот девочки закрыт, а песня доносится из растения. Знакомая песня, которую она уже слышала в воспоминаниях карандаша. Через мгновение Сена вытащила укутанный в тряпки свёрток из листвы. – Кора кизила, – ахнул Нэт, когда Сена размотала тряпки, скрывавшие чёрное как смоль остриё зубца – узла любви. – Откуда? Фрэнсис открыл рот, чтобы ответить, но вместо этого наружу вырвался влажный кашель. Терний сбегал в дом за сиропом от кашля с прикроватного столика и одеялом. Вместе дети укутали в него старика. – Думаю, я знаю откуда, – сказала Клэр, наконец принимая зубец – узел любви из рук Сены. Ноты всё той же мелодии пробежали по её коже эхом. Задумавшись о том, что ей рассказывала Лирика, Клэр медленно сложила пазл. – Часть Роялистов приехала в Остриё Иглы несколько недель назад. Они хотели проверить зубец – узел любви и построить вокруг него дополнительную защиту. Фрэнсис, вы были одним из них? – Он кивнул, но Клэр хотела знать наверняка. – Вы были тем земледельцем, который помог создать с помощью сочетания чудес алмазную дерево-витрину, которую может открыть только рука королевы? Но вы заменили зубец – узел любви на фальшивку, чтобы задержать Эстелл на пути к ещё большему могуществу. Фрэнсис кивнул. Он шевелил губами, и Клэр наклонилась вперёд, чтобы едва разобрать ответ. – Я знал, что должен остановить то, что случилось по моей вине, – сказал Фрэнсис. – Я знал, что должен помочь. Клэр почувствовала, как от этого признания её обида окончательно отступает. Но она не знала, что сказать. Не знала, каких слов будет достаточно. Так что она просто взяла его ладонь в свою и сжала её, стараясь вложить все свои чувства в этот маленький жест. Он сжал её руку в ответ. Фрэнсис всё понял. – Я могу это исправить, – неожиданно и громко заявила Софи. – Я могу поставить тебя на ноги! – Она опустила взгляд на свои ладони. – Точно не знаю как, но я вылечила лодыжку Клэр. – Она остановилась, когда Фрэнсис покачал головой. – София, – произнёс он тихо как луна. – Некоторые вещи неподвластны даже единорогам. Клэр отвернулась, чтобы не видеть болезненное выражение лица Софи. И в это мгновение сад озарила вспышка: надвигалась гроза. Но затем… – Дети, – прошептал Фрэнсис, – небо! Клэр подняла глаза, ожидая увидеть облака, но вместо этого она увидела, как чистое тёмное полотно разрезал одинокий взрыв света. Затем ещё один и ещё один. И ночь, которую всего час назад наполняли крики, запела теперь светом звёзд. – Впечатляет, – выдохнула Софи, очевидно не подозревая, что яркое сияние падающих звёзд сочетается с недавно появившимися в её глазах серебристыми ободками. Клэр задумалась на мгновение, как иллюзия королевы смогла её одурачить. Единороги – это не просто рога и шелковистые гривы; это существа, созданные из того же пламени, что и звёзды. Откуда-то с тропинки до Клэр донеслись отдалённые радостные возгласы – весь Арден сейчас воздел глаза к небу. Она не знала, как долго она просидела на овощной грядке вместе с друзьями, держа в руках зубец – узел любви. Могли пройти секунды. Могли пройти часы. Но в какой-то момент ветерок, полный обещаний зимы, коснулся Клэр, возвращая её обратно на землю. Только тогда она поняла, что Нэт и Сена неотрывно смотрят на Фрэнсиса, невидящие глаза которого застыли на звёздах.